Россия. Погружение в бездну - Игорь Фроянов

Но эти слова развеялись, как дым, когда Горбачев попытался перевести беседу в практическую плоскость:

«Апеллируя к доверительному характеру наших личных отношений, я напомнил Бушу о серьезных препятствиях, которые создают для нашей экономики дискриминационные законы США и запретительные списки КОКОМ. Обратил его внимание на наиболее разительные примеры. Буш признал, что в ряде случаев речь, видимо, идет о наследии «холодной войны», обещал разобраться. Однако вопрос о дискриминационном американском законодательстве и запретительных списках КОКОМ не был решен ни тогда, ни спустя два года… Перед Бушем я поставил вопрос ― как обойтись без «испытательного срока» при вступлении СССР в Международный валютный фонд; для нас важно воспользоваться его услугами именно сейчас, а не когда–нибудь потом. Из его рассуждений я понял, что на серьезную поддержку со стороны США рассчитывать не следует»

Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн. 2. С. 305

Как видим, делу не помог даже «доверительный характер отношений» двух президентов, а почему ― понятно: Буш никоим образом не был заинтересован в восстановлении экономики Советского Союза, а тем более ― в ее процветании.

Скрытая цель приезда Буша в Москву приобретает рельефные очертания на фоне его поездки из Москвы в Киев. С какой–то наивностью Горбачев пишет:

«В связи с предстоявшей поездкой в Киев Буш заверил меня: ни он, ни кто–либо из сопровождавших его лиц не допустят ничего такого, что могло быть интерпретировано как поддержка сепаратистских тенденций»

Там же. С. 304

Неужели Горбачев не разумел, что сам по себе визит в Киев в условиях парада суверенитетов и деклараций о независимости является обнадеживающим для сепаратистов событием. Ведь недаром

«Ландсбергис активно добивался того, чтобы по пути домой Буш совершил посадку в Вильнюсе»

Там же. С. 304―305

Буш не стал этого делать вовсе не потому, что не хотел поддержать литовского сепаратиста, а потому, что для него важнее в плане мировой политики была Украина, без которой существование Советского Союза являлось весьма и весьма проблематичным. Можно предположить, что для изучения обстановки на месте перед августовскими событиями и прибыл Буш в Киев.

Еще больше оснований говорить об этом применительно к его пребыванию в Москве. Довольно характерны два момента, связанные с Бушем в Москве. О них рассказывает Горбачев, не понимая в полной мере, как нам кажется, подлинной их сути:

«В рамках визита состоялись два официальных обеда: с нашей стороны ― в Грановитой палате, а с американской ― в резиденции посла США. Первым был наш обед. По протоколу я и Раиса Максимовна представляли президентской чете США приглашенных. В числе первых подошедших гостей оказалась супруга Ельцина, которую почему–то сопровождал Гавриил Попов (До чего же недогадлив Горбачев: «понтийский грек» сделал правильный выбор… Видно, «суть бо греци лстивы и до сего дни»). А в конце церемонии, когда гости все прошли, появился в гордом одиночестве Ельцин. Подходит и приглашает Барбару Буш в Грановитую палату. Все в недоумении (кроме меня, я–то Бориса знаю. Накануне он звонил мне и обращался с просьбой дать ему возможность выступить на обеде вместе со мной и Бушем. Я, естественно, отказал ему в этом. Зачем?). Смущена была и госпожа Буш: она ждет приглашения Президента СССР, хозяина приема. «Разве так можно?» ― восклицает она. Президент России очень хотел обратить на себя внимание. Потом уже на обеде в посольстве США Назарбаев и Ельцин были недовольны тем, что их не посадили за главные столы. И где–то в середине приема, поднявшись с мест, направились вдвоем к президенту США. Это само по себе ничего не значило, если бы от Ельцина и Назарбаева не последовали горячие клятвенные заверения американскому президенту в том, что они «сделают все для успеха демократии в этой стране». Сидящие за столами наблюдали за происходящим не только с любопытством, но прежде всего с недоумением и естественным вопросом ― что бы все это значило? И лишь наши герои не испытывали никакого смущения. Конечно, это уже выходило за всякие рамки. Это был сигнал Президенту СССР ― предстоят нелегкие времена»

Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн. 2. С. 308

Поведение Ельцина и в первом и во втором случаях ― это поведение человека, претендующего на роль хозяина. Имел ли он на это какие–нибудь основания? По–видимому, да. Информированный американцами и сблизившийся с ними, он, наверное, знал, что Горбачев вскоре окажется на задворках власти и политики. Об осведомленности Ельцина свидетельствует то, что он готовился к августу–91.

