Несущая смерть - Джей Кристофф

Райи был около двух футов длиной, на блестящей шерсти виднелись пока только намеки на полоски. Но Буруу знал, что они будут четкими и черными, а сын вырастет сильным и храбрым и пронесет наследие предков в грядущие годы.

Буруу уперся подбородком в землю. А Райи приблизился и прижался лбом ко лбу отца, положил лапу ему на щеку и замурлыкал.

Буруу слышал, как Юкико пытается заглушить рыдания – слезы радости, льющиеся вместе с дождем, извергающимся с небес. Он обхватил ее одним крылом, притянул к себе, Шай прижалась носом к другому боку.

И он осознавал каждой клеточкой своего существа, что этот момент навсегда останется в памяти. Здесь и сейчас он был единым – абсолютно совершенным целым. Что бы ни случилось, эта секунда будет принадлежать ему всегда.

МОЯ СЕМЬЯ.

Всегда.

Они дали ему немного времени. Целый час, чтобы насладиться возвращением домой, поиграть с сыном, погоняться друг за другом среди облаков. Но они ждали, когда он вернется в гнездо, черные и белые, молодые и старые. Сукаа обогнул Юкико, в его взгляде читались печаль и гнев. Старая Креа тоже находилась там. Ее глаза слезились и оказались подернуты белизной, возможно, из-за возраста и долгого сна. И хотя сказительница была самой старой и мудрой арашиторой из ныне живущих, она, похоже, сгорала от любопытства по поводу причин прилета Буруу в Край вечных бурь.

И вот он приземлился, а Шай взяла маленького Райи под свое крыло. Юкико заняла место рядом с ней, благодарная за тепло, исходящее от подруги Буруу.

На Буруу было устремлено две дюжины взглядов: воины, как черные, так и белые, самки, старейшины с выцветшими полосками. Хан водрузил лапы на трон, принадлежавший отцу, и посмотрел на представителей расы арашитор.

Теперь трон принадлежит ему. И командовать будет он.

Старая Креа подала голос первой: рычание было жестким и вызывающим, несмотря на возраст. Нога детей обезьяны никогда не ступала в Край вечных бурь, и она спросила, что здесь делает незваный гость.

Буруу посмотрел на Юкико и кивнул. Он почувствовал, как она в Кеннинге тянется к сознанию членов стаи и подхватывает их, втягивая в свой разум. Пока она говорила, мысли девушки эхом отдавались в черепе каждого грозового тигра, обжигая объединенной силой ее разума и тех, кто рос в ее чреве.

То был жар песни, которую минуту назад могла слышать только она. А после – объединенный огонь всех живых существ вокруг Юкико, сжигающий и захлестывающий, перекатывающийся и бурлящий.

Песня жизни целого – всего – мира.

Меня зовут Кицунэ Юкико. Я – ёкай-кин. Вместе с Буруу мы навсегда изменили облик Шимы. Когда-то мы делили эти острова, которые были домом для арашитор и для нас, людей. И я бы хотела, чтобы так стало снова. Я бы хотела, чтобы вы вернулись к нам, помогли отвоевать ваши родные земли у тиранов, делающих все, чтобы обратить их в пепел и руины.

Мысли старой Креа были скрипучи, как разбухшая от дождя деревянная дверь.

_ ТЫ – ТАНЦУЮЩАЯ С БУРЕЙ. _

Да. А Буруу… тот, кого вы знали как Роахха… он – мой брат.

_ ЗНАЧИТ, Я ЖИВУ ДОСТАТОЧНО ДОЛГО, ЧТОБЫ ВИДЕТЬ ЛЕГЕНДУ. _

Черноперый, известный как Сукаа, зарычал, и голос эхом разнесся по Кеннингу.

– АРАШИТОРА СЛЕДУЮТ ЗА СИЛОЙ, А НЕ ЗА ЛЕГЕНДАМИ. ДЕТИ ОБЕЗЬЯН – СЛАБЫЕ. ЗАЧЕМ НАМ ИХ СПАСАТЬ? ~

Буруу издал рык, родившийся глубоко в груди.

ЗАЧЕМ? ТАК ПРИКАЗЫВАЕТ ВАШ ХАН.

– ПРИКАЗЫВАЕШЬ СЛУЖИТЬ ИМ? КАКОЙ ХАН ГОВОРИТ ПОДОБНОЕ? ~

ХАН, КОТОРЫЙ УБИЛ ТВОЕГО ОТЦА, СУКАА. ХАН, КОТОРЫЙ УБЬЕТ И ТЕБЯ, ЕСЛИ ТЫ ПРОДОЛЖИШЬ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ.

Шай сделала шаг вперед с гордой и царственной осанкой, смерив Сукаа взглядом.

*Я ИДУ С ТОБОЙ, МОЙ ХАН.*

В головах собравшихся зазвенел смех Сукаа.

