Бремя феодала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

Сильвестр долго думал, покачал головой, словно отгоняя наваждение.

— Не понимаю, зачем это нужно.

— И не надо. — Я посмотрел вдаль, на виднеющиеся за лачугами внешние стены посада Картагены. За которыми притаился в ожидании один из мощнейших бастионов старого миропорядка, смотря на меня, молодого и горячего, что я выкину и не угрожаю ли прямо сейчас? — Тебе не надо понимать, Сильвестр. Больше скажу — это противопоказано. Вдруг тебя будут пытать? Чтобы не смог рассказать никому мои планы. Просто имей в виду, мне нужны массы людей, преданных ЗЕМЛЕ, а не человеку.

— Это опасно! — покачал он головой. — И тебе, граф, опасно. Особенно тебе.

Понимаю о чём он. Неглупый парень этот Сильвестр.

— Я рисковый, ты видел. Справлюсь. — Из груди вырвался вздох. Мальчишка! Безусый мучачо! Сам никто, владетель территории, без трёх месяцев банкрота, которую эти три месяца будут утюжить степняки, а туда же — мир собрался переформатировать!

Но я слишком много перечитал книг про попаданцев и просто не верю, что можно ставить иные цели. Только спасать мир, только хардкор! В перспективе, конечно, но путь длиной в тысячу ли начинается с первого шага, и я знаю не только каков будет первый шаг, но теперь, после дуэли с де Ларой, знаю, каков будет последний шаг на этом пути. Если выживу.

— Ударную установку точно сможешь смастерить? — перевёл тему на актуал.

Уверенный кивок.

— Да. Закажу — местные сделают. Тут хорошие технари. А вот гитару — нет. Но поговорю с ремесленниками, кто инструменты делают. Может быть помогут. Не обещаю, но займусь.

— …А если встречу Мастера или его людей, — продолжил он, прямо скажу, что свои песни мне ЛИЧНО разрешили исполнять Джеймс Хэтфилд, Крис де Бург, Князь, Горшок, Орлы и Скорпионы. Как и ему. Blya budu!

— А контрольное? — еле сдерживаясь от смеха, ибо фразы на русском, как и непривычные имена, он заучил фонетически (кстати, Сильвестр НЕ УМЕЕТ ПИСАТЬ!!!) уточнил я.

— Контрольное… — Нахмурился. — Если увижу его в лицо, сказать: «Zemlak, razgovor est'. Nado vstretit’sya pereteret’». И оставить твои координаты.

— Хорошо, Сильвестр. Денег хватит?

— Обижаешь, граф! — Музыкант и будущий агент перекрестился. М-да, я его озолотил не только по его скромным запросам. Но пропаганда искусство недешёвое, раскошеливаться надо. Особенно с учётом, что как правило она окупается.

— Тогда удачи! — махнул ему и тронул коня вслед за армией. Войско закончило идти, показались последние бойцы и последние гужевые лошадки. Сзади пойдёт только арьергард из четырёх егерей.

— Удачи, сеньор граф. Да пребудет с вами бог. — Он нас, всех нас, перекрестил. Я улыбнулся и тронул Пушинку рысью.

Трифон с остальными лошадьми где-то ближе к голове колонны. Дежурная пятёрка телохранов двинулась следом. Не оглядываться, едем на войну. Слова сказаны. Что будет дальше — фиг знает. Как мог музыканта обезопасил, разрешив сотрудничать с богом, чёртом и любой местной властью, принимать любые обязательства, и даже напрашиваться на собственные предложения, если окажется в застенках. Принципиальные агенты на этом фронте мне не нужны — мне нужен результат. Но справится ли он — будет зависеть только от него самого.

Что ж, вперёд, работа феодала не ждёт!

Юниус. Лето. Ляпота-а!

И не заметил, как Майя отдала бразды правления Юноне.

Скачем, не быстро, но и не медленно. С одной стороны, не сравнить с родительским стареньким «Ауди», но с другой в этом мире аналогов по скорости нам просто нет. Отца не зря «Молнией» прозвали — ставим все возможные местные рекорды.

