Теневые владыки: Кто управляет миром - Миша Гленни

Тот хаос, в который погружает колумбийское общество кокаиновая торговля, обнаруживает разительную диспропорцию с экономической ценностью коки. Взрывы, массовые бойни и безмотивные убийства, встречающиеся на каждом шагу, подробно документируются и часто формируют представление иностранцев о Колумбии (я обнаружил это, тщетно пытаясь застраховаться перед поездкой сюда). Однако есть и еще одна армия, которая подрывает моральный потенциал Колумбии, необходимый для того, чтобы выйти из этого болота, — армия беженцев. В 2004 году Ян Эгеланд, заместитель генсека ООН по гуманитарным вопросам, заявил, что результатом колумбийских кокаиновых войн стало «самое большое количество убийств, самая крупная гуманитарная проблема, самые большие проблемы в области прав человека и самый крупный конфликт в Западном полушарии». Он предупредил также, что у правительства в Боготе больше нет средств для того, чтобы справиться с самым наглядным проявлением кризиса — появлением 3 млн. беженцев, изгнанных из своих жилищ с середины 1990-х годов: это самое большое количество беженцев в полушарии и третье по масштабам во всем мире.

В 1980 году Сусанна Кастильо и ее муж Эфраим на несколько сотен долларов, которые женщина получила в наследство от отца, купили ферму с несколькими гектарами земли в колумбийской провинции Мета. Их крошечная деревня Сан-Хосе лежит к северу от широкой и извилистой реки Гвехар. На другом берегу реки высятся зазубренные пики горного хребта Ла Макарена, к которому с юга подступают джунгли, давшие приют тысячам уникальных видов животных и растений. «В то время в Сан-Хосе не было электричества и никаких дорог, — вспоминала Сусанна. — Там ничего не было, кроме малярии, но нам попалась очень плодородная земля, и мы стали выращивать бананы и кукурузу». Там они с мужем растили семерых детей и даже немного преуспевали в этих непредсказуемых краях. А потом всего за два дня ничем не провинившаяся Сусанна лишилась и дома, и средств к существованию, и стала вести жалкую жизнь беженки.

Госпожа Кастильо отвечала на мои вопросы терпеливо и точно, но без всяких эмоций, — я подозревал, что предыдущие двенадцать месяцев почти лишили ее надежды или ожиданий. Мы сидим в офисе Роберто Сикара, уполномоченного по правам человека в «Трес Эскиньяс» — «Трех Углах», как называют отсутствующее на картах скопление хижин, лачуг и самодельных жилищ, в которых обитает примерно 155 тыс. человек, 80 % которых — беженцы. В городе размером с Кембридж или Бонн нет электричества, а водопровод образуют всего несколько дырявых труб.

Три Угла — это лишь небольшая часть Сьюдад — Боливара, обширного пригорода Боготы, который раскинулся на холмах, высящихся южнее колумбийской столицы. Сикар признается, что его работа — это донкихотство. «Люди считают, что я — это колумбийское государство, даже несмотря на то, что мою деятельность финансирует ООН. Но я ничего или почти ничего не могу сделать для них», — говорит он с мягкой улыбкой.

В дневное время экономика Сьюдад-Боливара вращается вокруг сооружения домов для вновь прибывших. Но когда заходит солнце, женщины, дети и старики спешат под свой кров: на улицы выходят ночные твари. «Мы установили, что в Трес-Эскиньяс действует три повстанческих группировки и восемь преступных синдикатов, — спокойно говорит Сикар. - Если я прихожу сюда ночью, мне необходим эскорт из солдат. Преступные синдикаты подчиняются повстанцам — именно они с помощью кокаина и оружия реально управляют местной экономикой. Они контролируют все и являются «эрзац-государством». Я заполняю анкеты и пишу письма — вот и все, чем я могу помочь людям. А уж они сами делают выводы насчет того, что может колумбийское государство, а что может эрзац-государство». Жители Трех Углов слишком хорошо знают, кто настоящий хозяин этих безобразных запыленных улиц.

Напротив здания, в котором работает омбудсмен, располагается офис Программы развития ООН. Он закрыт на висячий замок, который выглядит так, словно висит тут уже довольно давно. Единственное из прочих здешних зданий — роскошная новая библиотека, построенная в рамках плана «Колумбия», той помощи объемом 4,7 млрд. долларов, которую США оказали Колумбии за первые пять лет нового столетия. Из этих денег 98 % пошли на укрепление вооруженных сил Колумбии, которые устраивают нападения на плантации коки и на левых повстанцев. Я весьма доволен тем, что мне удалось отыскать один из немногих примеров того, что эти деньги тратятся и на гражданских. Осталось только открыть эту библиотеку (как и Программа развития ООН, она закрыта на висячий замок), завезти туда книги (которых там пока нет) и, самое главное, найти людей, умеющих читать (в Сьюдад-Боливаре они встречаются нечасто).

