Отсюда и в вечность - Джеймс Джонс

— А что, начальство затягивает тебе присвоение звания? — поинтересовался Прю.

— Ха, — ответил Слейд с презрением. — У нас не начальство, а какое-то сборище чертовых штафирок, напяливших на себя военную форму. Когда я прошел подготовку новобранцев и со мной беседовали для распределения по специальностям, я…

— Для распределения куда? — перебил его Прю.

— Для распределения по специальностям, — повторил Слейд. — Так вот, я записался тогда в школу оружия, чтобы стать стрелком. И что, ты думаешь, они сделали? Они послали меня в школу писарей на аэродроме Уиллер. А после школы меня сразу же посадили в эту проклятую канцелярию. Письменные столы, разные шкафы и ящики с делами и папками и все такое… — Слейд говорил с возмущением.

— А-а, понимаю, — протяжно произнес Прю. — И тебе не давали там никакого звания, да?

— Да звание-то черт с ним! — гневно продолжал Слейд. — Не долго я там сидел, чтобы получить какое-нибудь звание. Я ушел оттуда и попал в часть охраны. Работать в канцелярии я мог и дома, не уезжая из Иллинойса. Мне незачем было тогда вербоваться в армию и приезжать сюда, на остров Оаху.

— Но почему ты выбрал пехоту? — спросил Прю. — Насколько я знаю, большинство ребят из воздушных сил неважного мнения о пехоте.

— Мне всегда нравилась пехота, — сказал Слейд оживленно. — В пехоте настоящие солдаты, а не эти чертовы штафирки в военной форме. В пехоте хочешь не хочешь, а надо быть солдатом.

— Да, в пехоте хорошо, — согласился с ним Прю, — если любишь ее, конечно.

— Вот о чем я и говорю! — продолжал Слейд воодушевленно. — Пехота — главная сила армии. А авиация, артиллерия и инженеры — эго все существует для поддержки пехоты. Потому что в конечном итоге именно пехота будет захватывать вражеские территории и удерживать их.

— Это правильно, — согласился Прю.

— В пехоте ребята должны быть солдатами, — повторил Слейд. — Пехотинцы заняты настоящим делом весь день, а потом увольняются, пьют и развлекаются с девочками целую ночь.

— Это верно, — произнес довольным тоном Кларк.

— А где ты все это узнал? — спросил Прю, энергично тряхнув головой: москиты залезли ему в уши.

— Не знаю, — ответил Слейд. — Наверное, где-нибудь прочитал. Я много читал, когда учился в школе. Но. что толку читать? — гневно спросил он. — Надо жить, действовать, дело делать, а не читать. Так можно всю жизнь книжки читать, а какая польза от этого?

— Не знаю, — ответил Прю.

— Никакой, — решительно сказал Слейд. — Ровным счетом никакой. Я завидую вам, ребята. Я все время наблюдал за вами, с тех пор как вы появились здесь и начали ставить это проволочное заграждение. Вы — мастера в этом деле. — Он ухватился за одну из длинных секций заграждения и энергично потряс ее. Потом ткнул ногой в короткую секцию. — Я хотел бы уметь обращаться с колючей проволокой так же, как вы.

— О, этому надо еще научиться, — сказал Прю.

— Конечно, — согласился Слейд. — Я смотрел, как вы ставили заграждение. Мне бы тоже хотелось уметь так.

— Это дается практикой, — заметил Прю.

— Я понимаю. Знаете, мне все время хотелось прийти и поговорить с вамп, с того самого момента, как вы приехали сюда. У вас шикарный лагерь там, вы живете очень весело. Все время смеетесь, поете песни. Вы и работаете здорово и отдыхаете как следует. В общем, настоящие солдаты. А я не знал, что это вы с ним играете на гитарах, потом он мне сказал. — Слейд кивнул на Кларка. — Я с удовольствием слушаю вас по вечерам, оттуда, с дороги. А вы всегда берете с собой гитары, когда выезжаете в лагерь?

— Берем, когда можно, — ответил Прю.

— А здесь, на Хиккеме, никогда не услышишь ничего такого, — сказал Слейд.

— Мы и сегодня собираемся играть, — сказал Прю. — Вот приедет наш друг с командного пункта… Хочешь, приходи, послушаешь.

— Правда? — обрадовался Слейд. — А я и не думал, что это можно. Хорошо, что мне удалось поговорить с вами.

— Мы будем рады, если ты придешь, — сказал Прю.

— Но сейчас я на посту. Мне стоять еще около получаса.

— Ну что ж, может быть, мы даже подождем тебя, — сказал Прю, — если ты действительно хочешь прийти.

— Вот было бы здорово! — обрадовался Слейд. — Неужели подождете?

— Конечно, а почему бы и нет, — ответил Прю. — Если тебе действительно нравится наша игра.

— Хороший вы народ! — сказал Слейд.

