Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

— Ну, ты меня просто изумляешь, — медленно произнес Клайд. — Не тем, что спрашиваешь о павлинах. Я знаю, тебе они не нравятся, зато их любит Ларри, и я буду их держать. Меня удивляют твои слова о той полоске земли. Мне известно, что старик Дюпре не продавал тебе этой собственности, а никто другой не имеет на нее права. На этот раз, похоже, ты не лжешь. Выходит, кто-то облапошил тебя. Вместо того чтобы продать тебе золотой слиток, или алмазный прииск в Бразилии, или ключ к реке, кто-то продал тебе кусок Синди Лу, который не стоит ни цента. Превосходно!..

— Его продал мне штат Луизиана! Я приобрел его за налоги. Если ты думаешь, что можешь подшучивать над этим, то милости прошу!

— Я не собираюсь над этим шутить. Однако мне хотелось бы узнать поподробнее.

— С радостью объясню. Дюпре обнаружил гравийную насыпь, оказавшуюся намного лучше твоей. Она находится неподалеку от Нового Орлеана — на реке Танджипахоа, совсем рядом с песчаной отмелью. Ну, и очень просто понять, как Дюпре все это рассчитал. Здесь находится участок земли возле ручья, и этот участок никому не стоил ни цента, если не считать гравия. Он не захотел попусту тратить на него деньги. Естественно, он не собирался продавать тебе его обратно, да и никому, собственно, этот участок не был нужен. Тогда он решил отдать его штату, передать за налоги. Мой тесть, не говоря уже о моей дражайшей супруге, довольно скупо снабжал меня деньгами, однако, так или иначе, мне удавалось все же иметь некоторую наличность. Поэтому у меня хватило денег, чтобы, не долго думая, купить этот участок, причем за гроши. Теперь он мой. Понимаешь? Часть Синди Лу принадлежит мне! И я вызываю тебя на игру в покер, где ставлю кусок земли у ручья, а ты против него — остальную плантацию. Вот и поглядим, чья возьмет!

— И ты полагаешь, я соглашусь на этот бред? В конце концов, ты сам только что назвал свой участок ничего не стоящим, за исключением этого гравия. А похоже, никому в этих краях гравий не нужен.

— Да, я так говорил, и это правда… в общих чертах. Но поскольку это дело касается тебя, то получается так, что этот участок имеет и другую цену. Ведь именно там вы с Кэри проводили столько времени, и все там связано с нею в твоих мыслях… Может быть, там и есть сокровища. Ну, я имею в виду те, за которыми охотились вы с Кэри. Но ты должен признать, что это весьма и весьма сомнительно. Тем не менее ничего сомнительного нет в том, что этот клочок земли может стать золотой жилой для меня. Я смог бы открыть там игорный дом, салон, танцевальный зал, может быть, номера наверху. И все это по соседству с Синди Лу, вернее, на земле, раньше принадлежащей Синди Лу. Ну, что ты скажешь на это?

Клайд покачал головой и несколько минут стоял, погруженный в размышления.

— Не знаю, — спокойно ответил он наконец. — На мой взгляд, если бы я был героем, то назвал бы подобное предприятие неподобающим для офицера и джентльмена. Но, будучи старым речным игроком, я смотрю на это иначе. Я просто не понимаю, зачем тебе надо рисковать такой золотой жилой, какую ты только что описал, против доли на плантации. Ведь игорный притон, пивная и публичный дом принесли бы намного больше выгоды. Ставки здесь явно неравны.

— Тогда назови твои ставки.

— Хорошо. Я сыграю с тобой в покер на твой участок у ручья. И письменное заявление от тебя, в котором ты признаешь имущественную несостоятельность твоей матери на момент ее смерти. Против этого я ставлю передачу тебе доли со всех доходов Синди Лу, начиная с этого времени.

— И какова эта доля?

— Треть от всего, что ежегодно будет переходить к Ларри или ко мне, как к его воспитателю. Даже ты должен понимать, что его-то я не стану обманывать.

— А что это за идея о признании несостоятельности моей матери?

— Когда имущество твоей матери было оценено как несостоятельное, судья Кретьен захотел, чтобы ты присутствовал. Это для того, чтобы ты смог, если бы захотел, принять свою долю несостоятельного имущества. Я попросил его попридержать это дело до твоего возвращения. Если ты подпишешь признание этой несостоятельности и подтверждение факта отсутствия общности имущества, то судья Кретьен может вынести решение о том, что на это имущество больше нет претендентов, как это было на момент смерти твоей матери… Итак, это против трети всех доходов с Синди Лу во все времена. Что скажешь?

Бушроду не удалось скрыть внезапного ликования, охватившего его с головы до ног.

— Вот те на! Ну что ж, по рукам! — воскликнул он. — И как договоримся? Победитель забирает все с первой сдачи?

