Если бы ты был здесь - Джоди Линн Пиколт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я запускаю поисковую систему, и Родни сжимается до маленькой зеленой точки на заднем плане. Я набираю:
Беатрис Фернандес
Google выдает какие-то результаты, но это не она.
Та же ситуация повторяется с именем Габриэля.
– Ну что? – спрашивает Родни.
– Ничего.
Впрочем, это неудивительно, ведь Интернет на острове был настолько плохим, что заводить профили в соцсетях бесполезно.
Но что, если Интернета на острове не было только в моем сне? Что, если это некое препятствие, порожденное моим разумом?
У меня начинает болеть голова.
– Дай-ка я попробую поискать кое-что другое, – бормочу я и набираю:
Каса-дель-Сьело Исабела Галапагосы
Поисковик тут же показывает мне фотографии отеля, который я забронировала перед путешествием, однако он совсем не похож на отель в моих воспоминаниях. Но… он хотя бы существует.
Мои пальцы вновь летают над клавиатурой.
«G2 Tours». Туры/Аксессуары, – читаю я, а затем замечаю надпись большими красными буквами:
БОЛЬШЕ НЕ РАБОТАЕТ.
У меня перехватывает дыхание.
– Он существует, Родни. Ну, по крайней мере, существует его компания.
– Но ты не помнишь, чтобы звонила или писала им до отъезда? Например, при планировании своей поездки?
Я не помню. Но возможно, мой мозг помнит.
– Повиси пока, Род.
Я кладу телефон, беру в руки Элис и с помощью ходунков добираюсь до тумбочки. Я сажусь на край кровати и открываю путеводитель, который читала накануне вечером. Я нахожу раздел, посвященный острову Исабела.
В нем значится несколько категорий:
Как добраться.
Знакомство с островом.
Размещение.
Питание.
Туроператоры.
Третья строчка в последней категории: «G2 Tours. Работают пн-вс 10–16. Частные экскурсии по суше и по воде, снорклинг с сертифицированным инструктором».
Строчка не подчеркнута мной. Я, наверное, просто пробежалась глазами по названиям фирм. Мое воображение явно работало сверхурочно над созданием целой истории с семейными тайнами вокруг одной крошечной строчки в путеводителе.
Я возвращаюсь на свое место и снова беру телефон в руки.
– Туристическая фирма Габриэля указана в одном из моих путеводителей.
– Там упоминается его имя?
– Ну… нет, – отвечаю я. – Но зачем мне придумывать фирму под названием G2, если я ничего о ней не знала?
– Верно, – соглашается Родни. – Это ведь очевидно. Если уж и придумывать название фирме, то что-то вроде «Счастливый отдых» или «Галапатуры».
– Думаешь, в этом все дело? – не унимаюсь я. – Думаешь, я просто бессознательно запомнила это название, когда планировала наш отпуск, и каким-то образом вспомнила о нем, когда была на ИВЛ?
– Думаю, мы многого не знаем о работе мозга, – осторожно говорит Родни. – Но я также считаю, что мы многого не знаем и об устройстве нашего мира. – Его брови взмывают вверх. – Ах да, кстати, – добавляет Родни, – найди себе хорошего психотерапевта.
Поскольку дни в реабилитационном центре протекают для меня незаметно, я меряю время своими успехами. Вскоре я перестаю вцепляться мертвой хваткой в брусья при ходьбе и просто опираюсь о них. Я наконец-то начинаю ходить с помощью Элис, толкая ее вперед. Мэгги помогает мне поддерживать равновесие, отчитываясь о проделанной нами работе:
– Еще вчера вы не могли обойтись без моей помощи и трижды теряли равновесие, но сегодня все делаете сами. Вчера я всегда была рядом, а сегодня нахожусь от вас на приличном расстоянии.
Ви приносит мне кроссворды, сканворды и колоду карт. Сначала я сортирую карты по масти, цвету и старшинству, а затем раскладываю пасьянс. Она просит меня завязать шнурки на кроссовках и заплести волосы в косу. Она также заставляет меня сортировать бисер, чтобы отточить мелкую моторику, и уже на следующий день, набирая сообщение на телефоне, я чувствую, что пальцы слушаются меня, как прежде. Ви приводит меня на игрушечную кухню, по которой я передвигаюсь на ходунках – от посудомоечной машины к шкафу, куда я убираю пластиковые стаканы и тарелки.
На двенадцатый день в реабилитационном центре я захожу на ходунках в ванную, не теряя равновесия, стягиваю с себя спортивные штаны и писаю в унитаз. Я встаю, натягиваю на себя штаны и мою руки.
Я возвращаюсь в свою спальню, и Мэгги с Ви разражаются радостными аплодисментами.
Для того чтобы выписаться, я должна быть в состоянии выполнить целый список различных манипуляций: причесываться, ходить с ходунками, набирать номер на телефоне, ходить в туалет, принимать душ, стоять прямо какое-то время, готовить простую еду, подниматься и спускаться по лестнице.
В день выписки за мной приезжает Финн.
– Как тебе удалось отпроситься с работы? – удивляюсь я.
Он пожимает плечами:
– А что они сделают? Уволят меня?
Это правда. Больница слишком сильно нуждается в нем, а потому вряд ли его уволят в разгар пандемии. Но в то же время я понимаю, что буду в квартире одна. И это меня страшно пугает.
И хотя вот уже несколько дней я могу ходить, сменив Элис на специальную ортопедическую трость, протокол центра реабилитации требует, чтобы я покинула больницу в кресле-каталке. Я упаковала свою одежду, туалетные принадлежности и путеводители в небольшую сумку.
– Карета подана, – заявляет Финн.
Я осторожно опускаюсь в кресло и надеваю голубую хирургическую маску, а Финн кладет сумку мне на колени.
В палату вбегает Мэгги:
– Я бы обняла вас, но боюсь, сделать это на расстоянии шести футов будет несколько затруднительно.
– Мы же несколько недель провели вместе чуть ли не нос к носу, – замечаю я.
– Но тогда вы были моим пациентом. Я принесла вам подарок. – С этими словами Мэгги вытаскивает из-за спины новенькую блестящую трость, которую я могу забрать домой. – Кэндис, – представляет она моего нового друга, и я заливаюсь смехом.
Кэндис Кейн[65].
– Идеально!
– Уж всяко лучше, чем Гражданин Кейн[66].
– Это точно, – заверяю я Мэгги. – Я буду по вам скучать.
– А, к черту! – она наклоняется и крепко обнимает меня. – Я буду скучать по вам еще больше.
Мэгги открывает дверь в мою палату, и Финн выкатывает меня в коридор.
В нем полно людей.
На них маски и халаты, а волосы убраны под специальные шапочки. И все они смотрят на меня.
Кто-то начинает хлопать.
К нему присоединяются другие.
Финн катит меня по коридору под шквал аплодисментов. Я вижу слезы в глазах некоторых медицинских работников и понимаю, что они поступают так не ради меня. Они поступают так ради себя, потому что им нужна надежда.
Я чувствую, как на моих щеках под маской вспыхивает румянец – я слегка смущена и