— Эй, Слейд, — прервал его Кларк, — вон смотри, по твоей дороге идет машина!

Слейд торопливо обернулся.

— Это, наверное, сержант Фолетти, — сказал он. — Он уже в третий раз проверяет посты, с тех пор как я заступил.

— А может, это наша машина? — предположил Прю.

— Нот, наша уже прошла, — сказал Кларк.

— Нет, нет, это Фолетти, — уверенно повторил Слейд. — Он уже два месяца пытается поймать меня на чем-нибудь и выгнать из караула на перевозку сена.

— Он что, зуб на тебя имеет? — спросил Прю.

— Ага. Он невзлюбил меня, после того как я сказал ему, что он дурак помпезный, и ему пришлось смотреть в словаре, что такое «помпезный».

— Тогда лучше иди на свой пост, — посоветовал Прю.

— Иду-иду. Ну ладно, увидимся через полчаса, да?

— Ага.

— А вы не забудете подождать?

— Нет, нет.

— Давай, давай, иди скорее на пост, — сказал Кларк, с беспокойством посматривая на приближающиеся огоньки фа]).

Слейд повернулся и зашагал к дороге по направлению к приближающейся машине. Пройдя несколько шагов, он обернулся, остановился и громко сказал:

— Вы не представляете, ребята, что значит для меня поговорить с вами. Не часто удается поговорить с такими ребятами, как вы, которые понимают других. У нас, в авиации, нет такой дружбы, как у вас, в пехоте. У вас все за одного — один за всех. А нас нельзя назвать настоящими товарищами по оружию… Так вы не обманете, действительно будете здесь через полчаса? — спросил он с беспокойством.

— Конечно будем, — заверил его Прю. — Раз сказали, значит, будем. Ты иди давай скорее на пост.

— Спасибо, ребята. Спасибо тебе, Прюитт. — Он повернулся и побежал к дороге, придерживая хлопавшую по ноге кобуру и подпрыгивавший приклад винтовки.

Прю ухватился руками за ржавую колючую проволоку и проследил, как фигура Слейда постепенно скрылась в темноте. Несколько минут они с Кларком стояли молча, напряженно прислушиваясь к звукам на дороге. Потом до них донесся оттуда чей-то гневный окрик; в лучах фар остановившейся машины стало видно Слейда.

— Надо же! — заметил Кларк. — Парень на самом деле собирается перевестись в пехоту.

Прю отпустил колючую проволоку и, посмотрев на следы ржавчины на руках, вытер их о штаны.

— А хороший он парень. Любит пехоту, — продолжал Кларк.

— А что? Пехота действительно лучше.

— Конечно, — согласился Кларк. — Пехотинцы заняты настоящим делом весь день, а потом пьют и развлекаются с девочками целую ночь, — повторил он слова Слейда. — Я доволен, что служу в пехоте, а не в этой проклятой авиации. — Он шлепнул по лицу, раздавив присосавшегося москита.

— Пошли, — предложил Прю. — Пошли отсюда, а то эти проклятые москиты съедят нас живьем.

— А разве мы не подождем его?

— Пойдем на кухню, подождем гам, а потом придем за ним сюда. Я не собираюсь торчать здесь целых полчаса.

— О’кей, — согласился Кларк.

В бензиновой плите на кухне все еще горел огонек, но в палатке, кроме дремавших повара и капрала, сменившего командира отделения, никого не было. Повар дремал, положив голову па стол, а капрал — сидя на складном стуле. Когда Прю и Кларк вошли в палатку, капрал встрепенулся.

— В чем дело? — спросил он. — Что, лейтенант?.. А-а, это вы, ребяга. Что это вам не спится? А-а, понятно, — пробормотал он, увидев гитару. И снова склонил голову, закрыл глаза и погрузился в дремоту.

Разбуженный разговором, повар сердито выпрямился.

— Чего вам здесь надо? Эго вам не ночной ресторан. Вы можете закусывать здесь только тогда, когда заступаете на ноет пли сменяетесь. Понятно?

— А мы и не хотим есть, — успокоил его Прю.

— А зачем же разбудили меня?

— Но мы не откажемся выпить по чашке кофе, — добавил Прю.

— Вот черти! — раздраженно заворчал повар. — Когда же, по-вашему, мне спать, если вы прете сюда в любое время? Это вам можно бездельничать, когда вы не на посту, а мне каково?

— Оттого что мы выпьем по чашке кофе, от тебя не убудет, — настаивал Прю.

— Как это не убудет? — сердито продолжал повар. — Вы же разбудили меня!

Капрал снова поднял голову и открыл глаза. Он зло посмотрел на повара.

— Да заткнись ты! Замолчи ради бога. Чего ты поднял шум? Пусть тихо-спокойно пьют кофе.

— Черти проклятые! Никакой жизни нет! — поворчал повар и снова улегся на стол.

— Пейте кофе, только не шумите, — сказал капрал и тут же снова опустил голову и закрыл глаза.