– САМКИ НЕ ДЕРУТСЯ. ~

Рычание Шай было прервано голосом Буруу.

ОН ПРАВ, ДУША МОЯ. САМЕЦ МОЖЕТ ВОЗРОДИТЬ ВИД. НО ЛИШЬ В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ЖИВЫ САМКИ. БЕЗ НИХ ГОНКА ПРОИГРАНА.

Он оглядел молодых тигриц сияющими глазами.

МЫ НЕ МОЖЕМ РИСКОВАТЬ НИКЕМ ИЗ ВАС В ВОЙНЕ. ВЫ – НАШЕ БУДУЩЕЕ. ТОЛЬКО САМЦЫ. ВОИНЫ.

Шай моргнула. Тигрица разгневалась.

*Я – ТВОЯ ПАРА. Я – ХАНША КРАЯ ВЕЧНЫХ БУРЬ.*

И ТВОЕ МЕСТО ЗДЕСЬ. БУДЕШЬ ПРАВИТЬ, ПОКА НЕ ВЕРНУСЬ Я.

Сукаа издал рык.

– НЕ БУДЕТ ОНА ПРАВИТЬ. НЕТ, ЕСЛИ ОБ ЭТОМ ПРОСИШЬ ТЫ.

Я НЕ ПРОШУ, СУКАА. Я ПРИКАЗЫВАЮ.

Другие морчебские черноперые тоже зарычали, скрежеща когтями по мокрым камням.

И тогда вмешалась Юкико.

Пожалуйста, прекратите. Не надо проливать еще больше крови.

– ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ, ДЕВОЧКА? У ТЕБЯ СЕРДЦЕ СЛАБАКА. ~

Слабака? Ты ничего обо мне не знаешь…

– МОГУ ВЫПОТРОШИТЬ ТЕБЯ ОДНОЙ МЫСЛЬЮ. ~

Буруу взревел, шагнув к Сукаа, и шерсть у Хана на спине встала дыбом. Шай попятилась, помогая Райи крыльями, остальные самцы уже расчищали пространство для схватки. Насилие почти вырвалось на свободу.

Я – ХАН. Я ПРИКАЗЫВАЮ.

– ХАН ТОТ, КТО УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ОН – ХАН, УБИЙЦА РОДА. ~

ЭТО НЕ МОЕ ИМЯ.

– ПРЕДПОЧИТАЕШЬ ИМЯ, КОТОРОЕ ДАЛО ТЕБЕ ДИТЯ ОБЕЗЬЯНЫ? ~

Юкико перебила их.

Хватит!

ТЫ БРОСАЕШЬ МНЕ ВЫЗОВ, СУКАА?

– ТЫ РАНЕН, ХАН. ИСТЕКАЕШЬ КРОВЬЮ. ТЫ – СЛАБ. ~

ТОГДА БРОСЬ МНЕ ВЫЗОВ И УВИДИШЬ, КАК Я ОТПЛАЧУ ТЕБЕ ЗА БРАТА. Я ОТПРАВЛЮ ТВОИ КОСТИ К КОСТЯМ ТВОЕГО ОТЦА. РАЗОРВУ ТЕБЯ…

Юкико вновь не выдержала.

ПРЕКРАТИТЕ! НЕМЕДЛЕННО!

Крик эхом разнесся по Кеннингу, словно тысячекратный раскат грома, заставивший вздрогнуть грозовых тигров, сидевших вокруг гнезда Хана. Моргнув, они утробно зарычали. Девушка подошла к Сукаа, черный арашитора возвышался над ней, когда она взглянула в горящие изумрудно-зеленые глаза.

Ты называешь меня слабачкой, Сукаа, сын Торра. Считаешь испуганной маленькой девочкой. Кое-кто другой недавно думал обо мне точно так же. И я доказала ему, как он глуп, положив конец его Империи.

Сукаа завыл и захлопал крылья. В перьях потрескивали вспышки молний, облизывая воздух голодными языками. Он шагнул ближе, клюв его был в нескольких дюймах от лица девушки. Тигр хлестал хвостом, как хлыстом.

Юкико не дрогнула.

Считаешь меня слабой? Думаешь, я девочка, которую застращали? Сейчас ты услышишь то, что я сказала кое-кому прямо перед тем, как задуть его, как свечу.

Она широко раскинула руки и закрыла глаза.

Вы не знаете, на что способны маленькие девочки.

Буруу почувствовал, как Юкико перешагнула через возведенную ею же стену в огненный шторм, в бурлящий хаос песни жизни. И ярость просочилась сквозь нее в каждого из присутствующих здесь. Грозовые тигры одновременно шарахнулись в сторону и задрожали.

А Юкико плавала в ярости, принося жертву, простираясь за пределы гнезда, навстречу буре, бурлящей в небе