Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

— Что-то не так? — осведомился Бушрод, небрежным кивком отвечая на приветствие отчима и направляясь к небольшому бару.

— Не знаю. А что, что-то должно быть не так?

— Вообще-то никаких особых причин для волнений нет. Если не считать, что уже довольно поздно и обычно я не встречаюсь с тобой в такое время. Увидев здесь свет, я подумал: а вдруг тебе не совсем хорошо? Вот я и не поднялся к себе, а отправился прямо сюда.

— Весьма ценю твою заботу о моем здоровье. Мне кажется, я помню другой случай, заставивший тебя прийти в эту комнату. Совсем другой. Пожалуйста, не вини меня, если я по-прежнему связываю твое присутствие здесь с весьма неприятным разговором. Не то чтобы сейчас есть какая-то реальная связь с этим. Хотя вообще-то я и в этот раз должен передать тебе кое-какие деньги.

— Деньги?

— Да. Я хотел дать их тебе утром, однако если я сделаю это не утром, а сейчас, то мы рассчитаемся намного быстрее. Сегодня после обеда навигационная компания «C&L» ликвидирована… Точнее, ликвидировано то, что от нее осталось. Парни Кули выкупили название, оставив мне то, что я отложил в банк от прошлогодних перевозок, а также выплатили мне достаточно круглую сумму за уже подписанные контракты — достаточную, чтобы покрыть расходы на будущий урожай…

Бушрод взглянул на отчима, в его глазах отразился внезапный интерес.

— И часть этой кругленькой суммы будет моей? — поинтересовался он. — Только не надо недоговаривать и держать меня в каком-то подвешенном состоянии! Какова же моя доля?

— Шестьсот восемьдесят четыре доллара с мелочью.

— О! — Бушрод опустил глаза и забарабанил пальцами по столешнице.

Клайд смотрел на него с презрением.

— Когда ты говоришь «о!» таким тоном, это, как правило, означает: «И это все?» Отвечаю: да, это все. И сколько бы это ни было, по закону ты имеешь право затребовать именно столько. Ясно?

— Нет, не ясно. Если ты считаешь, что я собираюсь сидеть без денег и позволить тебе обвести меня вокруг пальца, то ты глубоко ошибаешься.

— Хорошо. Попытаюсь объяснить. Пароходная компания была основана после того, как мы с твоей матерью поженились, в результате чего она стала нашей совместной собственностью, половина на половину, ее и моя. Это была наша единственная совместная собственность. Плантацию же я купил до нашей свадьбы. То есть плантация принадлежит только мне, поскольку по закону является отдельным личным имуществом.

— Знаю. По наполеоновскому кодексу, который так щедро обеспечивает защиту замужних женщин!

Бушрод проговорил это глумливым тоном, в котором чувствовалось бесконечное презрение к отчиму. Но Клайд не замедлил ответить:

— Совершенно верно. Как верно и то, что пятьдесят тысяч долларов, которые я выдал матери за время нашего брака, принадлежали ей. Я не мог ни взять их, ни принудить ее, чтобы она дала мне из них какую-нибудь часть.

— Пятьдесят тысяч долларов!

— Вообще-то, по правде говоря, там была гораздо большая сумма. Твоя мать очень умело вложила эти деньги благодаря советам Ламартина Винсента и других. И она сделала это, не советуясь со мной, — я даже не знал об этом. Я не знал о существовании этой суммы до тех пор, пока ты не высосал из меня почти всю мою последнюю наличность во время нашей последней встречи в этой зале.

— Тогда к чему вся эта пустая болтовня насчет каких-то шестисот долларов, если мне причитается по меньшей мере четвертая часть от более чем пятидесяти тысяч?

— По закону тебе не причитается ничего.

— Ну, это мы еще посмотрим.

— Разумеется. Но лучше для тебя будет узнать о своем положении от меня. Итак, разъясняю. Все, чем я владел, я заложил перед замужеством Кэри, чтобы построить ей дом и устроить такую свадьбу, на какую она рассчитывала. Эти ссуды были необходимы из-за неудачной сделки с хлопком, а все деньги, полученные с пароходства, ушли на содержание плантации. И посему, когда ты шантажом выудил у меня двадцать тысяч, я был разорен. А ведь это были единственные деньги, с которыми я мог начать все сначала. Но ты украл их у меня.

