Эпоха альтернативно живых - Едика Кабаг

Смена декораций прошла кувырком. Сцена смялась, вытянулась в полосу, превратилась в мельтешащий калейдоскоп событий, слишком быстрых, что бы я успел их осознать и вот – я вижу себя сидящим рядом с ослепительной красавицей. За длинным столом, где глаза в глаза расположились ловцы и жертвы. Глаза уперлись в глаза, таран воли атакующих, грянул в щиты воли защищающихся. Старший Ловец, увидав, как она с вызовом встречает насмешливый взгляд Коли Кривого, склонился к младшему коллеге и язвительно прошептал:

– Она надеется выиграть, стерва. А ну-ка – поищи, в чём её загадка.

Снова рывком меняется сцена, словно камера, метнувшись по сторонам, наплывает на невообразимо прекрасное лицо моей соседки:

– Но я… любила… – выдохнула она, краснея и теряя самообладание.

– Не надо – лениво процедил Коля Кривой, с презрительным равнодушием глядя, как тает чужая воля. – Не надо вот тут нам изображать «губки алые, щёчки пунцовые».

Воля Катрин ломалась, и это было почти что физически ощутимо. Всё ещё не отводя взгляда от противника, она поникла вся. Опустила плечи, гордую осанку внезапно исказила сутулость, губы задрожали, а глаза наполнились влагой. Ещё немного и выдержка её рухнет, орошаемая слезами.

– Держись! Не смей! Слышишь! – Тот Альберт, тот маленький «я», что был внизу и непосредственно участвовал в происходящем, вскочил. Одним прыжком он оказался рядом с той, кто изо всех сил скрывал свою любовь к нему, обхватил её за плечи, увидел сияющие радостью глаза на поднятом навстречу ему лице… Так долго таившиеся влюблённые слились в поцелуе.

А пуля, расколовшая их черепа и пронзившая их мозги, была подобна искре любви, соединившей влюблённых навеки.

Все присутствующие застыли в ужасе при виде кошмарной картины. Лишь Коля Кривой деловито продул ствол пистолета, курившийся дымком и, совершенно буднично спросил:

– Накатим «по стописят»?

Я подскочил на месте, дёрнулся в сторону, уклоняясь от выстрела, треснулся башкой об перила лоджии, давшей мне приют на ночь и, с чувством, выматерился. Приснится же такое! Потирая ушибленный череп, я выругался ещё раз и заснул. На этот раз – без сновидений.

Уже утром, отследив дислокацию особо голодных бывших граждан с удобной позиции, я перебрался на второй этаж, оттуда пострелял, расчищая площадку приземления, и выпрыгнул с балкона, естественно, предварительно скинув вещмешок, на пробу. После чего практически спокойно, а по нынешним временам можно считать, что и вовсе беспрепятственно, добрался до машины. Безопасный коридор от стен дома до автомобиля обозначили четыре тушки с огрызками черепов, валяющиеся на его границах. Параллельно обеспечил эвакуацию точно таким же способом ещё десятку человек, решившимся повторить мои акробатические упражнения, но ружья собственного не имевшим. Так, колонной в четыре автомобиля и одну «чёрную молнию», мы и покинули ранее уютный московский дворик. Они, как самые умные, рванули к шоссе, а я, как самый желающий жить, поехал дворами. Где можно – по асфальту, где нельзя – по газонам. Ружьё тоскует на месте штурмана, я тоскую на месте водителя. Но моя-то тоска понятна, если помыслить логически, любой бы затосковал. А ружьё понять сложно, как ни мысли. Железяка, а ведь наверняка своё мнение обо всём происходящем имеет, иной раз стреляешь, стреляешь – а оно не хочет попадать, и всё тут. А бывает, что даже и прицелиться не успеешь, а оно практически само выстрелит, и в «яблочко», иначе как наличием собственной сущности и не объяснить. Но, в данный момент это не так важно, гораздо важнее определиться – что делать дальше?

