Три стильных детектива - Клод Изнер

Арманда Симоне рассмотрела непрошеного гостя. Белокурый и голубоглазый, он мог показаться весьма привлекательным, если бы не небольшой горб.

Когда, держа сверток в руках, он изложил ей свою просьбу, она не предложила ему сесть и отказалась выполнить его желание.

– Мне очень жаль, но я против вторжений к моим постояльцам в их отсутствие. Поскольку вы были так любезны и принесли мсье Баллю его сменную форму, я повешу ее на вешалку до его возвращения.

– Так он действительно уехал? А куда? Его кузина, да и я сам очень хотели бы переговорить с ним.

«Не вы одни», – подумала Арманда Симоне, униженная допросом, которому ее подверг накануне чиновник из военного министерства.

– Я сдаю меблированные комнаты, а не заведую общежитием. Мои постояльцы – взрослые люди, свободные в своих передвижениях, пока они вносят плату. Мсье Баллю заплатил за месяц вперед, поэтому меня мало интересуют его похождения. Возможно, ему поручили сверхсекретную миссию.

– Вряд ли! Мишлин, то есть мадам Баллю, допрашивал военный, начальник ее кузена. Он тоже ищет Альфонса. В любом случае, с ваших слов она знает, что он удалился в обществе перекупщицы в прошлую субботу. А после его следы теряются.

Она подняла бровь, шокированная фамильярностью его речи.

– Скажите мне хотя бы одно: он надел форму перед тем, как скрыться?

Собеседница не желала отвечать. А если этот горбун и есть автор письма, угрожающий раскрыть ее беспутное прошлое? Вдруг эта сцена – хитрость, предназначенная для того, чтобы испытать ее? Она покачала головой.

– Я этого не знаю.

– Ну, это легко проверить, вам следует всего лишь порыться в его шкафу!

Она отпрянула и возмущенно приказала ему убраться.

– Какое нахальство! Попросить меня, его хозяйку, порыться у него в комнате! Вы меня путаете с консьержкой?

Этот намек на мадам Баллю окончательно вывел Жозефа из себя, и он удалился, не попрощавшись.

Он столкнулся с тремя людьми, двумя мужчинами и женщиной пожилого возраста, которые, по всей видимости, подслушивали их разговор. Они тут же принялись наперебой обсуждать останки доисторических животных, обнаруженные недавно в одном из карьеров.

– Сумасшедший дом! – бросил Жозеф служанке, которая провожала его до двери.

– Тише, мсье, зайдемте-ка на минутку на кухню, у меня есть что сказать, – шепнула хорошенькая девушка, осторожно оглядев коридор. – Проходя мимо салона, я слышала, как вы расспрашивали мадам Симоне. Мсье Баллю был одет в свою форму, когда пришла та женщина. А новый полосатый костюм висит в его комнате. Он – его любимый, странно, что мсье за ним не пришел!

– Мадемуазель, вы оказали мне огромную услугу! – воскликнул Жозеф.

Она шепнула, покраснев:

– Меня зовут Катрин.

Жозеф стоял на остановке омнибусов. Жаль, что эта грациозная субретка не смогла описать ему, в каком состоянии форма, в которой ушел Альфонс. Все ли пуговицы на месте? Мундир, который он выпросил у Мишлин Баллю после долгих увещеваний и который должен был вернуть обратно, был безупречен. И хотя Жозеф не смог все как следует разузнать, у него уже появилась уверенность: капитан Баллю действительно пропал.

Он пересчитал монетки в кармане. Фиакр был доступной для него роскошью. Он удалился как раз в тот момент, когда Люси Гремий, разодетая и завитая, подошла к остановке омнибуса, который должен был отвезти ее к бывшему переписчику.

Они поужинали на авеню Шуази, недалеко от газового завода, в небольшом кафе, хозяином которого был отец бывшего коллеги Жана-Пьера Верберена.

После ужина они принялись бродить, дожидаясь наступления темноты.

Молчаливые и испуганные, они рассматривали решетку с замком, надеясь, что она чудесным образом приоткроется. Уже два раза они ходили осматривать дыру в заборе, ведущую в поместье. Напрасно Жан-Пьер уверял девушку, что это единственный вход на пустырь, она отказывалась туда лезть.

– А если кто-нибудь увидит? И потом, я не так одета. Лучше вам пойти туда одному, я вас здесь подожду.

– Квартал пользуется дурной репутацией, особенно ночью, мне не хочется оставлять вас одну. Лучше отложить до завтра.

Так они переговаривались шепотом, когда, покачиваясь, к ним приблизился какой-то здоровяк. Они бросились в темный закоулок, в нескольких шагах от фонаря.

Здоровяк был под хмельком. Шатаясь, он опустился перед дырой на колени и произнес ряд ругательств, заканчивавшихся воинственным криком:

– Я сдеру с него заживо кожу, с этого чертова бродяги!

