Девушка полночи - Катажина Бонда

– Слушаю вас. – К Саше наконец подошел блондин с челкой, которой не постыдился бы даже молодой Лу Рид. На плече у него висел тряпичный мешок с рекламными документами, в руке уместились три мобильных телефона. Он пригласил ее в небольшой конференц-зал с видом на панораму Гданьска.

Саша села спиной к окну. Мужчина положил перед ней рекламные документы и занял место по другую сторону стола. Она отказалась от предложенных напитков. После еще одного кофе ее мочевой пузырь мог бы отказаться от сотрудничества с хозяйкой.

– Меня пока не интересуют финансовые махинации и следствие по делу компании, – сказала она спокойно. – У меня простой вопрос. Узнаете?

Она вынула помятую листовку и протянула ее пресс-атташе. Мужчина взглянул и уверенно ответил, предварительно приклеив дежурную улыбку:

– Кажется, это одна из наших первых реклам. Она уже изъята из оборота. Сейчас у нас совсем новый проект и упрощенный логотип.

Залусская указала пальцем на лицо ксендза Староня.

– Возможно, я не слишком ясно выразилась. – Она набрала воздуха в легкие. – Начнем сначала, и это будет последний вежливый вопрос. Что общего с вами имеет этот человек?

Любе осталось убрать только пятый этаж. А точнее, кабинеты директоров SEIF, два конференц-зала и комнату информатиков. Она надеялась управиться до полуночи. Завтра ее дочь участвует в школьном выступлении. Сегодня ночью ей нужно было еще выпороть наметку с регионального краковского костюма, который она сшила дочери, получившей главную роль – Пызы. На Украине, откуда она была родом, Люба преподавала физику. Здесь, после получения вида на жительство, она с большей выгодой занималась уборкой и подрабатывала шитьем.

Она вытолкнула тележку с моющими средствами из лифта и приложила к двери магнитную карту. В коридоре было темно. Любе пришлось снять желтые резиновые перчатки, чтобы включить свет. На протяжении всего коридора загорелись неоновые лампы. Копаясь в поисках ключа от кабинета президента, женщина почувствовала запах сигаретного дыма. Она удивилась. Во всем здании действовал запрет на курение, а на потолке мигали красным светом противопожарные датчики. Судя по всему, они не работали. Женщина подумала, что, видимо, ей придется задержаться чуть дольше, чтобы открыть окна и проветрить зал. Иначе у нее могут быть неприятности. Тележку она оставила в коридоре и вошла в комнату, где вдоль окон располагалось несколько десятков рабочих мест для информатиков, обслуживающих SEIF. Только сейчас до нее донесся тихий разговор.

– Что ты собираешься с этим делать?

– Не знаю, – прозвучал ответ. На некоторое время повисла тишина, а потом просьба: – Пойми, я должен.

– Ты всегда должен что-то делать?

– Мне надо.

– Ничего не надо. Разве что ты сам хочешь.

– Есть еще кое-что.

– Еще кое-что?

– Там кто-то есть. – Мужчина перешел на шепот.

Продолжения Люба уже не слышала. Она направилась с тележкой в сторону беседующих, по дороге методично протирая столы. Сотрудникам было приказано ничего не оставлять на столах, никаких личных мелочей. По окончании рабочего дня они убирали все в тумбы, находящиеся под столами, и запирали их на ключ. Все ключи были одинаковые, но большинство из них этого не знали. Достаточно было одного, чтобы открыть несколько десятков шкафчиков. Обычно Люба управлялась с этой частью офиса за двадцать минут. Мужчины больше не произнесли ни слова. Один из них выключил компьютер. Потом перенес грязные кружки в специально выделенную для этого зону и вытряхнул пепельницу в мусорную корзину. Второй мужчина стоял без движения, боком к ней. Он молчал. Когда она приблизилась к нему, он повернулся спиной и потянулся к вешалке за курткой.

– Добрый день, пани Люба, – улыбнулся Войтек Фришке. Она знала его, он работал здесь с прошлого лета и часто засиживался по ночам. Бывало, что включал на полную мощь тяжелый рок. Она иногда заглядывала ему через плечо, но ничего из увиденного не понимала. Таблицы, графики, какие-то распечатки счетов. Сейчас он обратился к ней, как всегда, очень вежливо: – Я оставил тут чашки. Вы справитесь или мне это сделать?

Она махнула рукой. Ей всегда приходилось мыть за ним чашки, но он никогда не был таким разговорчивым. Она подумала, что неспроста он так расшаркивается.

– Лучше постарайтесь выспаться, – ответила она с акцентом и с удвоенной силой принялась отмывать пепел и кофейные подтеки с его стола. На чистоту ему было плевать, это точно.

Фришке взял входную магнитную карту, подал знак товарищу. Тот повернулся и уважительно поклонился. Люба потеряла дар речи. Они были двойниками. Пока тот другой наматывал на шею клетчатый шарф, она успела заметить на его воротнике колоратку[40].

