Золото небесных королей - Андрей Геннадьевич Демидов

Рагдай неопределённо пожал плечами. Князь плюнул в сердцах и, повернувшись к полтескам, зло крикнул:

— Вольга! Давай, иди первым через поле! Мы за тобой! Найдём кого-нибудь живого и узнаем, что тут случилось!

Полтески двинулись вперёд. Стребляне посторонились, хотя можно было ожидать, что полтески их объедут и не стоит уступать дорогу в чистом поле. Было понятно, что это произошло с их стороны как бы интуитивно, на уровне немого предложения возглавить теперь движение отряда.

Вольга поехал впереди, в своём лакированном чёрном кожаном панцире с металлическими пластинами, в таких же наручах и поножах, лёгком кожаном шлеме с пластинами, прикрывающими щёки и затылок, с круглым щитом и булавой в руках. Неподвижный, он чем-то напоминал посланца из другого мира, вполне соответствующего такому страшному месту. Десять его сородичей, в менее новых и разукрашенных доспехах, приготовив, кто луки, кто копья, ехали за ним плотной группой и озираясь по сторонам. Отчего-то показалось, что исчезли звуки, или только всем почудилось, что исчезли. Слышно был только позвякивание упряжи и фырканье лошадей, гулко, как в пещере. Солнце наоборот, сделалось намного ярче, чем было, оно стало почти нестерпимо для глаз после тени леса. Опушка леса отсюда уходила в дымке направо и налево полумесяцем, почти теряясь из виду. Потом снова проявлялась тёмной полосой леса и почти сходилась вместе впереди, напротив, на севере, почти на берегу Моравы. В далёком разрыве чёрного леса серой мутной сталью река, то и дело поблёскивала на солнце. Над рекой стояли чёрные, серые и белые дымы костров, очагов, может быть лагеря войска, разбойничьих отрядов или беженцев. От опушки леса слева, до самой опушки леса справа, если не считать двух больших земляных холмов, а скорее всего древних могильных курганов, поверхность поля была абсолютно ровной. Повсюду вокруг двух курганов, а между ними, казалось, плотнее всего, в беспорядке стояли тяжёлые крытые повозки с огромными дощатыми, окованными колёсами. Часть из повозок была открытой, часть была с покрытием из кож на деревянных каркасах, и они выглядели так добротно, что в них, вероятно, можно было даже жить. Везде в повозках виднелись раскрытые сундуки и корзины с разбросанными тряпками. Вокруг них во множестве валялись размётанные кули, поломанные клети для птицы. Рядом с возами и на них, покоились кучи гнутых жердей для составления круглых степных жилищ, похожие на ребра гигантских рыб. Кое-где из них начали собирать основание несколько юрт, да беда прервала работу в самом начале. Стоящие и бродящие вокруг домашние животные, курицы, гуси и индюки, вперемешку с воронами являлись сейчас хозяевами здесь. Настоящие хозяева этого огромного имущества были мертвы и лежали вокруг как пряди перезревшей ржи, поваленной ураганом, листья деревьев облетевшие осенью, рыба, отравленная болотной водой. Тут же на земле лежали убитые или раненые лошади и волы. Трава едва проглядывала из-под тел, вещей, и во многих местах была вытоптана, и содрана до земли. Множество мух, собравшихся, наверное, со всей Моравии, с жужжанием роились и висели в воздухе тучами. Под копытами коней полтесков захрустели глиняные черепки битой посуды. Не оборачиваясь к своим воинам, Вольга указал палицей вправо. Там, в двух сотнях шагов от курганов, виднелись люди, идущие медленно и с опаской к месту, где повозки стояли наиболее плотно. Они были не вооружены, лошадей при них не было. Судя по войлочных шапкам, серым рубахам, кулями и корзинами за спиной, это были жители из какого-то расположенного неподалёку села. Они часто нагибались к тому, что их интересовало в траве, возились там, поднимали, рассматривали, затем клали что-то в свои торбы или корзины за спиной. Они спокойно и деловито обирали мёртвых, брали то, что не взяли убийцы непосредственно сразу после убийства. Слева промчались, играя, две дикие собаки или, может, это были волки. Скача, катаясь по окровавленным изуродованным телам людей, понарошку цапаясь, полаивая и повизгивая они даже не обращали внимание на полтесков. Наблюдать за тем, как низкородные животные царствуют над телами людей, совсем недавно ещё грозных и могущественных, как они оскверняют своими лапами одежды и кожу детей и женщин, совсем недавно ещё прекрасных и весёлых, было до того тяжело, что один из полтесков пустил в них стрелу. Молодой воин промахнулся.

— Худой мир, падает первым, хороший мир падает последним, — сказал ему через плечо Вольга, а ехавший рядом воин, схватил стрелка за руку, чтобы он не доставал из колчана следующую стрелу.

Кони теперь пошли медленней, с трудом выбирая свободное место, чтобы поставить копыто. Для аварских коней, должно быть привыкших к мёртвым людям и животным на поле боя, и захваченных в бою под свирепыми волнами, это было несколько странно. Вольга остановил своих воинов и послал двоих к обирателям трупов. Остальных призвал смотреть внимательно вокруг. Лошади, волы и верблюды, овцы и козы, а также птицы создавали вокруг шевеление травы, мелькание и тени. В такой обстановке множество опытных стрелков могли спрятаться и приблизиться со всех на расстояние убийственного выстрела из лука к полтескам вплотную. Поскольку было неизвестно, что же здесь произошло, и не ждут ли убийцы новых жертв или наоборот, уцелевшие жертвы не ждут ли убийц снова, вероятность засады была очень высока.

Под Стововом конь несколько раз поскальзывался, наступая на мёртвую плоть. Князь хмурился, исподлобья смотрел вокруг, и что-то ворчал себе под нос. Стребляне вместе с Орей двигались теперь позади всех, зажимая ладонями носы и стараясь не смотреть под ноги. Продвинувшись вглубь мёртвого поля к тому месту, где стояли полтески, Рагдай, до этого пристально разглядывающий убитых сказал:

— Это точно кутургуты.

— Да, точно не авары, на щеках у мужчин нет множества шрамов от надрезов, — сказал Тихомир, — это кутургуты.

— Что было тут? Сеча зла? — спросил их Стовов, — но похоже больше на убийство безоружных, попавших в засаду.

— Если была сеча, то отчего они все вперемешку тут лежат — и воины молодые и старухи, отчего воины все почти без ратных доспехов и щитов, кто с чем оказался, кто в чём одет, и повозки с детьми и припасами кое-как стоят, а лошади не осёдланы? — ответил ему вопросом на вопрос Тороп, и ткнул кончиком копья в синюшное, начавшее раздуваться на жарком солнце тело молодого кутургута с разбитой головой.

По левую руку от тела убитого лежал лакированный кожаный панцирь, железная шапка, поножи, седло, связка стрел с красивым оперением из орлиных перьев, копье с толстым древком, два широких ножа, свёрнутый плащ, щит из многослойной воловьей кожи. До всего этого богатства, стоимостью не менее десяти коров, не