Настоящая фантастика – 2013 (сборник) - Андрей Бочаров

И вот внезапно объявился, будто с неба свалился. Позвонил, назначил встречу. Посидели в ресторане, как положено. Каждый рассказал о своём. Выяснилось, окончил Швец второй ВУЗ: что-то мудрёное, тоже техническое, но с уклоном уже в физику. В родном городе Витька был проездом, по делам службы, но проблемами друга неожиданно заинтересовался.

На пьяную голову о работе говорили взахлёб, но бестолково, поминутно перебивая друг друга. Однако на следующий день Швец позвонил и подсказал Серёгину институт, где, по его словам, занимаются разработкой струн на полимерной основе диаметром до двух нанометров. Подсказал и фамилию человека, с которым можно связаться, и как лучше это сделать.

Лишь много позже, всё обдумав и взвесив, Серёгин поразился научной прозорливости друга. Его умению схватить главное даже посреди пьяной застольной беседы. И мысленно отвесил школьному другу, походя одарившему золотоносной жилой, земной поклон. Подобная струна идеально подходила на роль оси для радикалов и активных центров в будущем препарате. Любая углеводородная цепочка не шла ни в какое сравнение с носителем подобного рода.

Тут и завертелось.

До назначенной встречи оставалось два часа. На стол лёг старый блокнот, из потрёпанных страниц выпал запечатанный конверт. Его он отложил в сторону. Блокнот открыл там, где сказки. «Сказка о молодильных яблоках и живой воде», «Иван и чудо-юдо», «Иван – мужицкий сын» и другие, названий которых не нашёл, но аккуратно выписывал когда-то фрагментами, запоминал нужные места. Погладил пальцами чуть выцветшие буквы…

Следующей вехой в жизни было, конечно, рождение внука. Просто он не сразу это понял. С Верой они стали к тому времени совсем чужими. За окном отшумела митингами перестройка, отстрелялось лихолетье девяностых: с вечными задержками зарплаты, инфляцией, заказными убийствами и бандитскими войнами на экранах телевизоров.

Серёгина всё это не касалось, а вот Вера, когда стало поспокойнее, ударилась в бизнес. Открыла салон красоты, который на удивление быстро набрал клиентуру и связи. У жены появились свои интересы и круг общения. Преклонение перед мужем-учёным давно кануло в Лету, теперь она поглядывала на чокнутого супруга свысока, так как на главный вопрос современности – кто кормит семью? – могла отвечать смело – я.

Машка как-то незаметно выросла, вышла замуж и переехала к супругу. Жили они теперь в дальней новостройке, и Вера иногда возила туда Серёгина на своей сверкающей иномарке. Но тёплых доверительных отношений между отцом и дочерью не сложилось, так иногда случается. То ли из-за вечной занятости, то ли из-за отстранённости Серёгина от всего того, что не было связано с любимым делом. И Маша всё это чувствовала, но шаг навстречу тоже не делала. Так и жили, будто в соседних дворах…

И внук Антошка поначалу деда не слишком заинтересовал. Приехали, поздравили с рождением первенца, подарок преподнесли. Но Серёгин, старательно играя роль отца и деда, оставался безучастен. Впрочем, всем занималась Вера, время от времени покалывая мужа своим обычным: «Конечно, нам всё это до лампочки! Нам, за высокой нашей наукой, до всех этих мелочей недосуг!»

Он привычно отговаривался, отнекивался, понимая, что по существу жена права. Наука по-прежнему оставалась главным занятием его жизни. В лаборатории вертелось на полную катушку, да только не совсем в ту сторону, куда намечал Серёгин. Нанофибра, как называлась уникальная струна, легко приняла радикалы. Нужные молекулы нанизывались на неё, как куски сочного шашлыка на шампур, – точно и равномерно. В биологической среде, в соответствии с теоретическими выкладками, радикалы должны были образовывать активные центры, взаимодействующие с рецепторами тканей. Серёгин собирался праздновать победу, до внука ли ему было…

Однако в жизни, как это часто бывает, всё оказалось сложнее. Первая серия опытов дала блестящие результаты. ПВС – так, не мудрствуя, назвали препарат в лаборатории: поливалентная сыворотка, – при контакте с воспалёнными тканями послушно перестраивалась: молекулярные комплексы смещались по нанофибре, образовывая активные центры. Новая конфигурация подстраивалась к рецепторам и принималась регулировать выброс медиаторов воспаления. Подавить полностью универсальную биологическую реакцию невозможно, но теперь она протекала в ускоренном темпе и с минимальными потерями для организма. Мечта любого клинициста – будь то хоть хирург, хоть терапевт!

Та же картина наблюдалась и при других заболеваниях. Молекулярные комплексы смещались по струне, обмениваясь составляющими, формировали активные центры. Казалось, опытный взломщик твёрдой рукой собирает фрагменты универсального ключа, и вот он готов – золотой ключик к дверям любой патологии!

Как по волшебству, прекращались болезнетворные процессы, полностью подавлялся рост опухолевых клеток.

Но посреди серии удачных опытов неожиданно начали гибнуть лабораторные животные. Контрольные заборы биологических сред показали, что иногда молекула ПВС модифицируется совершенно неожиданным образом. Например, блокирует дыхательные ферменты, как это делает синильная кислота, только ещё быстрее и эффективнее. Или разрушает клеточные мембраны, действует по типу «клеточных ядов». Существовали и другие варианты. Панацея повернулась другим своим ликом – в образе смертельно опасной отравы.

Наконец прошла серия опытов с непонятными результатами, когда молекула ПВС не изменялась вовсе, вела себя пассивно, оставаясь аморфным набором молекулярных комплексов. Объяснения этому факту не находилось, но такие результаты можно было считать тоже отрицательными.

После очередной серии провальных экспериментов работу приостановили, тут и вспомнил профессор о внуке. Прошло уже четыре года, в течение которых он почти не видел Антошку. Оказалось, это уже маленький забавный человечек, который вовсю бегает по комнатам и лопочет тоже вовсю. И с ним можно поговорить. И даже порассуждать о том о сём – обо всём…

Серёгин стал приезжать чаще. Рассчитывать на транспорт вечно занятой жены теперь не приходилось. Они будто поменялись ролями: Вера развила бурную деятельность, ушла в дела салона с головой, у Серёгина же в работе образовалась лакуна, мёртвая зона, когда повернуть назад нельзя, а двигаться вперёд некуда. Вот и приезжал рейсовым автобусом в отдалённый район новостроек. Гулял с внуком в ближнем парке: брали с собой то мяч, то самокат, а когда и просто налегке – пообщаться.

Так началась их дружба.

Антошка часто просил рассказать сказку, и Серёгин со всей тщательностью и педантизмом истинного учёного приступил к изучению неизвестного предмета. Искал, читал, запоминал. А потом и выписывал. И так получалось, что общим для всех этих историй было одно: Иван, который слыл то царевичем, то дураком, а то и вовсе Иваном Горохом, частенько пользовался водой. Живой и мёртвой.