Магнатъ - Алексей Кулаков

— Вы уволены за нелояльность работодателю.

Бледность лица немедля дополнилась яркими красными пятнами на щеках, после чего горничная слегка пошатнулась и закрыла глаза.

— Глафира Несторовна?..

Время от времени поглядывая на свою теперь уже бывшую подчиненную, экономка–домоправительница познакомила всех с новой горничной по имени Устинья, после чего старая и новая прислуга вышла прочь, как–то незаметно прихватив с собой и вздумавшую зарыдать во весь голос Дарью.

— Гликерия Ильинична.

Встрепенувшись, гувернантка тут же подошла поближе, всем своим видом показывая готовность внимать.

— Позвольте представить вам госпожу Данилину, Ольгу Сергеевну.

Быстро, и вместе с тем очень внимательно оглядев друг друга вблизи, девушки почти одновременно обозначили легкое приветствие.

— В то время как вы будете преподавать вашей подопечной общеобразовательные предметы и иностранные языки, Ольга Сергеевна будет заниматься с Ульяной гимнастикой, верховой ездой и рядом других… Предметов. Так же она будет присутствовать на некоторых ваших занятиях — надеюсь, вы не откажетесь поделиться своими знаниями с еще одной ученицей?

— Разумеется, ваше сиятельство.

Появившееся было у статной красавицы недоумение и даже обида быстро прошли — потому что, хотя она в свое время и была в числе самых успевающих учениц Александровского женского института, некоторые предметы давались ей с большим трудом. Потому что некоторые особенности ее фигуры и совсем не воздушное телосложение отнюдь не способствовали выдающимся успехам в гимнастике — а иногда даже оным откровенно мешали… Вот как прикажете встать на тот же мостик, когда грудь сразу начинает выпирать самым неприличным образом?!.. Разумеется, она не была совсем уж неуклюжей неумехой, и спокойно выполняла все упражнения институтского гимнастического курса (от матушки ей досталась не только красота, но и неплохая гибкость) — тем не менее, мысль передоверить подобное кому–то еще ей весьма понравилась. Тем более, даже на беглый взгляд было видно, что эта Данилина обладает идеальной фигурой для разного рода активных игр и упражнений. Стройная (но совсем не тощая), с почти незаметной грудью, и сквозящей буквально в каждом движении уверенной грацией.

— Тогда не буду стеснять вас своим присутствием.

Увы, но толком познакомиться со своей помощницей–ученицей и наладить учебный процесс у Гликерии не получилось — потому что ровно через пять дней князь Агренев решил навестить родителей своей воспитанницы. Честно говоря, до этого гувернантка думала что Ульяна, некоторым образом, полная сирота, но ее подопечная с вполне понятным возмущением опровергла эти домыслы — с жаром рассказав, какая у нее красивая и добрая мама, и какой хороший отчим.

— У меня еще и брат есть!

Само путешествие вышло относительно недолгим, и честно говоря, она откровенно наслаждалась каждым часом, проведенным в пути. Купе в вагонах первого класса были наполнены удивительным комфортом, еда и напитки выше всяческих похвал, кондуктора и вокзальная прислуга очень предупредительны… Еще она с удивлением поняла, что ее почти перестали задевать сальные мужские взгляды. Нет, сами–то взгляды никуда не исчезли, просто в них добавилось непонятное ей сожаление и какая–то опаска. Наверное, сказывалось то, что семнадцатилетняя гувернантка теперь почти всегда была в компании молчаливых, и очень серьезных мужчин — чьи внимательные взгляды лучше всяких слов отпугивали любителей уличных знакомств и двусмысленных шуток. Или то обстоятельство, что она в своем новом платье более всего походила на благовоспитанную и весьма обеспеченную девицу дворянского сословия? А у таких (тем более столь привлекательных) всегда и везде находились защитники. Попробуешь чего предложить, так ведь и перчатками по щекам не постесняются отхлестать, или тростью приложиться! А то и офицерским сапогом по филейной части!..

— Куда прикажете, вашсиятство?

Вокзал славного города Вологды своими размерами или красотою строения отнюдь не поражал, поэтому пассажиры желтого вагона прямо с дощатого перрона пересели в лихо подкатившие экипажи.

— На Кирилловскую улицу, особняк купца Вожина.

Окинув путешественников каким–то непонятным взглядом, водитель саврасого мерина кивнул:

— Доставим в лучшем виде, вашсиятство.

