Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США - Майкл Паренти

Несмотря на такие реальные условия, существуют так называемые «школы счастливого плюрализма», которые считают, что власть в обществе распространена широко и демократично. Один политолог сделал вывод, что «почти каждый энергичный толчок лоббирования в одном направлении» влечет за собой «толчок оппонента или коалиции оппонентов в противоположном направлении. Этот естественный фактор самоуравновешивания вступает в действие настолько часто, что становится равносильным закону»[642]. Факты, приведенные в данной книге, не подтверждают такого оптимистичного вывода. Разве бездомные, безработные и большинство обычных граждан на самом деле обладают таким большим политическим влиянием, что могут выступить почти на равных с соперниками в общей системе политического влияния?

Некоторые политологи сделали теоретический вывод о том, что в нашем обществе широкое разнообразие культурных, экономических, региональных и этнических групп порождает такую их тесную взаимозависимость, что это смягчает энергию любого организованного толчка в каком-либо одном направлении. Если это и может быть верно в некоторых крупных и многочисленных группах населения, то не выглядит настолько же убедительно в мощных и политически активных сегментах мира бизнеса, в которых взаимозависимость их членов, судя по всему, объединяет, а не ослабляет их силу и классовую целеустремленность. Безусловно, различные группы деловых кругов могут иногда конфликтовать, но они также могут и вступать в сговор, объединяясь вокруг общих классовых интересов и оказывая взаимную поддержку программам друг друга. Законодатели, объединенные особыми интересами, нередко достигают «рабочего большинства» в Конгрессе, оказывая друг другу взаимные политические услуги по принципу «ты голосуешь за мое предложение, а я проголосую за твое», что представляет собой процесс взаимной поддержки и не является компромиссом. Вместо контроля и сдерживания друг друга, как это происходит в ситуациях компромисса, деловые группы поддерживают взаимные притязания за счет тех, у кого недостает влияния в этой системе оказания политического давления.

Лоббирование на уровне широких народных масс

Усилия групп влияния направлены не только на чиновников и официальных лиц, но также и на общественность, что получило название «лоббирование на низовом уровне». Цель его заключается в том, чтобы донимать запросами и жалобами законодателей с одновременным широким использованием средств массовой информации и посланий от заинтересованных лиц, включая руководителей соответствующих отраслей экономики и профессиональных ассоциаций. Среди тех, кто первым начал практиковать лоббирование на низовом уровне, были потребительские, экологические и другие группы по защите общественных интересов. Затем частные фирмы и ассоциации деловых кругов приняли этот способ действия себе на вооружение, а различие заключалось в том, что последние способны затратить на такие действия в сотню раз больше финансовых средств, чем группы защиты общественных интересов. Можно привести в пример один случай, когда летом 1993 года Национальная ассоциация промышленников начала кампанию, в результате проведения которой Конгресс был наводнен письмами и телефонными звонками с протестами против предложенного президентом Клинтоном налогообложения энергоресурсов. В итоге предложенный план был провален[643].

Особые интересы частных фирм нередко прикрываются организациями, служащими для них вывеской, с названиями, звучащими так, как будто они занимаются деятельностью на общественном поприще. Национальная коалиция защиты водно-болотистых угодий — надежно финансируемая лоббистская организация нефтяных, горнодобывающих и строительных компаний, имеющая целью упразднить нормативные акты, которые защищают наши избыточно увлажненные земли и водно-болотистые угодья, а также биологические виды, находящиеся под угрозой исчезновения. Коалиция за технику безопасности на производстве и сохранение здоровья — это фактически прикрытие для корпоративной организации, ставящей себе целью лишить реального содержания законодательство по охране здоровья и технике безопасности на производстве. Американцы за налоговую реформу — это некоммерческая организация, освобожденная от уплаты налогов и с якобы беспартийным названием. Она получила от Национального комитета Республиканской партии в общей сложности $4,6 миллиона, которые использовала на направление $19 миллионов почтовых отправлений и четыре миллиона телефонных звонков с обращением к избирателям поддержать кампанию Республиканской партии против программы Medicare[644]. Эти группы прикрытия могут расходовать неограниченные суммы денег на политическую деятельность, не будучи обязанными раскрывать своих доноров и суммы расходов при условии, что они не выступают в поддержку на выборах какого-то конкретного кандидата.

