Шестая книга судьбы - Олег Курылев

Он взял из рук Вальтера каску с курткой и жестом предложил обоим выйти на улицу к остальным.

Пленных посадили на землю. Подъехал джип, и американцы сложили в него сданное оружие, Через полчаса появился отряд солдат, на касках которых большими белыми буквами было написано «МР». С ними был офицер с блокнотом в руках. Он принял пленных от пехотинцев, и те ушли. Однако сержант с курткой и каской Мартина остался. Он закурил и наблюдал за действиями военных полицейских.

Немцам велели подняться и построиться вдоль улицы в шеренгу. Тех, кто был переодет, отделяли от остальных и отводили метров за десять к стене двухэтажного кирпичного дома с выбитыми стеклами. Офицер подходил к каждому из них и что-то записывал в свой блокнот. Когда очередь дошла до измазанного ваксой парня, раздался громкий хохот. Тыча в него пальцами, солдаты смеялись, похлопывая по плечу присутствовавшего среди них настоящего негра. Потом кто-то дал горе-диверсанту смоченный в бензине платок, но офицер запретил стирать ваксу. Парня отвели к стене, где уже стояло шесть человек. Остальных построили в колонну по два и приготовились конвоировать. Их судьбу должен был решить трибунал. В это время сержант с каской и курткой Мартина подошел к офицеру и, указывая на их недавнего владельца пальцем, что-то сказал. Офицер кивнул. Сержант подошел и потянул Мартина за рукав, выводя его из строя. Прозвучала команда. Колонна пленных, хрустя битым стеклом, двинулась прочь, ведомая автоматчиками.

Увидев, что Мартина уводят, Вальтер Бюрен тоже вышел из строя и пошел следом.

— Господин второй лейтенант, — обратился Вальтер по-английски к офицеру, — он только выполнял приказ. Я согласен, это плохой приказ, но мы солдаты. Вы не можете его расстрелять за исполненный приказ.

Офицер с презрением посмотрел на немца в грязной шинели.

— Уберите этого… А то я поставлю его рядом. Где, черт возьми, фотограф?

— Расстреляйте меня! У меня нет семьи, а у него, — Вальтер простер руку в направлении друга, — у него трое детей. На мне тоже американские ботинки. Смотрите! Последнее время нас не снабжают униформой или она полное дерьмо. Мы побираемся на захваченных складах. Умоляю вас, господин второй лейтенант…

Двое полицейских схватили Вальтера и потащили прочь. Последнее, что он видел, это как Мартина поставили спиной к кирпичной стене восьмым по счету. Они встретились взглядами, и Мартин виновато улыбнулся. Один из полицейских обходил строй диверсантов, предлагая завязать желающим глаза. Напротив стены выстраивался взвод с карабинами в руках.

Тем временем колонна тех, кому пока повезло, завернула за угол и остановилась. Их еще раз пересчитали и снова повели по засыпанному битым кирпичом и штукатуркой переулку. Вальтер отстал и плелся в самом хвосте, так что конвоир, тот самый молодой черный парень с пухлыми губами, постоянно подталкивал его автоматом.

Позади грянул залп. Потом второй и третий Вальтер остановился и обернулся. Негр направил на него автомат.

— Там убили моего друга, — сказал Вальтер по-английски. — В тридцать седьмом мы бросили университет и вместе пошли в горные войска. Мы дружили с детства. Позволь мне проститься.

Негр опустил автомат и стоял в раздумье. Он увидел в глазах немца мольбу и, вероятно, сам вспомнил кого-то из потерянных друзей. Он отступил в сторону, и Вальтер, как был с поднятыми руками, прошел мимо него. Когда они завернули за угол, лейтенант, снова делавший какие-то записи в блокноте, обернулся и с удивлением посмотрел в их сторону.

— В чем дело, Джейсон?

— Он хочет проститься с другом, господин лейтенант.

Офицер обомлел от такой наглости, но, посмотрев на лица стоявших рядом солдат, чертыхнулся и отошел в сторону.

Вальтер увидел несколько тел, лежавших возле стены. Их руки были завернуты вверх. Никто не воспользовался белым платком, и глаза некоторых смотрели в пасмурное арденнское небо. Рядом стоял человек с фотоаппаратом. Он тоже отошел в сторону и стал копаться в своей камере. Вальтер прошел вдоль ряда, остановился у крайнего из тел и стал на колени. Он опустил руки, снял с головы свою старую каску и сгорбился, низко наклонив голову.

— Детский сад, — пробурчал лейтенант, — он что, первый день на войне?

— Они в армии с тридцать седьмого года, — сказал Джейсон.

— Ты-то откуда знаешь?

Лейтенант махнул рукой солдатам расстрельного взвода, и они, закинув винтовки за спину, пошли вдоль улицы.