Сусанна Кастильо не испытывает сейчас потребности в библиотеке. В качестве свежего новобранца трехмиллионной армии колумбийских беженцев она нуждается в деньгах, дополнительном жилье и доступе к воде и электричеству. У нее ярко-голубые глаза европейского типа над заостренными скулами коренной индианки: как и большинство колумбийцев, она метиска, полукровка. Хотя ей всего 47 лет, морщины, избороздившие ее лицо, добавляют ей целый десяток лет. «Когда мы только приехали сюда, то сводили концы с концами благодаря тому, что выращивали бананы и кукурузу», — рассказывала она. Платить налоги Кастильо были не обязаны: просто государство не проникло настолько далеко в колумбийскую глушь. «Не было никаких налоговых инспекторов, никаких полицейских и никаких почт — за всем этим надо было идти два часа пешком в Виста-Эрмозу». Но даже в ближайшем городке Виста-Эрмоза, где семья Кастильо продавала свой урожай, жизнь текла не быстрее, чем в ледниковый период.

Для слаборазвитых стран подобная жизнь в государстве, представителей которого нигде не встретить, является привычным делом. Однако Колумбия вовсе не слаборазвитая страна. Скорее, это страна, география которой препятствует укреплению государственной власти в сельской местности. Хорошим примером тому является Богота, город, расположенный высоко в горах, со слабым транспортным сообщением с остальной страной — тихий, спокойный город. Органы власти по традиции тяготеют к городам и побережьям или примыкающим к ним сельским районам: экономические центры страны слабо связаны с Боготой. Глухие районы страны государство никак не затрагивает, — эти бескрайние районы джунглей нередко остаются тайной за семью печатями и сегодня. По словам Сандро Кальяри, итальянца, который возглавляет программу ООН по борьбе с наркотиками в Колумбии, эффект «полного отсутствия государственной власти на обширных территориях в течение многих десятилетий оказался весьма глубоким. Люди привыкли к этому, и до сих пор есть огромные районы страны, где власть закона отсутствует. Так что люди выросли там, зная, что они колумбийцы, но никогда не имели дела с государством в виде полиции или правосудия».

Сперва Кастильо нисколько не тяготило такое безразличие к их существованию — даже наоборот. Они получали достаточный доход, чтобы растить семью с семью детьми — у них было пятеро сыновей и двое дочерей. Дочери впоследствии покинули деревню и вышли замуж, а пятеро сыновей остались, чтобы работать на земле для своих родителей. Но вот прошли 80-е годы и наступили 90-е, и в жизнь Кастильо вмешалось не колумбийское государство, а перемены на мировых сельскохозяйственных рынках, о которых семья и понятия не имела. Технологические новации вкупе с «банановыми войнами», которые вели европейские и американские фруктовые корпорации, привели к снижению цен. Производители в таких районах, как Макарена, одними из первых ощутили на себе эти перемены — они были озадачены тем, что никто уже не хочет платить им ту же цену, что и раньше.

Но в то время в Макарене происходило и кое-что еще. Равнодушием правительства уверенно пользовался один из основных его конкурентов — FARC или РВСК (Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia — «Революционные Вооруженные Силы Колумбии»).

РВСК — это не какая-то старомодная группка оборванных партизан, которые время от времени устраивают молниеносные налеты или взрывают торговые центры. В рядах этой организации насчитывается 15–20 тыс. бойцов, и она является организованной боевой силой, привлекающей в свои ряды мужчин, женщин и детей с обширных районов территории Колумбии (часто с преобладанием двух последних групп). С тех пор как Мануэль Маруланда по прозвищу «Снайпер» основал в 1964 году эту повстанческую армию, она легко вербовала себе сподвижников среди многочисленного крестьянства, терпевшего постоянные притеснения со стороны землевладельцев и фруктовых компаний, контролировавших аграрную экономику страны и все активнее эксплуатировавших крестьян. Многие землевладельцы, ни минуты не колеблясь, нанимали головорезов, которые убивали крестьян, обнаруживавших хотя бы мимолетный интерес к политической деятельности. Колумбия является самой опасной страной в мире для занятия профсоюзной деятельностью.