Понюшка - Терри Пратчетт

— У вас есть оружие. У каждого работяги есть. Оно большое, опасное и смертельное. Вы могли бы предпринять хоть что-то. И я бы сказал даже - все, что угодно.

Могли бы, но не стали. Я не уверен, что окажись на вашем месте, справился бы лучше. Ясно?

Быстрюк поднял руку:

— Уверен, сэр, все жалеют об этом, но вы сказали про оружие. У нас ничего нет.

— Боже ты мой, да оглянитесь! Одна из не предприняты вами вещей, джентльмены, заключается в том, что вы даже не стали задумываться. У меня был долгий день, и чрезвычайно долгая неделя. Просто учтите это на будущее. И в следующий раз - вспомните мои слова.

Потом Ваймс в гробовой тишине поднялся и направился к стойке, где находился Джимини, отметив по дороге пятно на том месте, где, как подсказала Сэму память, раньше висела голова гоблина.

Еще одна крохотная победа.

— Джимини! Эти джентльмены останутся до вечера выпить за мой счет. Проследи, чтобы они благополучно добрались по домам, если нужно - бери тачку, и развози лично. Завтра утром я пришлю сюда Вилликинса расплатиться.

Потом сопровождаемый только стуком башмаков по полу он вышел и тихонько прикрыл за собой дверь. Не успел он пройти и пятидесяти ярдов, как услышал радостные выкрики, и улыбнулся.

Глава 26

В отличие от «Удивительной Фанни» корабль «Роберта Э. Бисквит» полностью соответствовал своему имени. Он был похож на страждественскую декорацию, а на одной из палуб находилась небольшая музыкальная группа, которая изо всех сил пыжилась сойти за большой симфонический оркестр. На причале семейство поджидал человек в шляпе, которая могла послужить предметом зависти капитана любого флота в мире.

— Добро пожаловать на борт, ваша светлость, герцог, и, разумеется, герцогиня. Меня зовут капитан О-Фарелл. Я владелец «Роберты». — Он перевел взгляд вниз на младшего Сэма и добавил: — Не желаешь встать к штурвалу, юнга? Я могу устроить! И, могу биться об заклад, твой папа тоже будет не прочь «порулить». — С этими словами он с энтузиазмом пожал руку Ваймсу: — Сэр, капитан Глупотык столько хорошего о вас рассказал! В самом деле! Отличная рекомендация! Кстати, он просил передать, что надеется снова с вами повидаться. А пока, мой долг принять вас как настоящего короля!

Мысли Сэма Ваймса отчаянно заметались. Что-то неприятно кольнуло в слове «король».

Улыбаясь, капитан добавил:

— Вы станете «Королем реки», сэр! Это наш скромный способ отметить тех, кто вступил в схватку со Старой Мошенницей и вышел победителем! Разрешите мне наградить вас, сэр, этой позолоченной медалью. На самом деле это жетон, но стоит вам предъявить его любому речному капитану и вас возьмут на борт бесплатно и провезут от гор и если пожелаете - до моря!

В ответ на эту речь собравшаяся толпа разразилась аплодисментами, а крохотный оркестр исполнил туш под названием: «Ну, что? Удивлен, а?» В воздух взлетели букеты цветов, которые потом аккуратно собрали, потому что никому не хотелось мусорить. Оркестр вновь стал играть, колеса завращались, взбив воду в пену, и семейство Ваймсов отправилось в замечательное путешествие вниз по реке.

Сэму-младшему позволили остаться наверху, посмотреть на танец девушек, хотя он ничего и не понял. Его отец же - напротив. Потом выступал факир и другие развлечения, которые считаются веселыми в обществе, хотя больше всего Сэм смеялся, когда факир полез к нему в карман, чтобы вытащить туз пик, а нашел в нем складной нож, который Ваймс положил туда на всякий случай. Нужно быть готовым к любой неожиданности, даже к неожиданной.

Вот факир к этому не был готов, поэтому вытаращил глаза, а потом промямлил:

— О! Так вы тот самый? Командор Ваймс! Собственной персоной! — и к ужасу Сэма, повернувшись к толпе, объявил: — Дамы и господа! Аплодисменты герою «Удивительной Фанни»!

Ваймсу пришлось кланяться, что позволило Сэму-младшему тоже поклониться, вызвав слезы умиления на лицах многих женщин в ресторану. А потом бармен, который, похоже, не знал чувства меры, создал новый коктейль, назвав его «Сэм Ваймс», факт, который в последствии очень смущал Сэма, когда напиток стал очень популярным на Равнинах и без него не обходилась ни одна вечеринка, за исключением тех, разумеется, на которых посетители предпочитают открывать пивные бутылки собственными зубами[60]. Оказанные почести произвели на него такое впечатление, что он даже выпил один из предложенных коктейлей, и потом еще один, благо Сибилла не могла ничего возразить. Потом ему пришлось долго раздавать автографы на клочках бумаги или бумажных подставках под пиво, и общаться с людьми гораздо громче, чем он привык, пока, наконец, бармен не объявил о закрытии, и Сибилла не отправила своего подгулявшего супруга в постель.

