Понюшка - Терри Пратчетт

Он рассеяно посмотрел на двух озадаченных сотрудников и, справившись с собой, спросил:

— Харрингтон уже прислал материал?

Старший редактор протянул возмутительную статью:

— Да, шеф. На мой взгляд - полный бред.

Де Ворд взял репортаж, прочел, шевеля губами, и резко протянул листок обратно:

— Не смей менять ни единого слова. Сразу на первую полосу, Багси! Черт! Надеюсь, Отто сделал иконографию.

— Да, сэр, но…

— Не смей даже спорить! — прокричал де Ворд. — А теперь прошу всех меня извинить. Я буду в своем кабинете.

Он взбежал по ступеням вверх, а потрясенные старший редактор с заместителем остались перечитывать статью. Она начиналась так:

«Откуда взялась эта эйфоричная музыка? Из какого тайного грота, из какой секретной кельи? А может из тёмной таинственной пещеры? Где находится то чудесное окно в рай? Мы видели только хрупкую фигуру в свете софита и слышали омывавшую нас музыку: нечто нежное, успокаивающее, нечто благословенное, порой обвиняющее. Каждый из нас боролся со своими демонами, призраками прошлого и воспоминаниями. Выступление Слез Гриба, барышни гоблинского происхождения, длилось около получаса или час, но показалось, что прошла целая жизнь, и когда оно завершилось, воцарилась гробовая тишина, которая набухала, нарастала и ширилась, пока не взорвалась. Все зрители аплодировали стоя со слезами на глазах. Нас чудесным образом перенесли в другой мир, откуда мы вернулись другими людьми, жаждущими нового путешествия в этот рай, невзирая на то, какой ад придется преодолеть по пути».

Редакторы переглянулись с выражением на лице, которое Разорвибыка Харрингтон назвал бы «внезапным озарением». Наконец заместитель редактора выдавил:

— Видимо, ему понравилось.

* * *

Прошло три дня. Они выдались очень напряженными для Ваймса. Он снова оказался на тех же качелях, только, признаться, это было скорее не качание, а перебегание с одной половины качающихся качелей на другую. Столько накопилось бумаг! Столько их нужно протолкнуть! Столько делегировать! И еще столько бумаг, которых он «якобы» не получил и было сожрано горгульями.

Сегодня в Продолговатом кабинете патриция лорд Ветинари был готов взорваться. Чтобы это понять, нужно было очень хорошо его изучить. Он барабанил пальцами по столешнице:

— Снаркенфаугейстер? Уверен, она выдумала это слово!

Барабантер осторожно поставил чашечку кофе на стол своего повелителя.

— Напротив, сэр, такое слово действительно существует. В Нортингфьорде оно означает изготовителя мелких, но необходимых в быту вещей, например, пробок или бельевых прищепок только для использования в доме, а так же коротких коктейльных палочек, специально для тех, кто не любит длинных. Термин представляет и определенный исторический интерес. Благодаря моим исследованиям, которые я провел утром, последний снаркенфаугейстер умер двадцать семь лет назад во время жуткого несчастного случая, связанного с заточкой карандаша. На самом деле, я догадался об этом только потому, что ваша противница по кроссвордам сама родом из Нортингфьорда.

— А! Ты догадался! Долгие зимы, проведенные у печки! Сколько адского терпения! А еще она владелица зоомагазина на Пелликунской набережной! Ошейники, кошачье печенье, мучные черви! Какие повороты! Какие уловки! Какой словарный запас! Снаркенфаугейстер!

— Верно, сэр, сейчас она у Таймс главный составитель кроссвордов. И, полагаю, подобные способности приобретаются с родиной.

Лорд Ветинари успокоился.

— Ставим крестик. Она победила, а я проиграл. Как ты знаешь, Барабантер, я очень редко проигрываю. Моя сильная сторона спокойствие, и даже циничная беспристрастность. Я в состоянии изменить судьбы целых народов, но не в состоянии одолеть безупречную леди, составляющую кроссворды!

Барабантер кивнул.

— Вы правы, сэр, с одним замечанием. Если позволите я объясню несколько пространно. Позволю себе напомнить, что в соседней комнате ожидает командор Ваймс.

— В самом деле? Сделай одолжение, пригласи его войти.

Ваймс шагнул внутрь, четко отдав честь и замерев по стойке смирно.

— А, вот и вы, ваша светлость. Наконец-то! С возвращением! Как помимо прочего, включая незаконные действия, драки, специальные мероприятия, погони на суше и на море, а так же в пресных водах, несанкицонированные расходы и, конечно же, порчи воздуха в покоях сильных мирах сего, прошел ваш отпуск?

Взгляд Ваймся был направлен четко прямо чуть поверх уровня глаз патриция:

— Одно замечание, милорд. Воздух испорчен не был. Возможно, был выбран неправильный нос.

