Клан Мамонта - Сергей Калашников

Глава 43

Прибавление

Ноябрь принёс снегопады и лёгкий морозец. Речка начала покрываться льдом. В этом году работы в Рудном зимой не велись, потому что там просто закончилась руда. Её вычистили буквально до последней крошки — плавили в две печки и до холодов всё завершили. Весной планировалось начинать то же самое на другом месте. Впрочем, по этому поводу пока не было полной ясности — возможно, металлургию будет выгоднее перенести прямиком на Урал. Смущало то, что железной руды там пока не обнаружили, но всем известно, что этого добра в том краю навалом.

Сейчас расходовали заранее сделанные запасы чугуна, железа и привозной меди. Меди было немного. Но на приготовление к следующему сезону моторов для разведок и поисков её должно было хватить. Тем более, что прогоревшие днища котлов переливали в новые, более стойкие — ремонт ранее сделанных Стирлингов время от времени проводился.

Переход из осени в зиму — спокойное время, когда продовольственные запасы уже сделаны, поленницы дров и штабеля торфяного угля сложены под навесами и почти все дома — дело только за оленеводами, которые сейчас гонят сюда стадо из тундростепи. По всем расчётам они должны были появиться вот-вот. В разгар дня, когда завтрак давно закончился, а ужин и не думал начинаться, в столовой сидела большая компания любителей судостроения — обсуждали Димкин проект большого корабля, рассчитанного на плавание, как в реке, так и в море.

Стеариновые свечи давали неяркое, но ровное освещение на стену с развешенными по ней эскизами.

— А чего борт такой высокий? — недоумевал Серый. — Как мы с него до воды вёслами дотянемся?

— Опять же высокий борт тяжелее низкого, — соглашалась Лида. То есть от этого возрастёт осадка.

— А без осадки его любой волной перевернет, — сопротивлялся Пашка. — Или той же волной накроет и вдавит в воду.

— Палуба не пустит воду внутрь, — настаивал Серый.

— Да его просто переломит, — возражал Димка. — При маленьком вертикальном размере не будет пространственного каркаса, дающего прочность на такой длине.

— Какого каркаса? — уточнил Веник.

— Который не даст корпусу свернуться пропеллером вокруг киля.

Диспут затих — все принялись что-то соображать, шевеля, кто губами, кто пальцами.

— Ты что, прочность рассчитал? — изумился Саня.

— Нет, мысленно прикинул.

Открылась дверь входного тамбура и в столовую вошли два незнакомца в вонючих шкурах. Один с жиденькой растительностью на лице, а второй — полноценно бородатый.

— Бо Тан Том, — представился первый. — Просторный чум, — обвел он рукой вокруг себя. — Яркий факел, — добавил, указывая на свечу.

— Шеф Ве Ник, — отрекомендовался Веник, и кивнул Любаше. Та начала распоряжаться, посылая женщин затапливать мыльни и нести из кладовой копчёных гусей. — Проходи Том к нашему мужскому костру, — разговор шёл на чистом местном языке, а у него специфическая терминология. — Женщины уже несут угощение. Твой товарищ тоже желанный встречный в этом чуме.

— Шеф! Толпа степняков топчется среди посёлка. Глазеют, — заскочившая следом за незнакомцами девчонка из своих, клановских, зыркнула на бородача и отступила в сторону.

— Проси, — кивнул Шеф. — Люб! Больше гусей на стол.

В столовую стали заходить всё новые и новые люди. Их рассаживали за столы — к возможности получить пополнение в клане всегда относились с интересом. Венику и Кыпу пришлось разделить с пришедшими трапезу — таков местный этикет. То есть мужчины устроились за одним столом, а женщины с детьми — за другим. Компанию им составили Эля и Ленка.

Как ни странно, бородатый сел среди женщин, и мужчин это не смутило.

— В этом году был хороший урожай орехов, — завёл пристойные речи Кып, как только Шеф накромсал гуся и раздал порции гостям-мужчинам.

— А лед покрывает воду, — согласился Том. — Разве гуси не улетели?

— Эти гуси добыты, когда листья ещё были на деревьях. Дым и соль помогли им дождаться вас, — объяснил Кып.

— Отведайте этой пищи, — Веник принял из рук Любаши низкую корзинку. — Она приготовлена из желудей, — предложил он охотникам свежего желудёвого хлеба.

— Незнакомая, — согласился самый молодой из охотников и уставился на тарелку с ломтиками жареных корней тростника. — А эту еду я знаю. Но тут она мягче, — копируя манеры хозяев, он зачерпнул ложкой, прожевал и проглотил.

