Если бы ты был здесь - Джоди Линн Пиколт

Вопрос для тех, у кого был ковид: у вас были носовые кровотечения только из одной ноздри?

Могу ли я заразиться повторно, если уже переболела ковидом?

Мой врач не верит, когда я заверяю его, что прежде не испытывал учащенного сердцебиения…

Я начинаю сходить с ума. Что, если выписка из больницы – лишь начало? Что, если болезнь имеет какие-то отсроченные последствия, которые еще даже не проявились?

А если у меня не будет никаких последствий от ковида, стоит ли мне испытывать по этому поводу чувство вины?

Я собираюсь закрыть ноутбук, забраться обратно под одеяло и отдаться панике, но внезапно замечаю еще один пост:

Кому-нибудь из тех, кто был подключен к ИВЛ, снились странные сны/кошмары?

Я падаю в эту кроличью нору и вчитываюсь в текст.

Мы с мужем катались по городу на велосипеде. Надо сказать, что, вообще-то, мы давно уже не ездим с мужем на велосипедах, потому что оба довольно упитанные. Так вот, мы заходим в какой-то ресторан, где полно народу, и муж проходит вперед, чтобы попросить столик на двоих. Он не возвращается. Наконец я прохожу дальше в зал и начинаю осматриваться. Я спрашиваю официантку, не видела ли она моего мужа. Та отвечает «нет», тогда я выхожу на улицу и вижу, что одного велосипеда нет. После того как меня отключили от ИВЛ, я узнала, что он умер, пока я находилась в реанимации. Но узнала я об этом только через две недели.

Я был в больнице в стиле Бродвея, но в плохом смысле. Я словно застрял в аттракционе Диснейленда «Этот маленький мир». Понимаете, о чем я? Каждый час все останавливалось и начиналось большое музыкальное ревю. Народу было столько, что мне не удавалось протиснуться в комнату и посмотреть само шоу. Единственным способом привлечь чье-то внимание было нажать кнопку звонка. Но если нажать ее, то песня тут же сменялась песней стыда, потому что останавливать представление запрещено.

Я была в космосе и пыталась связаться с людьми, чтобы они помогли мне, прежде чем у меня закончится кислород.

Я был на фестивале электронных танцев. При этом я был не человеком, а каким-то существом, плавающим в резервуаре с водой, и посетители фестиваля кормили меня через какие-то трубки.

Я попал в какую-то видеоигру и должен был победить других игроков, чтобы выжить.

Я была маленькой и сидела за кухонным столом, а мама пекла блины. Я отчетливо слышала их запах, а когда она подала их мне вместе с кленовым сиропом, я даже почувствовала их вкус. Вскоре моя тарелка опустела, а мама положила руку мне на плечо и сказала, что я не могу выйти из-за стола, поскольку еще не закончила есть. Моя мама умерла 32 года назад.

Я ничего толком не помню, но все было ТАКИМ РЕАЛЬНЫМ. Не как во сне и не как будто ты должен проснуться за минуту до смерти. Я ВСЕ чувствовал, видел, слышал ВСЕ запахи. И в этом сне я умирал. Целую сотню раз, снова и снова.

Меня похитили сотрудники больницы. Я знал, что они нацисты, и не понимал, почему никто, кроме меня, этого не видит. Проснувшись, я обнаружил, что связан по рукам и ногам. Меня пришлось связать, потому что я все время пытался ударить медсестер.

Я попала в плен.

Я был в комнате, которая кишела клопами, и кто-то сказал мне, что именно так я заразился ковидом, а потому не должен приближаться к клопам. Но они облепили меня с головой.

Мы с братом сидели в кузове мусоровоза, и на нас были датчики, фиксировавшие наше сердцебиение, которое становилось все медленнее, потому что нам не хватало воздуха. Среди мусора я нашла рождественскую открытку, написала на ней «ПОМОГИТЕ» и велела брату просунуть ее между досками деревянного борта грузовика.

Меня привязали к столбу, и я знала, что меня хотят продать в сексуальное рабство.

Я был в подвале Нью-Йоркского университета, а ведь я даже никогда не был в Нью-Йорке, так что не спрашивайте, и кто-то пытался дать мне лекарство, но я знал, что это яд.

Меня заперли в подвале, привязав к чему-то, и я никак не мог оттуда выбраться.

Я останавливаюсь, припоминая свой сон о Финне, который мне приснился на Галапагосах, – или не сон… В общем, что бы то ни было. Я тоже сидела в каком-то подвале без окон и дверей, откуда невозможно было выбраться. И была к чему-то привязана.

Мне приснилось, что мой четырехлетний внук Коллум утонул. Я пошла на его похороны вместе с дочерью, а после помогла ей преодолеть горе и видела, как у нее родились еще двое детей, девочки-близнецы Мишель и Стейси. Очнувшись, я тут же выразила желание увидеть близняшек, и дочь решила, что я сошла с ума. Она сказала, что единственный мой внук – это Коллум, и с ним все в порядке.

Я вспоминаю лицо матери, неподвижное и страшно бледное, на экране своего телефона. Я вспоминаю, что ее грудь едва вздымалась…

Я продолжаю читать посты, прерываясь лишь на ланч, чтобы доесть остатки тайской еды. В группе сотни сообщений от людей, которые бредили от недостатка кислорода или, как и я, были подключены к ИВЛ. Их сны такие подробные и красочные. Одни ужасны, другие трагичны. Во многих снах встречаются повторяющиеся мотивы – видеоигра, подвал и встреча с умершим родственником. Одни сны более детальны, о других сказана лишь пара слов. Но все они описываются как болезненно, недвусмысленно реальные.

Мне понравилось выражение одного из участников этой группы в Facebook:

Если бы я так и не проснулся, то совсем бы этому не удивился. Все, что я видел, чувствовал, ПЕРЕЖИВАЛ, было настоящим.

Впервые с тех пор, как очнулась, я уверена, что не сошла с ума.

Что я не одинока.

Что даже если все хорошее, что было со мной на Галапагосах, на самом деле не происходило, то, значит, и плохое тоже.

Вот почему, несмотря ни на что, я собираюсь навестить свою мать.

Финн трижды звонит мне с работы. В первый раз он спрашивает, не забыл ли он зарядку для телефона в спальне (нет). Во второй раз он интересуется, не стоит ли ему на обратном пути купить что-нибудь на обед (конечно). В третий раз я велю ему просто спросить, как у меня