Ганнибал - Илья Кораблев

Зимние квартиры карфагенян и нумидийцев были построены на скорую руку. Карфагеняне жили в наспех сколоченных из: подручного материала деревянных помещениях, а нумидийцы — в тростниковых хижинах, разбросанных по всей территории лагеря, а иногда и вне укреплений [Полибий, 14, 1, 6 — 7 И 14 — 15; Ливий, 30, З]. Однако Сципион тем временем отправлял вместе со своими послами к Сифаксу под видом погонщиков вьючного скота переодетых в рабскую одежду центурионов, которые осматривали неприятельский лагерь, выясняли расположение постов и порядок караульной службы, определяли расстояние между стоянками Сифакса и Гасдрубала сына Гисгона. Никто им не мешал; переговоры шли своим чередом. И нумидийцы и карфагеняне, рассчитывая на установление в скором времени мира, ослабили бдительность. Между тем в один из дней, когда у Сципиона уже все было готово, римские послы заявили Сифаксу, что не могут явиться к своему командующему без определенного ответа; пусть царь примет решение. Если ему нужно посоветоваться с Гасдрубалом или с карфагенянами, пусть советуется; а вообще, пора уже или мир заключать, или воевать по-настоящему.

После совещаний Сифакса с Гасдрубалом (римляне использовали это время для того, чтобы проверить и уточнить собранные ими разведывательные данные) союзники дали Сципиону ответ. Ни Полибий, ни Ливий не говорят, каковы были их предложения. Ливий замечает только, что, думая, будто римляне жаждут мира, они включили в свой ответ наряду с прочим и явно неприемлемые условия. Однако все это было несущественно: Сципион хотел прервать переговоры и, очевидно, придрался к какому-то пункту, содержание которого мы не знаем. Царские послы внезапно для себя услышали, что Сципион доложил военному совету о результатах переговоров, но, несмотря на его старания, никто из членов совета не одобрил заключения мира; царь может рассчитывать на мир с римлянами, только если оставит карфагенян [Полибий, 14, 2, 5 — 14; Ливий, 30, 4].

Было бы, однако, несправедливым полагать, что карфагеняне, надеясь на мирный исход переговоров Сифакса со Сципионом, совершенно упустили из виду возможность возобновления военных действий. В этом случае предполагалось, что царь двинет свои войска в сторону Утики, а Гасдрубал — на лагерь Сципиона [Апп., Лив., 18]. Тем не менее провести в жизнь эти замыслы они не успели.

Начиналась весна, и Сципион, спустив на воду корабли, погрузил на них осадные и метательные орудия, чтобы создать у противника впечатление, будто он собирается подступить к Утике с моря. Одновременно он послал 2 000 воинов занять холм над Утикой, тот самый, который и раньше, до ухода на зимние квартиры, занимали римляне. Все эти меры должны были отвлечь внимание противника и, кроме того, предотвратить нападение из Утики на римский лагерь, когда там будет оставлен слабый гарнизон [Ливий, 30, 4].

Закончив приготовления, Сципион приказал в тот же вечер начать построение, и около первой стражи войска уже были готовы к походу. В полночь римляне подошли к расположению противника. Подчинив часть своих войск Лэлию и Массанассе, Сципион велел им поджечь нумидийцев. Огонь быстро охватил хижины, в которых спали солдаты Сифакса; выбегая, чтобы потушить пожар, люди попадали под удары воинов Массанассы. Многие гибли в постелях, многие во время беспорядочного бегства были раздавлены в узких воротах.

Сципион подошел к зимним квартирам Гасдрубала. Когда там увидели пламя над стоянкой нумидийцев, когда услышали вопли раненых и умирающих, решили, что пожар возник случайно,. и, безоружные, кинулись на помощь союзникам. Однако тех, кто выбежал за ограду, перебили римляне; Сципион тотчас же ворвался в ворота, оставленные без охраны, и поджег ближайшие постройки. Огонь мгновенно распространился на весь лагерь. Карфагенские воины метались в огненном кольце; тех, кто не сгорел заживо, убивали римляне. Ворота были завалены ранеными и умирающими людьми и животными [Полибий, 14, 4 — 5; Ливий, 30, 5; ср. у Фронтина, 2, 5, 29].

Аппиан [Апп., Лив., 19 — 22] иначе рассказывает об этом событии. По его словам, Сципион решился напасть на противника для того, чтобы предотвратить его выступление против распыленных по стране римских воинских частей; сначала римляне напали на лагерь Гасдрубала и подожгли его, а затем Массанасса атаковал Сифакса, который не помог союзникам, и заставил его бросить лагерь и бежать.

Как бы то ни было, одним решительным ударом в самом начале кампании 203 года Сципион уничтожил обе армии — Сифакса и Гасдрубала сына Гисгона [ср. также у Орозия, 4, 18, 18 — 19]. Правда, царь и пунийский командующий уцелели, однако вместе с ними спаслось от побоища только 2 000 пехотинцев и 500 всадников [Ливий, 30, 5]. И Карфаген, и Нумидийское царство очутились перед необходимостью в разгар кампании спешно восстанавливать свою способность к сопротивлению. Значение этого успеха римского оружия определялось в немалой степени еще и тем, что перед Массанассой открывалась реальная возможность не только восстановить свою власть, но и увеличить владения в Нумидии, что должно было привести к военно-политической изоляции Карфагена в Африке. Результаты победы Сципиона сказались незамедлительно: один из ближайших городов сдался римлянам, а два других легко были захвачены силой и разграблены. Гасдрубал, пытавшийся было укрыться в первом из них, ушел в Карфаген,[158] а Сифакс занял укрепленную позицию в 8 милях от пожарища.

