Королевские бастарды - Поль Феваль

Она хотела удержать рыдания, усмехнулась – но эту усмешку смыли хлынувшие слезы.

– Конечно, я – друг ему, – продолжала девушка. – Меня боятся ранить, обидеть, задеть. Меня находят красивой, ибо сердце у него доброе… Правда, мне никто и никогда не говорил, что у меня есть соперница, но почему-то я в этом совершенно уверена… И еще я уверена, что это – счастливая соперница… Я так и слышу милый голосок: «Когда-то и меня звали Тильдой…»

Клотильда вытерла глаза и, прижимая бумагу к груди, внимательно оглядела комнату.

– Ну что ж! – сказала она. – Я решилась уже давно. Я ни дня больше не останусь в этом доме… тем более что теперь у меня в руках судьба его матери и брата… и еще той, другой!

Она закрыла лицо руками и прошептала, задыхаясь от рыданий:

– Господи! Может, я сошла с ума?! Он же мой жених! Еще вчера он, который не знает, что такое ложь, лежал у моих ног, говоря: «Я люблю тебя!» Господи! Почему же тогда так тяжело у меня на сердце?

XVIII

КУДА ОНА ОТПРАВИЛАСЬ…

Клотильда и Клеман знали друг друга очень давно. Для мадемуазель Клотильды принц Жорж де Сузей по-прежнему оставался Клеманом, бедным ребенком-пленником, которого она привыкла защищать. В первый же раз, когда они увиделись, Клеман заговорил с ней о той, другой Тильде, Тильде с кладбища, такой странной и такой милой; эта вторая Тильда часто твердила свою молитву, которая не была ни «Отче наш», ни «Верую», ни «Богородица».

Дом Жафрэ, где прошло ее детство, мадемуазель Клотильда решила покинуть уже довольно давно – причем покинуть навсегда.

Только не подумайте, будто супруги Жафрэ плохо с ней обращались. Нет, дело было совсем в другом.

Клотильда чувствовала, что ее рассматривают как некий инструмент, которым в нужное время непременно воспользуются и который поэтому следует беречь.

Надо сказать, что банда Кадэ не слишком надеялась, что свидетельства о рождении наследников дома де Клар когда-нибудь отыщутся, хотя на протяжении многих лет члены банды буквально попирали ногами камень, таящий под собой эти важные бумаги.

Мошенники рассчитывали выдать свою Клотильду за истинную Клотильду де Клар, и следует отметить, что эта придуманная наследница, девушка удивительно чистая и благородная, никогда не была им пособницей.

Выше мы позволили себе с усмешкой заметить, что наша Клотильда очень отличалась от воспитанниц монастыря Дезуазо, но теперь мы скажем и кое-что другое: ничуть не умаляя достоинств этого прославленного заведения, мы утверждаем, что ни одна из его ангелоподобных воспитанниц не обладала такой сердечной прямотой и совестливостью, как воспитанница мошенников Жафрэ, и я надеюсь, что вы не станете сомневаться в наших словах.

Несмотря ни на что, она оставалась такой, какой создал ее Господь: доброй, доверчивой и великодушной.

Пока она оглядывалась вокруг любопытным и подозрительным взором, отвращение ее постепенно сменилось растерянностью и некоторой неуверенностью.

Все же здесь был ее дом, здесь она обрела семью.

Где теперь ей искать пристанища?

Вскоре, однако, чаша ее терпения переполнилась, ибо она все поняла.

Правда, не сразу. После разговора с женихом она грезила лишь о любви, но последние часы укрепили в ней прежнее намерение как можно быстрее покинуть этот дом.

Ее решение стало бесповоротным.

Даже если бы Жорж, ее жених, которого она любила всем сердцем, попросил бы ее сейчас остаться, она бы ответила ему отказом.

Клотильда знала, как незаметно покинуть особняк.

И она ушла, не подозревая о том, что все прочие его обитатели поступили точно так же и что с наступлением дня в особняке Фиц-Роев не осталось ни души.

Клотильда решилась уйти примерно в то самое время, когда полковник Боццо так невежливо покинул банду Кадэ, оставив ее в маленькой гостиной. Клотильда вышла на улицу через сад. В церкви Сен-Поль как раз зазвонили к заутрене, и она тут же отправилась туда, инстинктивно ища совета у Господа.

Во время службы она погрузилась в глубокие размышления, которые были сродни молитве, и долго стояла на коленях, не замечая, что происходит вокруг. Наконец она поднялась, торопливыми шагами пересекла храм и вышла.

Рассвело. Прохожих на улице прибавилось. Клотильда твердым шагом направилась к улице Паве.

Послал ли ей Господь совет, о котором она молила?

У нее были два друга, два честных человека, которым она всецело доверяла.

Одним был господин Бюэн, начальник тюрьмы, который всегда относился к Клотильде с отцовской нежностью. Но повернув на улицу Паве, она отчего-то остановилась.

Девушку обуревали сомнения. Что она скажет господину Бюэну? Как-никак, он – представитель власти, и сейчас над ним нависла угроза административного взыскания. Клотильде было многое известно; кое-что она знала и о вчерашнем скандальном побеге. Вдобавок ко всему сбежавший был Клеманом, иначе говоря – принцем Жоржем!

Разве можно было обсуждать с господином Бюэном эту больную тему? Но каким образом ей удастся не затронуть ее? И что, спрашивается, из того, что она знает, можно сказать ему, а что лучше скрыть?

Ведь правда – всегда одна.

А если вдруг нужно выбрать из частностей, что составляют эту правду, один маленький кусочек, то кто тут поможет выбрать его?

Проходя мимо ворот тюрьмы, Клотильда взглянула на дверной молоток, но не отважилась взяться за него.

Задумавшись, она пошла дальше.

Вторым ее другом был доктор Абель Ленуар.

Он был даже больше чем другом – он был ее доверенным лицом.

Мужество вернулось к Клотильде, пока она поднималась к Королевской площади, собираясь выйти на Бульвары.

Доктор Абель являл собой пример замечательного исповедника и идеального друга: он любил Жоржа, он был безусловно предан его матери, он лучше многих других ориентировался в лабиринтах древнего рода де Клар и вдобавок давно и всей душой ненавидел Черные Мантии.

Вся его жизнь оказалась подчиненной этой ненависти!

Клотильда назначила свидание Жоржу у доктора Абеля: теперь вы понимаете, насколько она ему доверяла.

Во всем Париже не нашлось бы для нее лучшего и более надежного убежища, и однако она не стала сворачивать на улицу Бонди, где жил доктор. Она шла все прямо и прямо, она уже миновала театры, и вид у нее бьи очень и очень воинственный.

У Сен-Мартена она остановила фиакр и сказала кучеру:

– На улицу Пигаль.

– Какой номер? – уточнил кучер.

– Поезжайте, я вас остановлю!

На улице Пигаль жил принц Жорж де Сузей.

К кому же торопилась Клотильда – к нему или к его матери?

Но нет, фиакр проехал мимо особняка де Сузеев. Значит, девушка направлялась не сюда? Но куда же?