Крылья феникса - Матлак Ирина

Из напольного зеркала в потертой деревянной раме на меня смотрела девушка, в глазах которой отражались одновременно и страх, и решительность – такой вот парадокс. Выгоревшие за лето и оттого еще больше порыжевшие волосы я собрала в низкий хвост, перевязав его желтой лентой. Тетушка Эльза расщедрилась мне на новые туфли и даже чулки. И теперь, одетая в обновки, я казалась себе почти что принцессой. Смешно, конечно, но я и правда никогда не видела себя такой.

Прежде чем уйти, обвела прощальным взглядом чердак – неизвестно, когда сюда вернусь. Пусть крыша временами подтекала, а зимой, находясь здесь, я куталась в несколько одеял, но все равно любила эту комнатку. Здесь было мое маленькое царство, наполненное стрекотанием швейной машинки и окутанное рассеянным светом, приникающим сквозь небольшое чердачное окно.

– Пока, толстяк. – Я сгребла Кота в охапку и уткнулась носом в его пушистую рыжую шерсть.

Избалованным гурманом он, конечно, не был и толстым казался исключительно благодаря пушистости.

– Мя-а-ау, – протянул Кот с такой вселенской печалью, словно в самом деле понимал, что нам предстоит надолго расстаться.

– Забрала бы тебя с собой, да только кто тебя в институт пустит? – вздохнула я. – Надеюсь, тетушка будет тебя кормить. А если и не будет, все равно не пропадешь. Ты же у меня такой славный охотник!

На этот раз Кот мяукнул снисходительно – мол, конечно, хозяйка, само собой.

Выходя из дома, я знала, что только по этому комку шерсти и буду скучать. Как притащила его – грязного, изможденного котенка, найденного в подворотне, – домой, когда мне было шесть, так с тех пор к нему и прикипела. И даже тот факт, что именно от него в то время подцепила заразу, наградившую меня ненавистными ямками на лице, моей любви к нему ничуть не умалял.

Опекуны сподобились проводить меня до самой остановки, где я села в омнибус. Такой способ передвижения был самым дешевым, поскольку вместо лошадей омнибус тащили кокрэны – этакие большие черные куры. Черный цвет у нас никогда не жаловали и старались его избегать везде где только можно. Но все попытки вывести кокрэнов другой масти заканчивались полным провалом. Куры, пусть даже большие, – существа, может, и глупые, но крайне упертые. Как были черными, так ими и оставались.

Институт аэллин поражал своей красотой еще издали. Трясясь в омнибусе и периодически задерживая дыхание из-за сидящего рядом, источающего «потрясающий» аромат мужичка, я смотрела в небольшое окошко, за которым виднелись приближающиеся золотые башни. Именно они – высокие, сложенные из ныне дорогого, отливающего золотом камня, первыми бросались в глаза. На высоких шпилях развевались флаги с огненно-золотой птицей – символом института, который одновременно являлся и общим знаком самих фениксов. Институт располагался на возвышенности, попасть внутрь можно было, либо поднявшись по одной из ведущих к нему дорог, либо по воздуху – верхом на григаннах или в запряженной ими же карете.

Остановка омнибуса располагалась у подножия, так что наверх мне пришлось топать на своих двоих.

Крутая, мощенная крупным светлым камнем дорога поднималась до самых институтских ворот – кованых, изящных, тоже отливающих золотом. По обеим сторонам росли высокие шелковичные деревья, чьи кроны, создавая тень, частично укрывали от жаркого солнца. Рядом с ними были выстроены разнообразные магазинчики, иногда встречались небольшие кофейни. Время в запасе у меня еще имелось, поэтому я шла неторопливо, с интересом все рассматривая.

Ворота института бесшумно распахнулись, едва я к ним приблизилась. А когда в них входила, узорный браслет на моей руке едва заметно засветился – видимо, он являлся своего рода пропуском на территорию.

Вблизи институт производил впечатление еще большее, чем издали. Он напоминал настоящий золотой замок, чьи башни, казалось, могли достать до самих небесных островов. Здесь имелось несколько корпусов, в которых с непривычки можно было с легкостью запутаться, если бы леди Нейль подробно не объяснила, где располагается врачебное крыло.

