Настоящая королева - Киз Грегори

Но тут лучник осел на землю и выронил лук. Казио увидел, что из его живота торчит стрела.

— Проклятье, — пробормотал лучник. — Я знал. — Он немного посидел на земле, а потом поднялся на ноги, опираясь на лук. Оглядевшись по сторонам, он бросил еще один взгляд на Казио.

— Будь оно все проклято, — пробормотал лучник и заковылял прочь.

— Удачи тебе, — крикнул ему вслед Казио.

— Фус-зу, кунтен, — отозвался лучник.

— Правильно, — выдохнул Казио, пытаясь встать.

«Неужели во мне так много крови, — подумал Казио. — Может быть, следует сначала вытащить стрелу?»

Он взялся за древко, солнце ослепительно вспыхнуло, и следующее, что Казио увидел, был человек, глядящий на него сверху. Оставалось надеяться, что это друг.

— Тебе будет больно, — предупредил его з’Акатто вечером того же дня.

— Ты никогда прежде мне не лгал, — с иронией сказал Казио. — Я… — Но тут он забыл, что собирался сказать, поскольку все вокруг побелело от боли, и он временно лишился способности к связной речи.

— Я же предупреждал, — проворчал старый фехтовальщик.

— Да, — ничего умнее Казио придумать не сумел.

— С тобой будет все в порядке, если не начнется заражение.

— Какое облегчение, — отозвался Казио, вытирая слезы здоровой рукой.

Он посмотрел на встревоженное лицо Остры, и ему стало стыдно. Он всего лишь ранен стрелой в руку. Ей пришлось перенести нечто куда более мучительное.

Казио выпил то, что ему вручил з’Акатто. У жидкости был вкус огня, смешанного с потом пьяного.

Он сделал еще несколько глотков, пока з’Акатто чистил и перевязывал рану. Одновременно з’Акатто рассказал ему, как проходило сражение. Если коротко, они победили. «Еж» сдерживал атаки противника, а лучники вели прицельный огонь.

— А потом кассро приказал нам атаковать остатки кавалерии, — вмешался Ян. — Сначала они не могли поверить своим глазам; всадники думали, что мы можем только защищаться. Однако мы шли вперед, держа копья наперевес и сомкнув ряды, как в старые добрые времена, а позади у них стояла собственная пехота. Они и с разбега не смогли пробить наше построение, а когда мы стали колоть их копьями, у них уже не было места для настоящей атаки. Не успели мы и глазом моргнуть, как они дрогнули и поскакали прочь, топча свою пехоту.

Он кивнул в сторону старого фехтовальщика.

— Этот человек знает, как нужно сражаться, — добавил Ян.

— Жаль, что я все пропустил, — сказал Казио.

— О, ты неплохо сделал свое дело. Давай выпьем.

— С удовольствием, — ответил Казио.

— Но это будет последний стакан, — сказала из-за его спины Остра. — Теперь он мой, парни. Солнце садится.

Они поставили палатку для Остры, и как только Казио и Остра оказались внутри, он нежно взял ее за плечи и поцеловал. Он ощутил в ее дыхании алкоголь, но в ее глазах он видел тревогу, а не желание.

Он прижал Остру к себе, и вдруг на ее лице появился страх. Казио почувствовал, как Остра сжалась, и тут же отпустил девушку.

— Извини, — сказала она.

— Все в порядке, — ответил он, поглаживая ее по волосам. — Тебе пришлось многое пережить.

Она поцеловала его в левое плечо.

— Тебе тоже.

Он поцеловал ее в лоб, а потом осторожно переместился ей за спину. На этот раз, когда Казио притянул Остру к себе, она уже не напряглась. Казио поцеловал ее затылок, и она тихонько вздохнула.

Он очень нежно раздел Остру, и скоро они лежали рядом, прижимаясь друг к Другу. Он погладил ее лоб, потом провел ладонью по боку и бедру.

— Быть может, на сегодня достаточно? — тихо спросила она.

— Более чем достаточно, — ответил он. — Больше, чем королевство. Больше, чем империя.

— Спасибо тебе.

— Ты поправишься, — сказал он ей. — И я поправлюсь, и нам обоим станет лучше. Но нам и сейчас неплохо. Мы живы, и мы есть друг у друга.

— Да, это так, — прошептала она.

