Черный истребитель - Blackfighter

— А что у меня было с лицом? — встряхнула волосами Танька.

— В тебе как будто два человека. Один поверх другого. И тот, что глубже, мне нравится в сотню раз больше.

— Кто ты такой, чтобы я думала о том, что тебе нравится? — голос был чужой, тяжелый и неподатливый. Словно в ранней юности, когда, просыпаясь, она не могла сказать ни слова по-русски, а потом слова приходили, но были вот такими вот — холодными и пластилиновыми.

— Я сказал — будь такой? — удивился Саша. — Я просто высказал свое мнение.

Танька прикрыла глаза, чувствуя, что лицо будто переплавляется под натиском чего-то изнутри. Застывали сталью скулы, и губы сводило в жесткую прямую черту. Ей не хотелось этого изменения, но ничего поделать было нельзя. Каждое слово, каждая мысль вели ее к какому-то перерождению. А то, что должно было родиться, ее уже почти не пугало — слишком мало оставалось ее прежней. Да, собственно и имело ли смысл делить на себя прежнюю и нынешнюю? Сколько-то лет она была просто маленькой девочкой, сколько-то лет она была коконом, в котором в муках из гусеницы превращалась в бабочку. А теперь кокон готов был лопнуть, но ведь гусеница и бабочка — одно существо…

— Спать, — коротко приказала она. — Нет, погоди. У тебя есть запасной пистолет?

— Да.

— Дай мне.

Саша не стал спорить — но это Таньку не удивило, это было само собой разумеющимся. Он полез в бар, оказавшийся на поверку сейфом, и достал тяжелую и опасную даже на ощупь игрушку из вороненой стали. Очертания ей уже были знакомы — «Дротик». Родной брат того, которым сколько-то дней назад Саша пытался напугать ее.

— Любимая модель? — спросила она, взвешивая на руке пистолет.

— Пожалуй. Полный автомат. Стреляет очередями по три выстрела, но дуло вверх не уходит. Двадцать четыре патрона в магазине. Хорошее оружие для обороны. То, что тебе и нужно.

— Спасибо.

— Будешь благодарить, если он тебе никогда не пригодится, — подмигнул Саша.

— Надеюсь. Все. Спать.

Танька сама разложила свое кресло, укрылась с головой пледом. Пистолет она положила под подушку — не потому, что опасалась чего-то, а просто потому, что хотела привыкнуть к нему. Сделать его своим. Нужно было успеть сделать это до того, как он ей понадобится. А что такое время наступит — она не сомневалась. Наступит. И очень скоро.

Почему-то это ее уже совершенно не пугало. Ее уже ничто не пугало, смысл слова «страх» был изучен, постигнут и отброшен за ненадобностью.

Ночь пролетела за одно мгновение: вот она положила ладонь под голову, устраиваясь в узком кресле — и вот уже в лицо вцепляется тусклый и от того особенно противный свет зимнего дня. А который же день пошел — впервые за все время задалась вопросом Танька, но не смогла подсчитать.

— Саша! — крикнула она куда-то в область кухни. — Какое сегодня число?

Саша, оказывается, стоял неподалеку от нее — у окна.

— Восемнадцатое ноября.

Танька прикинула — сегодня был тринадцатый день ее приключений. Еще и двух недель не прошло. Ничего себе!

— Когда мы поедем?

— Днем. Часам к пяти.

— А почему не ночью?

— По тому адресу, который я узнал — обычная квартира в новостройке. Зачем шуметь, когда вокруг больше всего людей? А днем две трети — на работе.

Расчесывая волосы, Танька вдруг поняла, что хочет узнать этот адрес. И спросила. Саша назвал адрес — не интересуясь, зачем ей это нужно. Следующие полчаса она провозилась, прилаживая под курткой пистолет. Оказалось, что, если затянуть кулиску на поясе, почти килограммовый пистолет спокойно помещается в одном из здоровенных накладных карманов в низу куртки и не оттягивает полу. И даже не бросается в глаза. Мало ли, что у девушки в кармане. Может, шапка, может, пакет чипсов.

А доставать его было весьма удобно. Липучка на кармане расклеивалась одним рывком — другая рука опускалась вниз и удобно ложилась на рукоять. Саша посоветовал ей, если получится, не поднимать руку, а стрелять от пояса. Прямо перед собой. В живот или в ноги попадет — вполне достаточно.

Танька уселась в кресло, закинув ноги на спинку, прикрыла глаза. Пистолет в кармане. Деньги — почти еще нерастраченные — в сумке. Свежий ветер в голове. Вот и все ресурсы. Да, драться она не умеет. Не знает, где можно запросто купить машину. У нее нет ни друзей, ни знакомых. Только Саша. Не выйдет из нее героини крутого боевика. Но не в этом счастье.

Счастье — это всегда и везде действовать по-своему.

До отъезда оставалось часа три. Танька слопала банан и пару яблок, залив их йогуртом и утрамбовав почти литром кофе. Попробовала читать. Буквы расплывались перед глазами, на месте не сиделось. Ощущение было странным — с похожим она собиралась когда-то в Москву, получать наследство. Позади все было знакомо — дом, родители, приятели. Впереди — полная неизвестность, еще не рассчитанная и не определенная, и поэтому как бы отсутствующая в текущей реальности. И казалось очень важным сократить период ожидания, заняться хоть чем-нибудь. А гитара где-то потерялась, Танька даже не могла вспомнить — где именно. Где-то в интервале времени от Люблино до второго приезда в Лыткарино. Но где? В расстрелянной машине осталась? Или забыли в попутной?

Может, внизу, в «пикапе» оставили? Хорошо бы. Гитара так себе — но ведь боевая подруга же.

Наконец Саша скомандовал: «По коням!» Они собрали вещи — неизменную Сашину спортивную сумку, о содержимом которой Танька только догадывалась, рюкзак. Танька погладила через карман рукоять пистолета, встряхнула курткой так, чтобы рукоять не выпирала.

Таньке показалось, что машина стоит на добрых полметра левее того места, где ее оставили вчера. Но выпавший за ночь снег вокруг был нетронут, и она решила, что ей померещилось — от волнения. Хотя вроде трудно спутать — вчера стояла так, что дерево было ровно по центру капота. А сегодня это дерево находится ровнехонько перед левой фарой. Глупости. И деревья не ходят, и машины над землей не летают.

Минут через пятнадцать Танька осознала, что хочет посетить туалет. Настоятельно так хочет. Помявшись, она сообщила об этом Саше. Тот воспринял проблему, как саму собой разумеющуюся.

— Потерпи пять минут, сейчас к «Макдональдсу» свернем. Там есть кабинки.

Саша остановил машину не на парковке, а метрах в ста от «ресторана». Танька вышла, огляделась… Оставив рюкзак в машине, она пошла к «Маку», стараясь не спешить. С ее точки зрения бежать, сломя голову, к туалету было несколько неприлично. Вернее, с точки зрения ее матери — но это было крепко въевшимся в голову убеждением.

Пришлось отстоять очередь в лице трех теток, почти не помещавшихся в тесном помещеньице. Судя по их фигурам, им не стоило питаться в «Макдональдсе». А ресторану стоило позаботиться об отдельном помещении для столь крупных клиентов — сами по себе объемы их талий и бедер были лучшей антирекламой «прекрасно сбалансированной» продукции. У Таньки даже пропало желание купить в дорогу пакетик картофеля фри.