Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

— Совершенно нелепое зрелище! — твердил я, не в силах сказать ничего более.

Хищник, которого описывал мне дон Хуан, отнюдь не был добродушным существом. Он был чрезвычайно тяжелым, огромным и равнодушным. Я ощутил его презрение к нам. Несомненно, он сокрушил нас много веков назад, сделав, как и говорил дон Хуан, слабыми, уязвимыми и покорными. Я снял с себя мокрую одежду, завернулся в пончо, присел на кровать и буквально разревелся. Но мне было жаль не себя. У меня были моя ярость, мое несгибаемое намерение, которые не позволят им пожирать меня. Я плакал о своих собратьях, особенно о своем отце. До этого мгновения я никогда не отдавал себе отчета в том, что до такой степени люблю его.

— Ему никогда не везло, — услышал я свой голос, вновь и вновь твердящий эту фразу, как будто повторяя чьи-то слова. Мой бедный отец, самое мягкое существо, которое я когда-либо знал, такой нежный, такой добрый и такой беспомощный.

Часть IV. Начало окончательного путешествия

Глава 16. Прыжок в бездну

На плато столовой горы вела только одна тропа. Когда мы взобрались на него, я увидел, что оно не столь обширно, как представлялось снизу. Растительность на плато не отличалась от той, что была у его подножия: поникший зеленый древовидный кустарник.

Поначалу я не разглядел пропасти. Лишь когда дон Хуан подвел меня к ней, я увидел, что плато заканчивалось обрывом. Плато было круглым; с восточной и южной сторон склоны его были изъедены выветриванием, с севера же и запада оно казалось обрезанным ножом. Стоя на краю обрыва, я мог видеть дно ущелья, лежавшее примерно в шестистах футах подо мной. Оно было покрыто все тем же древовидным кустарником.

Я обошел плато и обнаружил, что оно не было в прямом смысле плато, а просто плоской вершиной внушительных размеров горы. Частокол более низких гор к северу и югу от вершины явственно указывал на то, что они составляли стены гигантского каньона, прорезанного миллионы лет назад не существующей более рекой. Гребни каньона были изъедены эрозией. Кое-где они были сглажены слоем почвы. Она не добралась лишь до того места, где я стоял.

— Это твердая порода, — сказал дон Хуан, будто прочитав мои мысли. Он указал подбородком в сторону дна ущелья. — Все, что упадет с этого гребня, разлетится там внизу на кусочки.

Это были первые слова, которыми мы, стоя на вершине, обменялись с доном Хуаном в этот день. Перед тем как отправиться туда, он сказал мне, что его время на этой Земле подошло к концу. Он отправляется в свое окончательное путешествие. Его заявление потрясло меня. Я в буквальном смысле опустил руки и впал в то блаженное состояние фрагментированности, которое, вероятно, испытывает человек, когда сходит с ума. Лишь некая сердцевина меня сохраняла свою целостность — то, что было во мне от ребенка. Все прочее было смутным и неопределенным. Я столь долго был фрагментирован, что единственным выходом для меня было вновь разъединиться.

Наиболее же специфическое взаимодействие уровней моего осознания произошло позже. Дон Хуан, его сподвижник дон Хенаро, я и двое его учеников, Паблито и Нестор, взобрались на это плато. Паблито, Нестор и я пришли сюда затем, чтобы выполнить свое последнее задание в роли учеников — прыгнуть в пропасть. Это было в высшей степени таинственным делом, о котором дон Хуан рассказывал мне на самых разных уровнях моего осознания, но которое, тем не менее, до этого дня оставалось для меня загадкой.

Дон Хуан пошутил, что мне следовало бы достать свой блокнот и приняться описывать наше последнее совместное времяпрепровождение. Он легонько ткнул меня под ребра и, сдерживая смех, уверил, что именно так будет лучше всего, поскольку свой путь воина-странника я начал как раз с блокнота.

Дон Хенаро сказал, что до нас на этой же плоской вершине горы стояли другие воины-странники, собираясь отправиться в странствие по неизвестному. Дон Хуан повернулся ко мне и мягким голосом сказал, что скоро я войду в бесконечность при помощи своей личной силы и что они с доном Хенаро здесь лишь затем, чтобы со мной попрощаться. Дон Хенаро вмешался опять и сказал, что я тоже здесь для того, чтоб попрощаться с ними.

— Когда ты войдешь в бесконечность, — сказал дон Хуан, — ты не сможешь полагаться на то, что мы поможем тебе вернуться обратно. Здесь нужно твое решение. Лишь ты сможешь решить, возвращаться или нет. Должен также предупредить тебя, что немногие из воинов-странников оставались в этой жизни после такой встречи с бесконечностью. Бесконечность невероятно привлекательна. Воин-странник обнаруживает, что возвращение в мир беспорядка, принуждения, шума и боли не слишком его прельщает. Ты должен знать, что твое решение остаться или вернуться — не предмет разумного выбора, это предмет намеревания.

— Если ты выберешь не возвращаться, — продолжал он, — то исчезнешь, как будто земля поглотила тебя. Но, выбрав обратный путь, ты должен затянуть свой ремень и подождать, как подобает истинному воину-страннику, пока твое задание не подойдет к концу — будь то успех или неудача.

Что-то стало едва уловимо меняться. В моей памяти стали всплывать лица людей, но я не был уверен, что когда-либо встречал их; в мозгу нарастало болезненное ощущение. Голос дона Хуана перестал быть слышен. Меня потянуло к этим людям, относительно которых я совершенно не был уверен в том, что вообще когда-либо встречал их. Я вдруг ощутил совершенно невыносимую привязанность к ним, кто бы они ни были. Чувства, которые я к ним испытывал, были неизъяснимы, и все же я не мог сказать, кто они. Я лишь ощущал их присутствие, как будто прожил прежде еще одну жизнь или же общался с ними во сне. Я почувствовал, что их очертания сместились; сначала они стали высокими, затем совсем маленькими. Сущность же их, та самая сущность, что порождала мою невыносимую к ним привязанность, осталась прежней.

Дон Хуан подошел ко мне сбоку и сказал:

— Соглашение состоит в том, чтобы ты сохранял осознание обычного мира. — Его голос был резким и властным. — Сегодня ты отправляешься выполнять конкретное задание, — продолжал он, — последнее звено длинной цепи; и тебе необходимо подойти к нему в высшей степени рассудительно.

Я никогда не слышал, чтобы дон Хуан разговаривал