«Если», 1995 № 04 - Томас Диш

— Он нежно погладил кота.

— Хорошо, — не сдавался Зарнивуп, — тогда откуда вам известно, что существует этот кот?

— Я не имею об этом ни малейшего понятия. Мне просто приятно вести себя соответствующим образом по отношению к тому, кто (или что?) представляется мне котом… Знаете, я, кажется, немного устал.

Зарнивуп разочарованно вздохнул и огляделся.

— А где мои спутники? — удивился он.

— Какие спутники? — спросил правитель Вселенной. Он откинулся в кресле и налил себе виски.

— Библброкс и эта девушка! Они только что были здесь.

— Я их не помню. Прошлое — это фикция, придуманная для того…

— Замолчите! — Зарнивуп бросился вон из хижины. Корабля не было. Дождь продолжал взбивать жидкую грязь. Зарнивуп закричал, повернулся и побежал обратно. Дверь в хижину была заперта.

Правитель Вселенной дремал в кресле. Потом он очнулся, снова взял карандаш и бумагу и с удовольствием убедился, что первый оставляет след на второй. Снаружи до него доносились различные звуки, но он не знал, реальны они или нет. Потом он в течение недели рассказывал о чем-то столу, чтобы посмотреть, как тот будет реагировать.

Глава 61

Благостная тишина царила вокруг. Едва слышно жужжали насекомые, переливчатый свет звезд дарил покой смущенным душам. Весь день Артур и Форд шли по зеленым холмам и долинам, поросшим сочной травой и пахучими цветами, по густолистым рощам. Солнце согревало их, легкий ветерок приятно овевал кожу. Форд все реже включал субэфирный чувствомат и все меньше огорчался его молчанию. Ему начинало здесь нравиться.

После крепкого ночного сна они проснулись полными сил и голодными. Форд догадался прихватить из ресторана несколько булочек. Ими и позавтракали, прежде чем двинуться дальше.

До сих пор они шли наугад, но теперь взяли направление строго на восток: исследуя планету, решили они, нужно иметь ясное представление о том, откуда и куда идешь.

К полудню им стало ясно, что этот мир обитаем. В кустах промелькнуло чье-то лицо. Оно сразу же исчезло, но они успели понять, что принадлежат оно гуманоиду, который с любопытством, но без страха рассматривал пришельцев. Вскоре они вышли на поляну и замерли. Посреди поляны стояло десятка два мужчин и женщин. За ними виднелся ряд примитивных построек из глины и ветвей.

Самый крупный мужчина был едва ли выше пяти футов. Они стояли, слегка подав вперед плечи. Из-под низких лбов на Артура и Форда глядели блестящие ясные глаза.

Так продолжалось минуты две. Наконец Форд решил, что пауза чересчур затянулась.

— Здравствуйте, — поприветствовал он.

Один из мужчин сделал шаг вперед. Лицо его было спокойно.

— Уггххууггххрр ух ух рух уургх, — вырвалось из его гортани.

— Мне кажется, — заметил Форд, — он просит нас обойти деревню стороной.

В то же мгновение мужчина жестом подтвердил правильность догадки Форда.

— Руурггхх уррггх иргх ургх рруурруух уг, — настаивал туземец.

— Насколько я понял, общий смысл его речи сводится к тому, что нам не возбраняется идти туда, куда заблагорассудится, но, если мы при этом не будем заходить в их деревню, они будут счастливы.

— Как же мы поступим? — спросил Артур.

— Осчастливим их, — сказал Форд.

Они снова вошли в лес и через несколько минут наткнулись на горку плодов, сложенную прямо на тропе. Там были и ягоды, похожие на малину и ежевику, и мясистые желтоватые плоды, удивительно напоминающие груши.

До сих пор они не притрагивались к плодам и ягодам, в изобилии встречавшимся им на пути. «Плоды и ягоды на чужой планете, — говорил Форд, — либо дают тебе жизнь, либо убивают. Поэтому, увидев их, нужно прежде всего решить для себя вопрос: настало ли время выбирать между жизнью и смертью?»

Солнце, смягченное листвой, нежным пятном лежало на крутобоких грушевидных плодах. Ягоды, напоминавшие малину и ежевику, были такими крупными и сочными, каких Артуру еще не приходилось встречать даже на рекламных плакатах, призывающих покупать фруктовые соки.

— Их принесли сюда для нас, — предположил Артур. — Либо туземцы хотят нас накормить, либо отравить. Но если плоды отравлены и мы не станем их есть, они все равно нас убьют. Мы погибнем, даже если не съедим эти груши.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — отозвался Форд. — Ну-ка, съешь одну.

Артур нерешительно поднял плод.

— Я часто думал об этой истории в райском саду, — сказал Форд.

— О какой истории?

— Ну как же. Райский сад. Древо. Яблоко. Помнишь?

— Конечно.

— Ваш бог поместил посреди сада яблоню и сказал: «Делайте, ребята, что хотите, но яблок не ешьте». Стало им жутко интересно, съели они яблоко, а бог выскочил из-за куста: «Ага! Попались!» Но если б они и не съели яблока, им все равно бы не сдобровать.

— Почему это?

— Имея дело с типом, который любит оставлять на тротуаре кирпич, прикрытый шляпой, нужно отдавать себе отчет — такие не остановятся на полпути. Они своего добьются.

— Знаешь, — заметил Артур, — это место очень похоже на райский сад.

— Ну ешь же, — настаивал Форд.

Артур откусил кусочек от плода, похожего на грушу.

— Это груша, — сказал он.

Когда они наелись до отвала, Форд повернулся и крикнул:

— Спасибо!

И они пошли дальше.

Еще не раз на их пути оказывались кучки плодов. Артуру и Форду пришлось по сердцу племя, которое благодарило их просто за то, что его оставили в покое. Через пятьдесят миль плоды кончились, потому что началось море.

Располагая временем в избытке, они построили плот и переплыли на другой берег. Море оказалось нешироким — миль шестьдесят. Местность, в которой они очутились, была ничем не хуже оставшейся позади. Жизнь текла легко и беззаботно. Отсутствие цели и одиночество не огорчали их — пока, по крайней мере. Они знали, где найти людей, если их обуяет жажда общения, но сейчас путников только радовало сознание того, что голгафрингемцы отделены от них сотнями миль.

Повинуясь безотчетному импульсу, они свернули на север. Через несколько недель на их пути снова встретилось море, и они снова построили плот. На этот раз переправа далась им труднее, и Артур заподозрил, что Форд сам ищет трудности, чтобы придать какую-то цель их путешествию.

Они оказались в гористой местности ошеломляющей красоты. Стало холоднее. Иногда холод пробирал до костей. Они завернулись в шкуры животных, которые Форд раздобыл, пользуясь методом странствующих галактических монахов. Суть метода состояла в том, что Форд застывал ненадолго с улыбкой на губах. Через несколько минут из-за деревьев выходило какое-нибудь животное, скажем, олень, и начинало осторожно приглядываться к Форду. Форд продолжал улыбаться, его глаза сияли, излучая всеобщую бездонную любовь. Удивительный покой нисходил на окружающую местность.