По дороге в каюту он услышал, как одна из дам спросила у другой: «Кто этот новый бармен? Никогда раньше не видела его в рейсе…»

«Роберта Э. Бисквит» плыла в темноту, оставляя за широкой кормой белый, недолгий след. Одного быка отправили отдохнуть в стойло, оставив всего одного, чтобы поддерживать неторопливый и приятный круиз навстречу утру. Все на борту, кроме рулевого и впередсмотрящего спали, напившись в стельку или наоборот трезвыми как стекло. Бармена нигде не было видно: бармены приходят и уходят, да и в конце концов - какое кому дело до барменов? В тени коридора у бытовки, прислушиваясь, ждала неподвижная фигура. Она внимательно слушала каждый шорох, шепот и всхрап.

Да! Наконец-то храп! Тень скользнула по темному коридору, а случайный предательский скрип пропал в симфонии звуков плывущего деревянного судна. Но вот и дверь. На ней замок. Он был скорее для видимости - на первый взгляд прочный и сложный, но это только на первый взгляд. Тень извлекла отмычку, осторожно повернула петли двери, открывая, и тем же движением закрыв ее за собой изнутри. Последовала довольная улыбка, которую можно разглядеть даже в абсолютной темноте, особенно, если тьма помогает с ночным зрением, последовал тут же прерванный вскрик…

— Позволь рассказать тебе, как все будет дальше, — под звук тревоги, заполнивший коридор объявил Сэм Ваймс.

Он нагнулся к распростертой на полу фигуре:

— Тебя надежно скуют до конца круиза, и ты побудешь под присмотром моего слуги Вилликинса, который не только умеет смешивать отличные коктейли, но еще и не обременен званием полицейского. — Сэм нажал чуть сильнее и продолжил по-приятельски: — Мне постоянно приходится извиняться за полицейский произвол и наказывать честных копов. И я действительно их наказываю, можешь быть уверен, за то, что мог бы сделать набравшийся смелости средний гражданин, если б увидел погибающего младенца или останки старушки. Они так поступают, чтобы уравновесить в голове ужас. — Ваймс снова нажал. — Часто закон обходится с такими гражданами с пониманием, если вообще доходит до суда, но вот коп - он слуга закона, если он работает у меня. И в его обязанности входит остановиться на аресте. Мистер Стрэтфорд? А что именно останавливает меня от удушения убийцы, вломившегося в каюту с, бог ты мой, большой коллекцией ножей, в которой он рассчитывал найти моего сынишку? Почему бы мне не придушить его хотя бы до потери сознания, чтобы избавиться от его зловонного дыхания? Я сам отвечу, мистер, что стоит между вами и внезапной смертью - это закон, который вам не суждено понять. А теперь я вас отпущу, чтобы вы ненароком не умерли в моих объятьях, чего я не могу себе позволить. Кстати, должен предупредить не пытаться бежать, поскольку Вилликинс не связан подобными убеждениями, обожает Сэма-младшего, и довольно безжалостен. И кстати, рад сообщить, что Сэм спит у своей матери. Ясно? Вы выбрали комнату, где должен был спать один малыш. Вам повезло, что в ней оказался я. Если бы вы вломились в другую каюту, мистер Стрэтфорд, где сейчас спит - хотя даже я не осмелюсь признаться ей открыто, что она храпит, как иной мужик - моя жена, то у нее под рукой оказался бы внушительный арсенал, а зная характер Овнецов, она бы сотворила с вами такое, на что Вилликинс бы только сказал: «Ой! Ну это, пожалуй, чересчур». Их девиз: «Храним то, что имеем», мистер Стрэтфорд.

Ваймс моментально сдавил сильнее:

— Вы можете было подумать, что я безнадежный дурак. Один парень, возомнивший себя философом, однажды сказал: «Познай себя». Так вот, мистер Стрэтфорд, к своему стыду, я себя знаю. До самых глубин, и именно поэтому я знаю вас, как свое лицо, которое ежедневно вижу в зеркале. Вы просто громила, который понял, что у него получается все лучше и лучше, решивший, что все остальные не реальные личности, вроде вас, и в этот момент для вас не осталось невозможного преступления, верно? Не осталось того, на что бы вы не решились бы пойти. Можете подумать об этом по пути на виселицу. Я почти уверен, что лорд Ржав, ваш босс, выйдет сухим из воды. А может вы надеетесь, что он за вас заступится?