Наших парней я потерял, когда умчался в поисках уединения на трассу, ГАИшник тоже сумбура в голову добавил, а ещё я, как оказалось потом, раздавил напрочь свой телефон. Ни позвонить, ни ответить – пропал из сети, и всё. Эсэс, наверняка, переживает – он, вроде как за меня перед отцом ответственность имеет, Андрей упоминал. Надо звонить, но за эти три дня блукания по окрестностям я так и не нашёлся, как это сделать. Граждане свой телефон давать «на позвонить» отказывались категорически, а пугать оружием – не в моих привычках. Значит, надо искать место, где телефоны водятся в больших количествах. Казалось бы, чего сложного, зайди в любой салон да купи, да только вот нет поблизости маленьких салонов, а попытку сунуться в торговый центр до сих пор без дрожи вспоминать не могу – один-два, даже пяток мертвяков для меня не помеха. Но вот пара-тройка, и это на первый взгляд, десятков голодных Му-шубунов, да в тесном помещении, на расстоянии вытянутой руки – бр-р-р. Лишь привычка логически мыслить спасла меня – прежде чем открыть дверь я решил заглянуть в темноту помещения, и прислонился к стеклу. Как отпрыгнул и как бежал до машины – почти не запомнил, но в большие магазины теперь – ни ногой. Потому – будем колесить дальше, и искать укрытие для свершения гигиенических процедур. Так я и катался по микрорайонам, с интересом читая названия улиц, постепенно удаляясь от столицы. Под линией метро ехать не рискнул – широкая прежде дорога уже наполовину забита беженцами, то там, то тут бродят одиночные пока упыри, и страшно даже представить, что случится, произойди ДТП, подобное ночному, в самом центре микрорайона. Мало кто ведь выживет, покусают наверняка очень многих, а если ещё и Му-шубуны подтянутся – то вообще…

Нет, надо думать о цели, а цель моя, если мыслить логически, найти средство связи и доложить руководству о собственной боеспособности – мужики на базаре доложили, что сеть пока ещё есть, хоть и не сильно стабильная. Так что продолжим, вон вроде впереди какой-то двухэтажный торговый центрик имеется, не должно там много мертвяков быть, вот и проверим. Приблизившись, я не поверил своим глазам – на крыше здания желтела знакомая практически каждому жителю Нерезиновой вывеска «Евроневода», логово телефонов и рассадник сим-карт. Стёкла вроде целые, дверь, на первый взгляд, закрыта – значит, внутри максимум десять, а скорее даже шесть, рыл. Именно рыл, потому как живых людей там быть просто не может – все кто мог – уже разбежались.

Он лидировал во всём. Начиная с продажи телефонов, флэшек и прочих цацок. Его фотография семь раз за последние два года красовалась по всему городу в магазинах «Невода». И умереть от укуса зомби он умудрился первым. Борясь со смертью, он уронил тяжёлый шкаф, который заблокировал двери бытовки со спрятавшимися там продавщицами-консультантками, в прошлом – коллегами и соперницами. Одна из них спрятаться не успела, и падающий шкаф раздавил ей голову. Он был умным мальчиком, и потому оттащил девочку в угол, и только там съел. Поэтому его и не сразу заметил залезший ночью за телефонами Миха Кастет, а потом было уже поздно – удар начавшей изменяться руки пробил череп, и неудачливый гопник стал удачным материалом для продолжения перестройки организма. Часа через три-четыре очередь дошла и до девочек – они проломали огнетушителем тонкую гипсокартонную перегородку между бытовкой и туалетом и начали по одной выбираться. Как раз ему в лапы – он был очень умным мальчиком, и потому не убивал их сразу, а пугал до потери сознания и утаскивал в свой угол, где аккуратно отделял голову. Так они и стали отличным материалом для дальнейшего его развития. Даже не смотря на то, что в прошлой жизни все три подружки отказывали ему всячески, в том числе и интимно. Теперь же, сам того не помня, и не понимая, он им отомстил, пусть и в несколько извращённой форме.