— Победитель, забирающий все с первой сдачи, не испытывает ничего, кроме удачи. Мы же будем играть на фишки и до тех пор, пока один из нас не прикупит комбинацию, которая разобьет противника подчистую.

— Это мне подходит. Первая сдача, последняя сдача… выкладываем все: пехоту, конницу, тяжелую артиллерию и открываем огонь!

— После твоей совсем недавней и столь блестящей военной карьеры ты, разумеется, должен знать, что такие вещи не делаются за одну минуту. Кроме того, документы надо подготовить, а, как ты только что сам заметил, сейчас уже поздно. Что насчет завтрашнего вечера?

— Завтра я занят. Нейкинзы и их кузины дают званый ужин, а потом в Доналдсвилле будут танцы. Я проведу ночь там.

— Тогда послезавтра. Любое удобное для тебя время, кроме ночи.

— Договорились. Послезавтра. Но учти, я буду очень внимателен, и предупреждаю: не стоит устраивать всякие фокусы во время игры! Меня не проведешь, подсунув для отвода глаз сахарную лошадку.

— Фокусы? Словно мне это понадобится! А вот тебе я посоветую не разыгрывать никаких штучек со мной. Поскольку я знал все эти проделки еще задолго до твоей успешной «карьеры» в Уэстморлендском клубе. Ну ладно, это к делу не относится. В среду буду ждать к восьми часам.

Клайд натянул поводья так легко, что они шлепали по спине Корицы, и ехал, сам не сознавая куда. Его расслабленная поза в кабриолете была такой же вялой, как и поступь кобылки, когда она легко бежала по знакомой дороге, обгоняя облачко пыли, поднимаемое ее копытами. Была среда, раннее утро. С одной стороны дороги тянулась бесконечная низкая насыпь дамбы. С другой простирались поля, тут и там разделяющиеся замшелыми виргинскими дубами, декоративным кустарником и группками хижин, от ветра и пыли приобретшими такой же серебристо-серый цвет, как кипарисовые изгороди, окружающие их. У одной из таких хижин Клайд остановил Корицу и громко постучал рукояткой кнута о кабриолет.

— Ма Лу! — крикнул он. — Ма Лу, пошевели-ка своими костями!

Тут же из-за угла хижины появилась огромная негритянка. Ее кривые ноги были босы, а бесформенное выцветшее ситцевое платье придавало ее туловищу еще больший объем.

— О, благослови вас Иисус, мистер Клайд, вы всегда здесь желанный гость, — проговорила она, просияв. — Добро пожаловать! Позвольте-ка, я открою калитку.

— Не нужно, Ма Лу. Я только проезжал мимо и заглянул на секундочку. Но я хотел бы на обратном пути получить от тебя сахарную лошадку.

Огромная негритянка стояла, подпирая жирный локоть ладонью, другой ладонью она прикрыла рот, когда пронзительно рассмеялась.

— Не вам ли нужна эта сахарная лошадка, сэр? — смеялась она, брызгая во все стороны слюной. — Наверное, разыгрываете старую Ма Лу, верно?

— Да не делай вид, будто знаешь, зачем мне понадобилась лошадка, — ответил Клайд, улыбаясь женщине. — Мне нужна лошадка, а зачем — это тебя совсем не касается.

— Значит, вам нужна всего-навсего лошадка, такая, какие мы делаем каждый день для наших деток, мистер Клайд?

— Точно. И я очень скоро заеду за ней, так что пошевеливайся!

Клайд кивнул на прощание, натянул поводья и дал команду Корице. Лошадка мирно поскакала вдоль реки по направлению к «Гранд-отелю» Пьера Маре. С тех пор как речное судоходство пошло на убыль, эта гостиница процветала за счет страховых агентов и коммивояжеров, или, как они любили себя называть, «Рыцарей Крепкой Хватки». Теперь они разъезжали по округе в своих колясках, поскольку пароходов становилось все меньше и меньше, а интервалы в их расписании все увеличивались. В одной из задних комнат «Гранд-отеля» часто устраивалась игра в покер, и заезжие торговцы находили это занятие весьма приятным, приезжая сюда от скуки на воскресную ночь и оставаясь до понедельника. А это значит, что и бар бывал переполнен. Клайд, привязав Корицу к старой аркообразной стойке, вошел внутрь и приобрел колоду карт.

Он обнаружил Ма Лу ожидавшей его у покосившейся ограды. В огромной черной руке она с гордостью сжимала что-то, завернутое в белую ткань и напоминающее маленькую тряпичную куклу. Клайд извлек из кармана молескинового жилета серебряный доллар и вручил негритянке, выслушав от нее восторженные благодарности. Затем уселся в кабриолет, расслабился и направил Корицу сквозь сгущающиеся сумерки к дому.