Сама по себе абстиненция не означала отрезвления. Саша прорабатывала это со своим лечащим врачом, об этом можно было прочесть в каждом бюллетене анонимных алкоголиков. Корень ее пьянства был не в пьющей, маргинальной семье. На собраниях она часто слышала истории об избиениях, домогательствах, недостатке любви. Бред. Есть миллионы людей, переживших травму, но не попавших в клуб АА. Несмотря на то что склонность к алкоголизму наследуется генетически, факт наличия пьющих родственников не обещает развития зависимости. Саша в течение долгих лет раздумывала над тем, почему она заболела. Она по-прежнему стеснялась определения «алкоголичка» и редко произносила его вслух, потому что хорошо знала, какие ассоциации оно вызывает у большинства людей. А ведь она никогда, даже пребывая в глубочайшем запое, не была похожа на забулдыгу. Собственно, именно так она себя оправдывала. «Я не такая, как они: постоянные посетители баров или те, кто толпятся у пивного ларька либо валяются на улице. Настолько низко я не пала. И никогда не паду», – уговаривала она себя. Всегда опрятно одетая, благоухающая парфюмом, она очень долго успешно совмещала алкоголь и работу. Однако некая внутренняя пустота, которую она старалась физически заполнить, не проходила. Поэтому Саша не могла остановиться и так долго не расставалась с бутылкой.

Как это все началось? Где находится грань между безопасным употреблением и зависимостью? Когда прозвучал первый тревожный звоночек, которого она не заметила? Это основная проблема на пути к трезвости. Понять, когда случился момент входа в ад, дно которого находится недалеко, а падение происходит моментально. Сначала каждому алкоголику кажется, что все под контролем, он уверяет сам себя: это всего лишь один стакан. Мне грустно, мне весело, повод найдется всегда. Может быть, она перешла границу уже в возрасте шести лет? Первый глоток под руководством отца, который разрешил ей хлебнуть пивной пены. Или бокал вина в хорошем ресторане по случаю окончания школьных выпускных экзаменов? Она никогда не пила дома, при родителях. Алкоголь она считала чем-то праздничным, гарантирующим радость и торжество.

Она всегда была скромной, аккуратной и обязательной. Полная противоположность активной и общительной матери. Публичные выступления, новые люди, устные экзамены – все это вызывало у нее ужас. Она отдавала себе отчет в том, что это следствие излишнего перфекционизма, страха перед провалом. Она предпочитала спрятаться в углу, нежели выступать на сцене, даже перед малочисленной группой кузин и теток. Во время семейных торжеств она сидела, как зайчонок, не отвечая на вопросы о школе, мальчиках, выборе факультета. Такая хорошая, тихая девочка! Поэтому всем так трудно было понять, почему это с ней случилось. Почему Сашка вдруг запила? А ответ был очень простым. Алкоголь снимал с нее оковы, освобождал ее. Благодаря ему она представляла себя более смелой, остроумной, доброжелательной, веселой, нужной и сексуальной. Он позволял ей каждый раз быть кем-то другим, в зависимости от ситуации. Она чувствовала себя актрисой, играющей разные роли.

Саша избавлялась от своих комплексов, убегала от себя. Создавала собственный имидж, и это у нее получалось: ее любили и ценили. Но любили ли ее саму или ту маску, которую она надевала? На последнем этапе она уже не знала, кто она на самом деле. Саша – это та забавная девушка, душа компании, а может быть, серьезный сотрудник полиции и одновременно – дама без комплексов, которой не нужны постоянные отношения, так как достаточно одноразовых приключений? Это был бикфордов шнур, как говаривал Абрамс, когда они обсуждани ее докторскую. Страх сближения, срывания масок. У каждого есть что-то подобное. Это запрятанное глубоко чувство может довести человека до грани. Именно поэтому ее жизнь дала трещину. Бомба с часовым механизмом потихоньку тикала под столом с самого начала. Саша завалила запланированную полицейскую операцию не потому, что напилась и чуть не погибла, подвергая смертельной опасности жизнь нескольких человек, а потому, что не умела быть собой.

А теперь? Обрела ли она покой? Известно ли ей, кто она? Том когда-то проводил исследования на тему преступников, имеющих алкогольную зависимость. Он впервые задал ей эти вопросы. Какая ты? Что ты скрываешь внутри себя? Какой ты была до того, как стала играть, и от чего бежишь? Ответы она искала несколько лет и, если бы не Том, вряд ли нашла. Разрешай себе злиться, не сдерживайся, говорил он. Позволяй себе радость, эйфорию, детский эгоизм – это поможет двигаться вверх. Найди в себе что-то очень хорошее и для начала полюби себя. Ты дитя Божье, что бы это для тебя ни значило. Ты исключительна, как каждый из нас. У нас разные ДНК, это нельзя ни подделать, ни изменить. Не гоняйся за людьми, они не обязаны тебя любить. Те, которые подходят тебе, найдутся сами и останутся с тобой. И тогда уже не нужно никем притворяться и ни под кого подстраиваться. Старайся просто существовать до тех пор, пока не почувствуешь покой. Слабости нам необходимы, не надо их стесняться.