Казио проснулся через несколько колоколов. Было холодно, и он проверил, хорошо ли Остра укрыта. Затем он натянул штаны и рубашку и вышел из палатки. В руке пульсировала боль, словно там прятался демон, а вчерашняя выпивка давала о себе знать множеством неприятных ощущений.

Около половины солдат еще не спали, они пели и смеялись вокруг костров. Он нашел з’Акатто, одиноко сидевшего в фургоне.

— Пришло время вина, старик? — спросил Казио.

Он не смог разглядеть лицо своего наставника в тусклых отблесках костров, и, все же ему показалось, что по губам з’Акатто бродит тень улыбки.

— Нет, еще нет.

— Почему ты никогда мне не рассказывал о том, как воевал? Да, конечно, мы с тобой ругались, но ты для меня как отец.

— Я не твой отец, — резко ответил з’Акатто, но потом заговорил мягче. — Я бы не мог им быть.

— Нет? Однако ты выполнял его роль. Почему?

— Я не сумел придумать ничего лучшего, — проворчал з’Акатто.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— А ты разве не видишь, что я и не собираюсь на него отвечать?

Казио вздохнул.

— А тебе еще не надоело пререкаться и ворчать?

З’Акатто немного помолчал, а потом тихонько рассмеялся.

— Это легче, чем нормально разговаривать, — заявил он.

— Вот именно. И мне тоже.

— Ладно, — вздохнул з’Акатто. — Просто я не хотел, чтобы ты оказался вовлеченным в войну. Твой отец взял с меня обещание научить тебя владеть клинком, но он никогда не просил сделать из тебя солдата. Не думаю, что он этого хотел — и я совершенно уверен, что не хочу я. Вот почему я не стал кружить тебе голову историями о наших похождениях.

— Может быть, если бы ты мне все рассказал, я бы сейчас не встрял во все это.

З’Акатто снова рассмеялся.

— Да, смешно. Какими бы черными красками я бы не рисовал картины сражений, тебе война показалась бы привлекательной. А так как этим занимался твой отец, да и я…

— Вы оба были знаменитыми.

— Да. Еще одна причина, которая заставила бы тебя пойти по нашим стопам.

Казио кивнул.

— Наверное, ты прав. Я был немного упрямым в юности.

— В юности? Да ты с каждым днем становишься упрямее. Впрочем, это неплохо, ведь не будь твоя голова такой упрямой, она бы не выдержала удары, которые ты все время получаешь.

Он протянуть бутылку, и Казио сделал глоток. Вино оказалось превосходным.

— Что теперь? — спросил он.

— Ну, ты уже и сам принял решение, — сказал з’Акатто.

— Ты эмратуре, — ответил Казио.

З’Акатто взял бутылку и сделал большой глоток.

— Верно, — ответил он после паузы. — Большинство парней намерены вернуться в Эслен и сражаться за Энни. Я никогда там не был, наверное, стоит побывать.

— Ну, там есть на что посмотреть, — зевнув, ответил Казио.

Они допили бутылку и открыли следующую, но тут на Казио навалилась усталость.

— Пожалуй, мне пора в постель, — сказал Казио, хлопнув своего старого наставника по спине.

— Завтра рано вставать, — отозвался з’Акатто.

— Да, сэр кассро, — ответил Казио.

Он вернулся к Остре и обнаружил, что она лежит в той же позе. Он улегся рядом, наслаждаясь теплом ее тела.

На следующее утро он проснулся рядом с ней. Остра все еще лежала неподвижно, и он решил встать и собрать вещи, дав ей еще немного поспать.

Но когда он сел, Казио заметил, что глаза Остры открыты.

— Доброе утро, любовь меня, — сказал он, целуя ее в щеку.

Она не пошевелилась, а ее глаза были остекленевшими. Казио потряс Остру, но она никак не отреагировала. Он встряхнул ее сильнее.

ГЛАВА 12

НИЗЛОЖЕНИЕ

Энни потянулась и закрыла глаза, когда легкий ветерок зашуршал в траве. Резвая пофыркивала где-то рядом, издалека доносился напев лютни.

Что-то защекотало ее губы, и Энни с улыбкой открыла рот, сжала зубы, и ощутила терпкий вкус винограда.

— Ты ее не очистил, — пробормотала она.

— О, теперь я знаю свое место, — сказал граф Кейп-Шавель. — Вчера я был поклонником, а сегодня стал служанкой.

— Ты можешь совмещать обе должности, — лениво сказала Энни открывая глаза.