XXI

На пустынной в этот ранний час Брудерштрассе стоял солдат. Его левое плечо оттягивал видавший виды пятиклапанный рюкзак горного образца Правая рука в теплой рукавице покоилась на перевязи из теплой женской шали. Солдат, точнее штабсфельдфебель горных войск, еще некоторое время постоял в нерешительности у дома, затем толкнул двери и вошел в подъезд. Он медленно поднимался по лестнице, как бы оттягивая момент своего появления у дверей квартиры на втором этаже. Это был Вальтер Бюрен.

Через день после гибели Мартина на Мальмеди был совершен воздушный налет. Ко всеобщему удивлению, это были не немецкие самолеты Американские летчики, запутавшись в обстановке, решили, что город взят немцами, и сбросили на него бомбы Здание, в котором содержались пленные в ожидании расследования и суда, загорелось. Вальтеру и некоторым другим удалось выбраться во двор и, воспользовавшись стоявшим там грузовиком, выбить ворота и вырваться из города. Вальтер при этом был легко ранен в руку.

Он вернулся в бригаду и подтвердил факт расстрела восьмерых военнослужащих. Перед Новым годом бригаду сняли с позиций, перевели в Графенвер и первого января расформировали. Здесь Вальтер лично проследил, чтобы вещи оберлейтенанта Вангера, его награды и несколько семейных фотографий были упакованы и высланы по адресу родителей в Мюнхен. Половинку личного жетона своего друга, ту, что должна была остаться на нем, он взял себе. На следующий день он отправился в свою 1-ю горную дивизию, ведшую в те дни оборонительные бои в Венгрии в составе 2-й танковой армии. У него было два дня на то, чтобы по пути заехать домой.

Когда открылась дверь, Вальтер увидел Мари Лютер. Она стояла, закутавшись в платок, и выглядела явно нездоровой. Нос припух и покраснел, как при долго не проходящем насморке. Она прижимала к нему носовой платочек и часто моргала влажными и тоже покрасневшими глазами.

— Вальтер! — сразу узнала она старого дворового приятеля. — Ты ранен? Проходи. Когда ты приехал? Что у тебя с рукой?

Вальтер вынул руку из перевязи и повесил шаль на вешалку.

— Ерунда. Это чтобы не козырять всякой тыловой сволочи.

— Ты надолго? Очень хорошо, что ты пришел ко мне. Проходи на кухню. Моя мама больна, и младший брат тоже. У нас тут настоящий лазарет. Отопления нет уже три недели Я тоже простыла на заводе. Представляешь, недавно я получила письмо от Мартина. Их отводят на отдых…

Вальтер оставил свой рюкзак и кепи в прихожей и прошел на кухню, не снимая шинели и не разуваясь, благо на его сапогах был только свежий, выпавший этой ночью снег. Он сел за стол и отстегнул с ремня фляжку.

— Достань стаканы, Мари.

По этим словам и по всему его виду она вдруг поняла, что он пришел только затем, чтобы сообщить ей нечто важное. Почему он не спросил, о чем написал Мартин? Ее ноги сделались ватными, а к вискам прилила кровь. Она поставила на стол два стакана и села напротив него. Вальтер наполнил их до половины и взял один.

— Мартина больше нет.

Он сказал это просто, без лишних слов. Эта фраза, приготовленная и выстраданная им для других, перегорела в нем за последние несколько дней. Он выпил.

— Я не смог пойти туда, — он кивнул в сторону окна, выходившего на дом профессора Вангера, и достал из-за отворота шинели конверт, — передай им ты. Здесь все подробности. Они должны знать. Это случилось в Бельгии, в Мальмеди. Я был рядом, но не смог ничего сделать. Конверт не запечатан и предназначен также для тебя. Прочти.

Вальтер встал и направился к выходу. За спиной он услышал какой-то звук и остановился. Положив локти на стол, Мари уронила на них голову и медленно покачивалась всем телом. Он взял рюкзак и вышел, тихонько затворив за собой дверь.

На улице Вальтер полной грудью вдохнул холодный воздух, немного постоял и направился в сторону вокзала. Дома он уже побывал и теперь ехал на фронт с полной уверенностью, что никогда уже не вернется обратно.

В кабинете Септимуса шло экстренное совещание. Докладывал ведущий специалист по корректирующим психологическим воздействиям доктор Парацельс.

— Мы давно наблюдали помехи, но нам и в голову не могло прийти, что они вызваны вторжением в сны Вангера постороннего. Это чудовищная наглость! Я просто не нахожу слов!

— Объясните нам, Гараман, зачем вы-то туда влезли? — задал профессору вопрос президент академии. — И как вы получили доступ к оборудованию и вообще попали в студию? Она под семью замками!