В города и поселения не въезжаем больше в принципе. Все укреплённые пункты, вне зависимости от статуса и количества населения, рассматриваем, как условно враждебные. Только в поле! Правда в любом — как бог пошлёт, а посылает бывает и в ущерб местным. Но претензии нам не выкатывают — не безобразничаем, ночуем и сваливаем, и слава богу. Воины сидят без шлюх и бухла, но с другой стороны, все трезвые, адекватные. Один хрен нам, такой шобле, ворота не откроют — нечего рефлексировать. Но продовольственные отряды во все встречные населённые пункты посылаем — по два-три отряда максимум из десятка человек. Этих пропускают, припасы продают, и даже, когда наши всё закупят, персонально для них открывают ворота после захода солнца — выпустить за пределы города нахрен, «ну его этого Пуэбло, с ним и его отмороженными связываться!»

Так что недостатка ни в чём не испытываем. Воду берём в естественных источниках, на дрова переводим окрестные источники топлива, зерно и солёное/копчёное мясо привозили продовольственные команды, а иногда разживались фруктами и овощами с полей и садов, где останавливались. Периодически докупали и лошадей взамен павших — лошадки не люди, переть дуром на командно-волевых на край света не могут, из строя быстро выходят. Хорошо, что «пёсьих» забрали — у татей подвижной состав боевой, выносливый. А то мой карман очень сильно бы просел.

Через десять дней показался хвост телег у пограничной заставы. Тянулся он на четыре с половиной мили — верстовые столбы нам в помощь, тут до такого способа измерения расстояния слава богу дошли (не забыли). Зачем так много, чего такой огромный хвост держат — не знаю, но понимаю, что претензии наших дальнобоев на границе с Белоруссией во время кризиса не так уж и обоснованы. Бывают похуже ситуации, и ничего, народ стоит, спокойно ждёт.

Впрочем, очереди и хвосты торгашей и крестьян — не наше дело. Наше дело выполнять то, ради чего приехали. И мы двигались к цели, объезжая намертво вставшие телеги на дороге, пугая убегающих прочь в ЕС и поле возниц и сопровождающих. Впереди маячил отряд воинов, но завидя нас, они почему-то съиба… Уехали. Накидки на парнишках, я разглядел их в бинокль, который с недавних пор всегда держал под рукой, были герцогские. В смысле, герцога Соланы.

Солана контролирует несколько провинций, объединённых в макропровинцию под народным названием «Грандеза», производное от «Рио-Гранде». А на те, которые не контролирует лично, влияет опосредованно — они заняты людьми, связанными с его домом многоступенчатыми браками/родственными узами, или должниками, или надёжными партнёрами. А ещё на территории его владений несколько крупных торговых городов как со статусом бургов королевского подчинения, так и герцогского. И городов этих непозволительного много — мне с единственной Аквилеей такого масштаба под боком только стоять и курить в сторонке. А как иначе, если Грандеза упирается в главную транспортную артерию континента — Великую Реку, она же Рио-Гранде. Кордоба тут не самый важный и богатый город, от него (или на него) всего лишь запитано снабжение товарами южной части междуречья Рио-Гранде и Рио-Бланко, север Мериды и юг Картагеники, и лежащие от них к западу небольшие графства. Таких «кордоб» в Грандезии шесть штук. Но настоящая жемчужина региона находится севернее, где начинается канал, соединяющий воды Рио-Гранде и небольшой местного значения, но полноводной речушки под названием Пчёлка, по которой через сто миль восточнее находится небольшой волок в речку Скользкий Берег, которая впадает в Рио-Бланко. Вот там идёт основной товарный поток между макрорегионами.

Великая Река — это эдакая международная область, где кроме двух крупных королевств и трёх мелких герцогств, вольготно себя чувствует с десяток небольших совершенно вольных бургов. Кто-то из них живёт за счёт пошлин, кто-то перепродаёт товары Вандалузцев, пользуясь тем, что их стены высоки и неприступны и они могут гарантировать безопасность транзита. А Валенсия, самая северная из речных территорий, упирающаяся в горы, производит железо, которым снабжает половину континента. Тон всем здесь задают Флавии и Таррагона, находящаяся в устье реки, так объективно сложилось. И в сравнении с этим макрорегионом, наша Белая — маленькая нищая внутренняя артерия королевства, куда таррагонцев пускаем ограниченно, иначе они там всё на корню скупят. Как всё это можно использовать к своей пользе — всю дорогу ломал голову, но не придумал. Ибо ещё Наполеон сказал, что география — это приговор. Я приговорён к медвежьему углу, лишенному транзита; море вроде рядом, миль триста вниз по Белой, и даже то, что там ПОКА орки — теоретически не проблема. Но блин болота в устье! И всё, Монтана, лодьи к морю не пройдут, а строители, кто пытается их осушать, болеют болотной лихорадкой.