Идя по просторным, наполненным светом и позолотой коридорам, я с трудом заставляла себя сохранять рот закрытым. Челюсть так и норовила отвалиться от вида окружающей роскоши и красоты. Особой любви к шику я никогда не испытывала, больше ценя простоту и уют, но здешние интерьеры никого не могли оставить равнодушным.

Во врачебном крыле обстановка несколько изменилась, утратив изрядную часть помпезности. Здесь было все так же много света, а вот позолоты – меньше.

Приемная, куда я пришла, была пуста, а ведущая в кабинет доктора дверь – приоткрыта. Немного помявшись, я осторожно постучала и, получив разрешение, вошла.

Кабинет оказался просторным, с большими окнами, из которых открывался вид на сад. Сюда доносилось журчание фонтанов, которое могло бы подействовать на меня успокаивающе… если бы не вид сидящего за столом доктора.

Я ожидала увидеть умудренного жизнью человека средних лет, может даже, пожилого. Но никак не молодого мужчину с насмешливыми, слегка прищуренными глазами, который своей внешностью почти не уступал фениксам. Я даже растерялась. Но не из-за того, что доктор оказался молодым и красивым, а из-за его взгляда, неспешно по мне скользящего. Так доктора на пациенток не смотрят… это непрофессионально, в конце концов!

– Мисс Трэйндж, – в отличие от взгляда, его голос никаких эмоций не выражал, как и лицо. Указав на стоящую в углу ширму, он велел: – Прошу вас снять все украшения, обувь, чулки и платье. Если есть корсет – его снимайте тоже. Если сами не справитесь со шнуровкой платья, можете позвать, я помогу.

Вместо того чтобы идти за ширму, я оставалась стоять на месте, почему-то не в состоянии сделать и шага. В последний раз меня осматривал доктор еще в детстве. Потом, если подхватывала простуду, я лечилась сама. А в школе нас толком не обследовали, подписывая документы о хорошем здоровье чисто формально. Идя сюда, я толком не знала, какой осмотр мне предстоит, но нисколько об этом не переживала.

Сейчас же от одной только мысли о том, что мне нужно снять платье и предстать в таком виде перед этим… доктором, щеки начали предательски гореть.

– Мисс Трэйндж, – раздраженный промедлением, поторопил меня доктор. – Если вы задались целью изображать фонарный столб – мои поздравления, у вас отлично получается.

Сбросив оцепенение, я заставила себя двинуться в сторону ширмы. Несмотря на продолжающие пылать щеки, распрямила плечи и постаралась идти уверенно… что было бы гораздо проще, не прожигай мне между лопаток дыру один насмешливый взгляд.

Спокойно, Ида, спокойно. Нужно просто собраться и перестать так глупо нервничать.

Из украшений на мне была только перевязывающая волосы лента, которую я сняла первой. Затем разулась и аккуратно пристроила туфли у стены. Немного поколебавшись, стянула чулки.

– Так вам помочь с платьем? – внезапно донеслось до меня.

Показалось, что за вежливым вопросом скрывается все та же насмешливость и какой-то интерес, не имеющий ничего общего с врачебной этикой. Или мне все это и впрямь кажется?

– Спасибо, справлюсь сама.

За спокойный тон, которым это сказала, я была готова себе поаплодировать.

Повесив платье на вешалку, переступила босыми ногами по гладкому паркету и, еще немного помедлив, вышла из-за ширмы. Окажись доктор таким, как я ожидала, – сейчас не испытывала бы никаких неудобств. Да и при таком докторе не смущалась бы настолько, если бы не проклятое ощущение, что он воспринимает меня не как пациентку.

Может, у меня паранойя?

Пока я раздевалась, он поднялся с кресла и теперь стоял с другой стороны стола.

– Подойдите, мисс Трэйндж, – велели мне, не сводя с меня откровенно изучающего взгляда. – И поторопитесь, если не желаете опоздать в свой первый учебный день.

Я повиновалась, остановившись в шаге от него.

– Нет, так не годится, – глядя на мои ноги, вздохнул он.

Не успела я опомниться, как ко мне приблизились вплотную и подхватили на руки.