Ему пришлось приложить почти столько же усилий, чтобы пролезть в дыру, сколько требуется младенцу, чтобы выбраться из материнского чрева.

Когда Нестор Бельгран выпрямился и вновь обрел шаткое равновесие, он ничуть не был похож на младенца. Человек, затаившийся в гуще ветвей, прежде чем исчезнуть, пробормотал сквозь зубы:

– Добро пожаловать в мои владения, паршивая собака!

Нестор Бельгран не расслышал его шепота, утонувшего в шуме листвы.

Несмотря на остроту взгляда, человек из тени не заметил с другой стороны парочку, тоже стоявшую в полумраке. Он был озабочен лишь этим пьянчужкой, неверной походкой бросившимся к дому, ничуть не заметив, что за ним наблюдают.

– Вы дрожите, – сказал Верберен, положив руку на талию Люси.

– Ведь этот человек ищет вашего друга? Какое жуткое место!.. Умоляю, пойдемте отсюда!

Они пошли, пошатываясь, по неровному тротуару. Люси вцепилась в спутника, будто боялась, что ее от него оттащат. Однако ей нечего было опасаться – он прижимал ее даже крепче, чем собственную супругу.

Глава пятнадцатая

Мели Беллак чуть не плакала. Она рассчитывала задобрить Эфросинью, приготовив первоклассный обед по рецепту, который не могла знать мадам Пиньо. Почему эта женщина к ней придирается? И зачем вмешивается в дела других? Мели Беллак отыгралась на луке, безжалостно измельчив его и решительно бросив в кастрюлю, где он присоединился к главной причине спора – филейной части говядины, которую, по словам Эфросиньи, готовить таким способом преступно.

– Мсье Мори обожает мясо, запеченное в духовке! Вы рискуете вызвать у него несварение!

– La charonha![222] – в который раз процедила сквозь зубы Мели.

Она ужасно жалела, что согласилась на это место. С мсье Мори совершенно невозможно поговорить, а в его квартире полно возмутительных гравюр с изображением обнаженных узкоглазых мужчин и женщин в непристойных позах. На их создание художника вдохновил сам дьявол, не иначе! И в довершение всего еще и мадам Пиньо, которая повсюду сует свой длинный нос…

С карандашом за ухом Кэндзи складывал в стопку демонстрационные экземпляры книг, выставленные в витрине и выцветшие на солнце. Он мурлыкал под нос песенку Мели Беллак, не замечая, что мешает попыткам Жозефа припомнить мотив, который насвистывал незнакомец в доме с призраками.

Именно этот момент выбрала Матильда де Флавиньоль, чтобы появиться в книжной лавке в наряде из поплина в крупную клетку и круглой шляпке, украшенной пышным бантом.

– Какими судьбами? – поинтересовался Кэндзи.

Матильда де Флавиньоль слегка растерялась, но тут же развернула рекламку велосипедов «Буксель» и «Дюбуа», гордясь, что ей удалось ее выклянчить у расклейщика афиш.

– Отдам Хельге Беккер, она их коллекционирует. Она случайно не здесь?

С простодушным видом она осмотрела лавку и увидела одного Жозефа. В глубине души она надеялась встретить Виктора Легри.

Но тот именно в это время беседовал с букинистом Шанморю, пытаясь добиться с его помощью осуществления своих и Жозефа планов. Для этого ему пришлось потратить немало силы убеждения и даже несколько франков, так что когда он появился, Матильда де Флавиньоль уже убралась восвояси. Виктор поставил велосипед рядом со шкафом, где Кэндзи хранил сувениры, привезенные из путешествий. Жозеф тоже проскользнул к этому убежищу.

Наклонившись к стопке книг Артура Шницлера – то была повесть «Смерть», переведенная с немецкого и вышедшая в издательстве «Перрен», – Кэндзи вспоминал, как Джина сказала, что они могут встретиться лишь на следующей неделе. Он настаивал, но в ответ слышал: «Я ужасно выгляжу, у меня синие круги под глазами. Лучше меня такой не видеть…» Надо ли было настоять? А вдруг она потом упрекнет его, что он ее послушал? Женщин так сложно понять! Можно ли быть уверенным, что их запрет не предназначен для того, чтобы его нарушить? Он судорожно вздохнул. Он сожалел о своих прежних связях, в частности, об отношениях с Евдоксией Аллар. С ней не было никакого жеманства, они раздевались, совершали что должно, одевались и назначали следующую встречу, в интервале с пяти до семи.

– Эта хозяйка пансиона – лицемерка, она не позволила мне подняться к Альфонсу, потому что скрывает что-то подозрительное! А если она его прикончила и повесила в шкафу рядом с полосатым костюмом?