Марианна в огненном венке. Книга 2 - Жюльетта Бенцони

Язон, похоже, тоже превратился в статую. Из своего укрытия Марианна не могла видеть выражение его лица, но полная его неподвижность ясно говорила, что он не то заколдован, не то загипнотизирован. Сразу ослабев, с помутившимся взглядом, Марианна оперлась о шершавые бревна, не в силах отвести глаз от этой картины, думая только об одном: если Язон поддастся искушению, она бросится в реку и исчезнет в ее глубинах. Эта тишина, эта неподвижность, казалось, тянулась бесконечно.

Внезапно Шанкала шевельнулась. Она сделала шаг к Язону, затем другой… Ее глаза засверкали, и измученная Марианна вонзила ногти в ладони. Бурное дыхание этой женщины наполняло ее уши грозовым ветром.

Она приближалась к мужчине, который не решался пошевелиться, шаг… еще шаг. Она сейчас коснется его, прижмется к нему своим телом, каждая клеточка которого излучала любовь… Ее рот приоткрылся над острыми зубами хищницы. Марианна хотела закричать, но ни единого звука не вырвалось из ее сведенного спазмой панического ужаса горла.

Но Язон попятился. Протянув руку, он коснулся плеча женщины и остановил ее.

— Нет! — только и сказал он.

Затем, пожав плечами, он повернулся к ней спиной и большими шагами быстро направился к харчевне, не заметив Марианну, которая в своем темном укрытии цеплялась за бревна в приступе слабости, но охваченная таким внезапным облегчением, что впору было потерять сознание. Некоторое время она стояла там с застывшим лицом, с закрытыми глазами, прислушиваясь, как затихает ее взбудораженное сердце.

Когда Марианна открыла глаза, берег был таким пустынным, что она невольно подумала, не стала ли она жертвой кошмара, но, внимательно приглядевшись, увидела внизу, где начинались скалы, быстро удаляющуюся фигуру. Тогда Марианна вернулась в харчевню. Ноги ее дрожали, и ей стоило невероятных усилий подняться по крутой лестнице, ведущей к комнатам.

— Откуда ты пришла? — раздался спокойный голос Язона. Он был там, стоя в большом размытом пятне лунного света. Он показался ей громадным и внушающим покой и надежду, как маяк в бушующем море.

Никогда еще Марианна до такой степени не нуждалась в нем, и она со стоном упала ему на грудь, сотрясаясь от рыданий, с которыми уходил пережитый ею жуткий страх.

Он молча позволил ей выплакаться, укачивая как ребенка, нежно поглаживая по голове. Затем, когда она утихла, он за подбородок поднял к себе ее заплаканное лицо.

— Дурочка! — сказал он только. — Как будто я мог пожелать кого-то, кроме тебя…

Час спустя Марианна засыпала, удовлетворенная и счастливая при мысли, что после такого поражения Шанкала избавит наконец путешественников от своего присутствия. Она видела ее убегающей к скалам. Может быть, навсегда?..

Но ранним утром, когда все собрались возле кибитки, Шанкала, спокойная и невозмутимая, словно ничего не произошло, подошла к ним и заняла место рядом с Гракхом на козлах. И Марианне, подавившей вздох разочарования, пришлось утешиться тем, что, пройдя мимо Язона, Шанкала даже не взглянула на него.

Это было таким слабым утешением, что, когда в конце дня приехали на почтовую станцию в Дарнице, посреди густого, напоенного ароматом сосен леса, молодая женщина не удержалась и отвела Гракха в сторону. Отношения между юношей и цыганкой не особенно улучшились после отъезда с берегов Кодымы, но дикое существо все-таки о чем-то говорило со своим мнимым мужем.

— До каких пор мы будем выносить Шанкалу? — спросила она его. — Почему она остается с нами? Наше общество явно раздражает ее. Тогда почему она так упорно цепляется за нас?

— Она не цепляется за нас, мадемуазель Марианна.

По крайней мере она делает не то, что вы думаете…

— Ах так! Что же она тогда делает?

— Она охотится!

— Охотится! Но я не вижу никакой дичи… кроме мистера Бофора, конечно, — сказала Марианна, неспособная забыть прошлое.

Она ожидала, что юноша будет одного мнения с ней, но Гракх, нахмурив лоб, покачал головой.

— Я сначала тоже так думал, но это не так! О, конечно, если бы она могла захватить власть, она соединила бы приятное с полезным…

— Полезным? Я все меньше понимаю.

— Сейчас поймете. Шанкалу гонит месть! Она не сопровождает нас, она охотится за человеком, который отверг ее и отдал на растерзание женщинам из деревни.

Она поклялась убить его и надеялась, соблазнив капитана Бофора, сделать его орудием своей мести, заставить убить ее прежнего мужа.

Марианна нетерпеливо передернула плечами.

— Это безумие. Как она надеется найти этого человека в такой громадной стране с многочисленным населением?

— Может, это не так сложно, как кажется. Казак, которого, кстати, зовут Никита, уехал воевать с французами. Мы едем той же дорогой, что и он, и она это знает. Будьте уверены, она на каждой станции спрашивает, проходили ли казаки. Кроме того, она точно знает, чего хочет ее Никита.

— И что он хочет?

— Превзойти всех! Стать знаменитым, богатым, могущественным, знатным…

— Гракх! — вышла из себя Марианна. — Если вы не собираетесь говорить более ясно, мы поссоримся. Вы несете вздор.

Тогда юноша принялся рассказывать что-то вроде волшебной сказки. Совсем недавно по степям и лесам с быстротой молнии пронеслась невероятная весть: почти легендарный граф Платов, донской атаман, которого казаки других районов считали своим вождем, пообещал, как в рыцарских легендах прошлого, руку своей дочери тому из казаков, кто принесет ему голову Наполеона…

Все станицы охватила настоящая лихорадка, и мужчины, даже женатые, стали собираться, не столько отвечая на призыв вождя, сколько мечтая добыть сказочный трофей. Некоторые в своем безумии постарались более-менее незаметно избавиться от своих половин, внезапно ставших им помехой.

— Муж Шанкалы один из таких, — заключил Гракх. — Он уверен, что получит дочь атамана. Но откуда у него такая уверенность, не спрашивайте меня.

Шанкала сама не знает.

— Что за безумная дерзость! — вскричала возмущенная Марианна. — Для этих дикарей нет ничего святого. Голову императора! Такое придумать! Однако, Гракх, — добавила она, внезапно изменив тон, — тогда выходит, что эта женщина была невинна, когда ее хотели утопить? Лично я не могу в это поверить…

По всей видимости, Гракх тоже. Сдвинув фуражку на затылок, он взъерошил свою рыжую шевелюру, переступая с ноги на ногу. Затем потрогал щеку, где еще виднелись следы ногтей цыганки.

— На эту тему мы не говорили, — сказал он. — Никогда не знаешь, как такая бабенка себя поведет.

Она только сказала, что Никита, когда его страсть поутихла, в угоду матери превратил ее в служанку. Если она его обманула, то так ему и надо. По-моему, у этого типа не все дома…