— Издержки службы, надо полагать? — иронично спросил лорд Ветинари. — Ваймс, за последние несколько дней ваши действия вызвали настоящее извержение бумаг на моем столе. В ряде случаев просители требуют вашу голову на бюдечке, другие более осторожны, поскольку до смерти боятся тюремной камеры. Позвольте вам кое-что разъяснить, ваша светлость. Закон не имеет обратной силы. В противном случае, всем нам грозят неприятности.

Лорд Ржав-младший может быть повинен, и даже на самом деле повинен во многих неблаговидных поступках, но рабовладение применительно к гоблинам по текущему законодательству не является преступлением. Однако, как я подозреваю, в свете последних открывшихся фактов о его деятельности, его репутация и так сильно подмочена. Вам, Ваймс, это может быть неизвестно, но в обществе испорченная репутация значит куда хуже тюремного заключения, а порой - даже хуже смерти. Юный Гравид потерял всех друзей. Полагаю, это должно вас несколько утешить.

Ваймс не ответил, но подумал: «Шар в лузе».

Ветинари взглянул на него и продолжил:

— Так же у меня имеется красноречивое послание от лорда Ржава-старшего, который умоляет о жизни сына, если не возможно сохранить свободу, полностью признав, что тот втоптал фамильную честь в грязь.

Лорд Ветинари поднял руку:

— Его лордство пожилой человек, так что, Ваймс, если ваши следующие слова будут «про яблоко и яблоню», то я предлагаю вам проявить немного милосердия. Его светлость изо всех сил желает замять скандал. Кроме вышесказанного, могу я узнать ваше мнение?

— Да. Скандал уже случился, сэр. И не один, — холодно ответил Вайис. — Его сын торговал живыми, дышащими и разумными людьми. Многие из них погибли.

— Еще раз, Ваймс. Я уже объяснял вам: закон не имеет обратной силы.

— Пусть так, — ответил Ваймс, — а как же детишки троллей, который употребляют эту проклятую дрянь? Вы уговорите Алмазного короля о них забыть?

— Могу уверить вас, Ваймс, что здесь закон будет неумолим. Раз вы спросили, в данный момент я как раз веду переговоры с Королем, который требует у меня - у меня, Ваймс! — требует выдачи лорда Ржава-младшего для проведения следствия по поводу производства и распространения смертельных для троллей наркотиков. Разумеется, по законам троллей ему грозит смертная казнь, и как ни печально мне это говорить, но в сложном мире политики и общежития людей, троллей и гномов это может иметь долгосрочные последствия и назавидное будущее для этого города. Мне придется утрясти эту проблему, и, можете мне верить, это потребует множество «квид» за «про кво»[63]. А еще только десятый час утра!

У Ваймса покраснели костяшки пальцев.

— Они живые создания, которые говорят и мыслят. У них есть имена и собственные песни, а он использовал их словно какие-то одноразовые инструменты.

— Все верно, Ваймс, но, как я уже отмечал, гоблины всегда рассматривались как отдельный вид вредителей.

Однако, Анк-Морпорк, Королевство подгорного короля, и присоединившиеся к ним Алмазный король, Убервальд, Ланкр и все независимые города равнины, принимают общий закон о том, что отныне гоблины рассматриваются как разумные существа, равные, если не такие же, как тролли, гномы, люди, оборотни и прочая, прочая, подпадающие под то, что принято называть «общим правом», а так же им защищаемые. Это означает, что убийство одного из них будет считаться тяжким преступлением. Вы, командор, победили. И все из-за выступления. А, и, разумеется, благодаря вашим стараниям, но именно ваша супруга сумела устроить представление, которое, если можно так выразиться, Ваймс, было очень хорошо персонифицировано, чем произвела впечатление на большинство посланников. Хотя, хочу признаться вам, Ваймс, я посрамлен. Иной проводит всю жизнь, интригуя, договариваясь, уговаривая, требуя, отдавая, умасливая эти скрипящие колеса, и все ради единственной цели - не дать этому потрепанному старому миру развалиться на части. А тут всего лишь музыка, Ваймс, прозвучал фрагмен мелодии, и вот могучие государства договорились работать сообща, чтобы исцелить от проблемы другую независимую страну, и. легким росчерком пера, превратили каких-то там животных в равных людям существ. Вы могли бы такое себе представить, а, Ваймс? И все это, Ваймс, сделала одна мелодия, сыгранная в полумраке. Музыка. Это странное сочетание бренчания и невероятных ритмов каким-то образом открыло путь к нашим дущам, напомнив многим из нас о том, что они у нас есть. Леди Сибилла стоит дюжины дипломатов. Вы очень счастливый человек, командор.