В Карфагене, едва узнав о пожаре и гибели армий Гасдрубала и Сифакса, решили, что теперь Сципион прекратит осаду Утики и двинется против самого Карфагена. Необходимо было срочно принимать решения, и суффеты обратились к совету. На его заседании высказывались различные мнения. Одни предлагали начать со Сципионом переговоры о прекращении войны, другие — вызвать из Италии Ганнибала, третьи — воссоздать армию и убедить Сифакса продолжать войну. Это последнее мнение восторжествовало, и Гасдрубал и Сифакс спешно собрали новую армию, насчитывавшую почти 30 000 человек [Полибий, 14, 6; Ливий, 30, 7]. Скоро, однако, выяснилось, что эти меры далеко не достаточны.

Сципион, вернувшийся сразу же после разгрома неприятеля к осаде Утики, узнал, естественно, об этих приготовлениях и, оставив у стен Утики небольшие отряды, пошел со всей своей армией навстречу Гасдрубалу и Сифаксу. Сражение произошло на Великих Равнинах.[159] Наспех собранные и плохо обученные, нумидийцы и карфагеняне бежали при первом же ударе римских легионов. Сопротивление оказал только отряд кельтиберских наемников, которые все до единого пали в бою [Полибий, 14, 8; Ливий, 30, 8]. Сципион поручил Лэлию и Массанассе преследовать Сифакса и Гасдрубала, а сам подчинил себе частью обещаниями, частью силой еще несколько окрестных городов [Полибий, 14, 9, 2 — 5; Ливий, 30, 9, I], a затем, продвигаясь далее к Карфагену и ища наиболее благоприятную позицию, Тунет.

Опасность, угрожавшая Карфагену, становилась все более грозной. В этих условиях, в обстановке острой внутриполитической борьбы, карфагенское правительство после долгих и бурных споров решило отправить свой флот к Утике и там напасть на римлян, а также вызвать из Италии Ганнибала. Одновременно пунийские власти озаботились подготовкой города к осаде и постановили рассмотреть вопрос о путях заключения мира. Очевидно, «партия мира» сумела настоять на принятии среди прочих и этого своего предложения [Полибий, 14, 9, 6 — 11; Ливий, 30, 9].

Морское сражение при Утике закончилось победой карфагенян, однако не такой решительной, как можно было бы ожидать, главным образом из-за того, что они дали Сципиону время и возможность подготовиться к бою [ср. у Полибия, 14, 10, 9 — II]. Аппиан [Лив., 25] вообще не считает, что Сципион потерпел поражение, а об уводе кораблей говорит позже и в другой связи [Апп., Лив., 30]. Пунийцы захватили несколько римских транспортных кораблей и увели их в Карфаген [Ливий, 30, 10].

После битвы на Великих Равнинах непосредственная борьба между Сципионом и карфагенянами приостановилась. Пунийцы ожидали Ганнибала, а Сципион использовал время для того, чтобы уничтожить Сифакса и утвердить в Нумидии власть Массанассы. После того как римляне без особого труда разгромили Сифакса в бою [ср. у Ливия, 30, 11] и взяли царя в плен, Массанасса легко овладел Циртой и стал государем всей Нумидии [Ливий, 30, 12]. Ливий рассказывает [30, 12 — 15], что, влюбившись в Софонисбу, Массанасса женился на ней; когда же Сципион потребовал, чтобы среди других пленных он передал эту женщину римлянам, Массанасса ее отравил (ср. также у Аппиана [Лив., 26 — 28], где, однако, решающая роль в разгроме Сифакса приписывается самому Массанассе, который будто бы командовал всею экспедицией).

Победа Массанассы, разумеется, поставила Карфаген в еще более затруднительное, чем прежде, положение. Мало того, что он не располагал в Африке сколько-нибудь надежной армией, а его наспех собираемые и почти не обученные войска терпели одно поражение за другим. Карфаген лишился единственного союзника и все свои надежды мог возлагать либо на прекращение войны, либо на прибытие армии Ганнибала. Ливий [30, 16] пишет, что теперь уже не слушали предлагавших воевать дальше и что именно под влиянием этих настроений в Тунет, куда Сципион вернулся из Нумидии, было направлено карфагенское посольство. Мы не знаем, насколько достоверно изображает римский историограф мотивы, которыми руководствовался карфагенский совет; Аппиан [Апп., Лив., 31] не исключает, что карфагеняне хотели всерьез договориться, однако, судя по дальнейшему развитию событий, совет хотел главным образом выиграть время. В лагере Сципиона появились члены совета 30-ти — высшего органа власти, который руководил всею политической жизнью Карфагена, и обратились к нему с униженной мольбой пощадить город, избавить его от разрушения и гибели. Сципион отвечал, что он явился в Африку не для заключения договоров; его цель — одержать победу над Карфагеном. Тем не менее Сципион не отказывается от мира и предлагает следующие условия: возвратить пленных, перебежчиков и рабов; вывести карфагенские войска из Италии и Галлии, отказаться от Испании, удалиться со всех островов между Италией и Африкой; выдать все военные корабли, кроме 20; передать римлянам пшеницы 500 000 и ячменя 300 000 модиев, а также деньги — по одним сведениям, 5 000 талантов, по другим — 5 000 фунтов серебра, по третьим — двойное жалованье воинам. Карфагеняне решили не отвергать этих требований, установить со Сципионом перемирие и отправить посольство в Рим. Пока будут идти переговоры, Ганнибал сумеет переправиться в Африку, и тогда с римлянами можно будет говорить по-другому [Ливий, 30, 16].