В плане такой подготовки следует, по нашему мнению, рассматривать посещение Ельциным Тульской дивизии. Повествуя об этом, Ельцин сообщает довольно любопытные подробности:

«Незадолго до путча я посетил образцовую Тульскую дивизию. Показывал мне боевые части командующий воздушно–десантными войсками Павел Грачев. Мне этот человек понравился ― молодой генерал, с боевым опытом, довольно дерзкий и самостоятельный, открытый человек. И я, поколебавшись, решился задать ему трудный вопрос: «Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность ― какой–то террор, заговор, попытаются арестовать… Можно положиться на военных, можно положиться на вас?» Он ответил: «Да, можно»

Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 83

Так Ельцин предусмотрительно склонил на свою сторону генерала Грачёва, который

«во время путча сыграл одну из ключевых ролей, отказавшись поддержать членов ГКЧП»

Там же. С. 74

Не надо обладать особой проницательностью, чтобы понять приготовительный характер действий российского президента. Значит, он ждал прихода

«путчистов»

(Факт приватных контактов Ельцина с Грачевым в Туле подтверждает А. В. Коржаков.

«Весной 91–го,

― сообщает он,―

мы побывали в воздушно–десантной дивизии в Туле, там шеф уединялся с Грачевым, и с глазу на глаз они обговаривали, как лучше вести себя в подобной ситуации. Реального ГКЧП, конечно, никто не допускал, но профилактические разговоры велись на всякий случай»

Коржаков А. В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 83)

С последним утверждением Коржакова согласиться, на наш взгляд, нельзя. Путчевую ситуацию не только допускали, но и готовили. Поэтому Ельцин уединенно беседовал с Грачевым не «на всякий случай», а в ожидании «путча» или чего–то подобного ему.)

К «сопротивлению» путчистам окружение Ельцина также подготовилось заблаговременно. По свидетельству генерала К. Кобеца, руководившего «обороной» Дома Советов, у него

«в сейфе утром 19–го уже лежал отработанный план противодействия путчистам. Он назывался план «Икс». Мы тут же начали возводить баррикады. По секторам, внешним и внутренним, на все участки обороны я тут же старшими назначил наших офицеров ― а в штабе обороны было всего лишь девять генералов. Мы заранее определили, какое предприятие, что должно нам выделить: где взять железобетонные плиты, где металл и т.д. Продумали, каким образом обрезать провода, как забаррикадировать мост, чтобы на него не прошли танки»

Московский комсомолец. 1991, 31 августа

Как видим, созданный заранее «штаб обороны» разработал «план противодействия путчистам», зная, следовательно, наперед, что будет именно «путч» (а не какая–то иная по форме акция) с применением военной силы и ввода танков в Москву. Впрочем, разработать этот план не представляло особого труда, поскольку он составлялся по известному уже образцу, на что обратил внимание А. И. Лукьянов: у Дома Советов РСФСР

«строились баррикады, создавались боевые дружины, горели костры. Все это было очень похоже на зимние баррикады вокруг литовского, латвийского и эстонского парламентов. Казалось, сценарий писался рукой одного и того же изощренного драматурга»

Лукьянов А.И. Переворот мнимый и настоящий. С. 36

Надо сказать, что разработчики плана «Икс» явно пересолили, чересчур драматизируя предстоящие события и предусматривая меры, не симметричные действиям ГКЧП. До штурма Белого дома дело не дошло,

«а к окружавшим дворец баррикадам, как потом рассказывали [очевидцы], так никто и не приближался»

Истомин А.А. Революция, которая была праздником //Этнографическое обозрение. 1992, № . С. 62

И вовсе не потому, будто

«намерения хунты оказались не адекватны ее реальным возможностям»,