— Это была маленькая частица того, что ты должен был мне дать, и ты прекрасно это знаешь. Насколько тебе известно, мы с Кэри обладали равными долями во всем и…

— Если понадобится, мы обсудим это как-нибудь в другой раз. Дай мне продолжить. Итак, в тот день, когда Кэри с Савоем отправились в свадебное путешествие, я был полностью разорен. И не знал, как изменить положение, если бы не твоя мать… Она предложила мне помощь. Я объяснил ей ситуацию, сказал, что помочь тут уже нельзя, поскольку я полностью исчерпал свой кредит и с головой в долгах, настолько, что даже заложил будущий урожай. И тут она предложила мне не только деньги, которые я выдавал ей раньше, но и всю прибыль, полученную ею путем мудрого вложения капитала. И этот доход прибавился к первоначальной сумме.

— Ты хочешь сказать, что все эти деньги растрачены в связи с твоим неправильным управлением делами?

— С тех пор мы с Люси управляли делами вдвоем. Благодаря ей мы расплатились с моими долгами и разобрались с другими самыми безотлагательными выплатами. Мы приобрели различное необходимое оборудование и до конца года были уже в прибыли. Будь она жива, то не только плантация, которую она помогла возродить, но и деньги, ставшие ее доходом, были бы совместной собственностью. Но она… ее нет.

— Как это влияет на причитающиеся ей деньги?

— Это значит, что на момент ее смерти мы были практически неплатежеспособны. Это значит, что наши долговые обязательства, наши долги превышали наши активы. Это значит, что наше имущество в таком виде, в каком оно было, являло собой не что иное, как не оплаченные и не могущие быть уплаченными долги.

— Но они ведь уплачены?

— Да, операция последнего года наконец-то устранила последние ссуды, которые нам пришлось сделать, чтобы оплатить закладные. И впервые Синди Лу — свободна. Но по закону это никак не влияет на долю твоей матери в общем имуществе.

— Мы еще посмотрим, может быть, найдется какой-нибудь закон на свете!

— Посмотрим. Вообще-то об имуществе твоей матери все знает судья Кретьен. Он назначил оценщика, тот задокументировал свой рапорт насчет имущественной несостоятельности твоей матери. Но, поскольку ты находился за границей, я попросил его задержать дела. Так что, если тебе угодно опротестовать документы, ты в любое время можешь это сделать. А пока, поскольку плантация платежеспособна, я наконец смог ликвидировать судоходную компанию, и ни один суд не заставит меня отдать тебе хоть часть этого. Я приготовился ко всему.

— Кому же останутся твои деньги?

— Ларри. Я оставляю ему их как его воспитатель. Мы составили договор с твоей бабушкой… после похорон… Ларри станет наследником всей Синди Лу.

— Воспитатель?

— Ну, опекун, если тебе больше нравится это слово. Однако в Луизиане опекуна несовершеннолетнего называют воспитателем. Я не думаю, что барристеру следует это объяснять.

— Выходит, ты не можешь стать законным опекуном моего племянника?

— Я — нет. Официально. Но я разговаривал с судьей Кретьеном из окружного суда и также написал об этом деле миссис Винсент. Миссис Винсент, отвечая мне, заверила, что ее муж согласен и полностью удовлетворен таким положением дел. Насколько тебе известно, мистер Винсент парализован. Однако, к счастью, его разум абсолютно ясен.

— Неужели он единственный, кто мог бы возражать?

— Совершенно верно, с тех пор, как твоя бабушка уже заверила меня, что она не возражает. Ну как, может быть, теперь ты признаешь мою правоту?

Они посмотрели друг другу в глаза. Бушрод пожал плечами.

— Насчет моей доли с вырученных денег от сегодняшней сделки, — ответил он. — Но, полагаю, я могу просто просмотреть бухгалтерские книги, так, ради формальности. Чтобы еще раз проверить расчеты.

— Безусловно. Вообще-то по моей просьбе Валуа Дюпре приготовил свидетельство, заверенное у нотариуса. Он был уверен, что ты этого потребуешь, и у тебя есть полное право перепроверить расчеты.

— Конечно, проверю. Ну, раз мы подошли к этой точке беседы, то мне хотелось бы услышать от тебя заявление о том, что ты признаешь мои права на владение частью этой плантации.

— Ты не владеешь ни дюймом этой плантации. И никогда не будешь владеть. Ты письменно согласился, что, если Амальфи и Сорренто останутся твоей собственностью, то ты отказываешься от любых притязаний на долю в Синди Лу.

— Как ты уже сказал несколько минут назад, совершенно верно. Но все-таки ты делаешь ошибку, причем огромную. Я владею всей задней частью плантации, той полоской земли, что идет вдоль ручья, где Кэри когда-то искала сокровища… да так и не нашла! — Вдруг из сада донесся неприятный, пронзительный крик. Бушрод подпрыгнул. — Боже, ну почему ты не избавишься от этих проклятых павлинов?! От такого шума даже праведник напьется!