Некоторые кампании лоббирования на низовом уровне предназначены скорее для создания общественного климата, благоприятного для каких-либо гигантских корпораций, чем для проталкивания определенного законодательства. Стальные, нефтяные и электронные компании почти не убеждают общественность поддержать налоговые лазейки в законодательстве или мероприятия по спасению бизнеса, находящегося в трудном положении. Они бы предпочли, чтобы граждане не беспокоили себя по таким вопросам. Но они «преподносят» общественности целый набор ложных утверждений в отношении большого количества рабочих мест, которые бизнес создает, бескорыстных услуг, которые он оказывает жителям населенного пункта, и любовной заботе, с которой он относится к окружающей среде. Вместо продажи конкретных продуктов своего производства с такого рода рекламой для создания популярности своей фирме, корпорации продают самих себя и всю систему бизнеса.

Оказание помощи самим себе: разновидности коррупции

Члены Конгресса иногда действуют как политики, отстаивающие определенные интересы, без побуждения со стороны какой-либо группы политического давления. Причина этого заключается в том, что они или хорошо финансируются, или сами располагают крупными активами в той же отрасли экономики. Законодатели с крупными активами в сельскохозяйственном бизнесе входят в состав комитетов, формирующих сельскохозяйственные программы, напрямую выгодные им, как владельцам этого бизнеса. По меньшей мере треть законодателей имеют дополнительную работу за пределами Конгресса в качестве юристов или сотрудников частных фирм, банков и других финансовых учреждений, тесно связанных с теми отраслями экономики, которые им поручено контролировать. Более трети сенаторов имеют вложения в фирмы, состоящие в числе самых крупных военных подрядчиков, и получают повышение доходов всякий раз, когда возрастают военные расходы госбюджета. Почти половина членов Сената и свыше ста членов Палаты представителей располагают акциями банков, включая и многих тех, которые входят в состав комитетов, связанных с банковской деятельностью. В 2000 году единственный в Сенате врач Билл Фёрст (республиканец от штата Теннесси) выступал за проведение «реформ» программы Medicare и за изменения правил и стандартов деятельности Управления по контролю за продуктами питания и лекарствами. По-видимому, при обсуждении этих вопросов он опирался на свою профессиональную квалификацию, однако наличие у него крупных собственных активов в медицинской отрасли ставит вопрос о том, действовал ли он в данном случае как врач, как сенатор или как богатый инвестор[645].

Анализ отчетов о собственности членов Конгресса приводит к выводу о том, что хотя «некоторые законодатели избегают приобретать акции в отраслях экономики, относящихся к областям их законодательной ответственности, или же помещают активы под анонимное доверительное управление, однако многие этого все-таки не делают»[646]. То, что в исполнительной и судебной ветвях власти называется «конфликтом интересов», в Конгрессе называют «экспертизой», причем законодатели используют полномочия члена Конгресса для осуществления законодательной власти от имени своего личного богатства.

Плутократия — то есть власть от имени богатых и в интересах богатых — в Конгрессе широко распространена. Сенатор Дэниэл Патрик Мойнихен (демократ от штата Нью-Йорк) заметил с необычной прямотой: «Сегодня по меньшей мере половина членов Сената являются миллионерами… Мы стали плутократией… Сенат предназначался для представительства интересов штатов, вместо этого он представляет в настоящее время интересы класса»[647]. Нижняя палата также переходит в высший класс, что один критик назвал «эволюцией Палаты представителей в Палату лордов»[648]. Многие члены Палаты представителей и Сената, заполняя декларации о состоянии своих финансов, приводят неточные и расплывчатые данные в отношении своего богатства. Например, реакционный сенатор Джесс Хелмс (республиканец от штата Северная Каролина) упустил перечислить в отчетности шесть объектов сдаваемой в аренду собственности, стоящих свыше полумиллиона долларов[649]. В связи с недавним постановлением Верховного суда, разрешающим богатым кандидатам тратить на свою собственную выборную кампанию столько финансовых средств, сколько им заблагорассудится, у богатых людей возникли дополнительные стимулы добиваться партийного назначения в кандидаты. Недавно избранные члены Палаты представителей имеют значительно большее личное состояние, чем те, кого избрали раньше.