Надо сказать, что возвращение Ульяны в отчий дом должно было стать небольшим сюрпризом — двенадцатилетняя непоседа долго уговаривала своего попечителя не извещать родителей о скором приезде. Загодя озаботилась подарками, смастерив довольно милые открытки и самостоятельно (ну, почти) сшив для маленького братика весьма красивые ползунки и шапочку, а так же везла с собой небольшой фотоаппарат с целой дюжиной фотопленок, намереваясь поразить родителей мастерством в обращении с «Зенитом». В общем, девочка была преисполнена самых светлых ожиданий и едва не ерзала от нетерпения…

— Прибыли, вашсиятство!

Не торопясь покидать экипаж, титулованный аристократ осмотрелся по сторонам — и почти сразу же едва заметно нахмурился. Да и самой Гликерии на какое–то мгновение вдруг показалось, что новехонькое трехэтажное строение выглядит как–то блекло — так, словно бы в его стенах приключилось что–то нехорошее. Все окна занавешены темными шторами, у входа стоят несколько женщин в откровенно траурных одеждах… Пока они выгружались, один из охранников подошел к насторожившимся горожанкам и коротко переговорил — почти сразу заторопившись назад. Что именно он шепнул аристократу, гувернантка не расслышала, но после этого все они немедленно остановились.

— Когда?

— Сегодняшней ночью.

Абсолютно не понимающая причины задержки Ульяна шагнула было вперед — и тут же была остановлена рукой князя. Поглядев на замерших в любопытном ожидании женщин у входа, Александр Яковлевич как–то непонятно замялся, явно подбирая слова. Присел, упираясь коленом прямо в уличную пыль — так, чтобы их глаза были на одном уровне. Вздохнул, собираясь сказать явно что–то неприятное…

— Ваше сиятельство!

Выскочивший непонятно откуда мужчина попытался было приблизиться к оружейному магнату, но был моментально остановлен его охраной. Невнятно чертыхнулся, доставая из кармана удостоверение, сунул его в руки живого препятствия — которое уже отошло в сторону, услышав короткое:

— Пропустить.

Встав на ноги и на секунду прижав к себе девочку, уже начинающую подозревать что–то нехорошее, князь тихонечко попросил:

— Подождешь меня в гостинице?

— Дядя Саша… Что–то с мамой, да? Или с братиком?

Попытавшись хоть немного отстраниться и потерпев в этом полную неудачу (слишком уж сильно вцепились в него девичьи пальчики), работодатель Гликерии тяжело вздохнул и положил обе руки на тонкие плечики Ульяны, вновь прижимая ее к себе.

— Случилось, Уля.

После чего перевел взгляд на так торопившегося к нему мужчину и неохотно распорядился:

— Подробности!

— Марыся Адамовна нищим да разным голодающим попечительствовала — с год уже кормила–поила их, и… Привечала всяко, одним словом. От кого–то из этой братии холерой и заразилась.

Двенадцатилетняя девочка замерла, оцепенев.

— В общем… Позавчера она заболела, а вчерашним полднем и на младенчика перекинулось. Врачи помочь не смогли.

Поглядев на мертвенно бледную Ульяну, мужчина явно проглотил несколько фраз с излишними подробностями — она же, тоненько вскрикнув, отчаянно рванулась к дому, еще раз, еще — и обмякла, потеряв сознание. Князь, который эту потерю и обеспечил, отнял пальцы от сонной артерии и подхватил девочку на руки. Передал свой груз подскочившему телохранителю и жестом приказал продолжать печальный рассказ:

— Савватей Елпифидорович тоже заболел — но как–то полегче вроде. Сам до последнего с ними был. А как один остался, сына поцеловал в лобик, да к Марысе Адамовне потянулся — только в един момент на лицо почернел и за грудь схватился… Доктор сказал, сердце не выдержало. Царствие им Небесное!..

Вслед за охранником преставившегося купца второй гильдии Вожина перекрестились и все присутствующие при разговоре.

— Простите, ваше сиятельство, не уберегли.

Бешено полыхнув глазами, князь набрал в грудь воздуха, и — разом потух. Что толку теперь говорить, что эти нищие не должны были даже и приближаться к охраняемым лицам? Наверняка ведь телохранители уступили настоятельным просьбам Марыси!..

— Служебное расследование покажет, прощать вас, или нет. Что в доме?

— Заканчиваем санобработку, а носильные вещи и постельное белье уже сожгли — одним словом, все по инструкции.

Помолчав, отставной ротмистр Пограничной стражи оглядел особняк своего соратника. Затем обратил внимание на начавших скапливаться невдалеке зевак, тут же недовольно поморщившись и распорядившись о заселении в лучшую гостиницу Вологды.