Молотили гости так, что только за ушами трещало, а хозяева отведывали неспешно, в основном ради соблюдения приличий. Лишние из столовой быстренько вымелись — Любаша позаботилась — поняла, что массовка сейчас ни к чему, потому что дипломатия — дело тонкое.

Спустя какое-то время гости наелись — видно было, что в них больше не входит. Некоторые звучно рыгали — верный признак, что достаточно. То есть — можно и о делах поговорить.

— Лем, ты пришёл? — спросил предводитель посетителей у бородача, сидевшего неподалеку, но за другим, женским столом.

Тот кивнул, порылся в своих шкурах, что-то достал и по цепочке отправил своему вождю. Пока предмет передавали из рук в руки, Веник успел разглядеть перочинный ножик. Обычный, без особенностей, с несколькими лезвиями.

Получив его, Том удовлетворённо хмыкнул и спрятал среди своей одежды.

— У твоего костра тепло и сытно, Шеф, — сказал он вставая. — Нас ждёт далёкий путь.

— Не торопись, Том. Ты и твоё племя может дождаться у нашего костра появления новой травы — тогда дорога будет короче, — Веник сделал знак Сане, который тут же на пару с Димкой аккуратно под ручки вывел бородача и повлёк его наружу. К мыльне, конечно. Следом прошла Лариска с комплектом чистой одежды и Толян со своим маникюрным набором — клан успел мобилизоваться. Из бородача сейчас сделают человека, а всё остальное подождёт.

Соплеменники Тома, тем временем, разомлели от тепла и обильной еды — обратно в холод ноябрьского дня они не спешили.

— Расскажи мне об этом человеке, — Веник руками очертил бороду.

— Третьяков! Можешь отпустить мою руку. Я иду с вами охотно. И ты, Плетнёв! Ну что ты в меня вцепился, как клещ!

— Леонид Максимович! — оба парня замерли на месте. — Вы за нами прибыли? Заберёте обратно? Домой?

— Увы. — Развёл руками учитель физики. — Я попал сюда случайно. Думаю, тем же способом, что и вы. А куда вы меня так резво потащили?

— Мыться, стричься, маникюр-педикюр. Вот же облом! — воскликнул Димка. — А у меня просто сердце зашлось от радости.

— От какой такой радости? — это подошедшая следом Лариска остановилась со свёртком одежды. — И почему вы по-русски разговариваете? Он что…? Что-о? Из нашего времени? За нами? — уронив свою ношу, она бросилась на шею бородачу.

— Из нашего. Ой, да не душите меня. Просто уму непостижимо, какие тут все могучие. Расплющите мои кости, ей богу расплющите.

— Ларис! У него же вши и блохи! — подтянувшийся Толян смотрел на сцену с неодобрением. — Впрочем, если у тебя сразу такая любовь, я могу подождать, пока ты потрёшь ему спинку ну и всё остальное, что пожелаешь. Надо же, какая Африканская страсть! Мне, что ли бороду отпустить?

— Дурак! Это Леонид Максимович! — ответила Лариска со слезами в голосе. — Забирайте, — кивнула она на разбросанные по земле шкуры и тряпки. И побежала в сторону своей кожевни.

— Рыдать будет, — посмотрел ей вслед Димка. — Пойду, успокою, — и порысил следом.

— Надо же, каким богатырем стал Плетнёв! Таким был рыхлым! А теперь — Илья Муромец, да и только.

— А где ваша машина времени? — спросил пришедший в себя Толян.

— Эх! Если бы она была! — вздохнул учитель. — Увы, как и у вас, у меня билет в один конец.

— Лем пристал к нашему племени в конце лета, — рассказывал Том. — Там, на юге у границы лесов. Он чужой. Одет в странную одежду из переплетённых паутинок, похожую на твою, — тычок пальцем в сорочку. — Не говорит, не понимает, не охотник. Шёл с женщинами и работал у их костра. Потом показал это и сказал, что отдаст мне, если я приведу его к таким же, как он. — Том вытащил ножик и подал Венику.

— Я не знал, где есть такие же люди. Но Хоп сказал, что встречал одного, говорящего так же непонятно, как тараторит этот чужак. Тот ушёл на север по тропе, которую проложили мамонты. Я нашел вас и привел сюда Лема.

— Ты крутой охотник и великий вождь, — так принято одобрять чужие действия в этом мире. — Эти ножи останутся у тебя в племени, — на столе появился свёрток, в котором хранили работы начинающих кузнецов. — Их можно заточить о камень, и они будут хорошо резать. А пока наши женщины устроят на отдых ваших женщин, — по кивку вождя из-за соседнего стола начали выводить женщин и детей. Опасения у мужчин, занявшихся изучением свалившегося на них богатства, это не произвело — никто не сопротивлялся и не пытался возмутиться.