По следу тигра - Николай Мороз

— Понятно. А взрослые почему тебя не провожают? — спросил Максим. И заранее знал, что услышит в ответ. Так и есть: бабушка болеет, а мама работает в Москве, уезжает рано, приезжает поздно. О папе история умалчивала.

Дальнейший разговор не клеился, и решили, что в школу Маша сегодня не пойдет. Поэтому не торопились.

— Только бабушке ничего не говори. И маме тоже, — сказал ей на прощание Максим у подъезда. — И больше там не ходи одна. Лучше по дороге.

Глупость, конечно, несусветная, ляпнул первое, что пришло в голову. Пойдет, и еще не раз пойдет, и не она одна. Гастарбайтеры живут где-то поблизости. Вряд ли бы они потащились на промысел в другой, дальний район города. И всем наплевать, что стаи полулюдей свободно бродят по городу и кидаются на детей. Этих дворников, грузчиков и прочих тут официально нет. В платежных ведомостях Ивановы да Петровы числятся, две трети зарплаты в карман начальству идет, остальное — «гастеру», чтобы с голоду не подох. А то, что те поохотиться уже не только по ночам выходят — так проблемы индейцев, то есть местных жителей, по традиции, шерифа не волнуют. Ну, индеец индейцу рознь.

Максим вернулся к мосту, постоял немного на тропе возле моста. Уже рассвело, и весь пейзаж отлично просматривался. Вдоль реки у краев оврага лепилось множество домов — и частного сектора, и пятиэтажек, и старых длинных бараков. Жителей из них давно расселили, а строения не тронули, заколотили только окна и двери. И стояли те позабыты-позаброшены до того времени, пока не появились в них новые квартиранты. В двухэтажном, выкрашенном синей краской бараке их обитало человек двести, не меньше. Они выходили из подъездов толпами, вернее, стаями — как тараканы или крысы. И разбегались так же быстро в разные стороны — на работу, на рынки, на промысел. Максим подошел к дому поближе, остановился, привалился к рассохшимся доскам стены сарая. Все окна в доме закрыты изнутри плотной тканью, листами картона и фанеры, некоторые даже заложены кирпичом. Забор рядом увешан тряпками, перед первым подъездом стоит без окон и дверей скелет «Запорожца» с осыпавшейся краской на кузове. На крыше барака — самодельные антенны, у подъездов — смердящие груды мусора. И запах соответствующий. «Что за город — куда ни глянь, везде помойки», — Максим прошел мимо барака, демонстративно отвернувшись. Все, что нужно, он уже увидел, рассмотрел и запомнил. Слишком много тут нечисти развелось, никакого дихлофоса не хватит. Нужно средство помощнее, что-то вроде ОМП, чтобы так же кучно разило и в штабеля дохлятину укладывало. Максим отошел уже довольно далеко от гадюшника с гастарбайтерами, двигался неторопливо мимо обычных домов с обычными жителями. Вот ведь соседей Бог им дал, не позавидуешь. Наверняка тут что ни день нападение или ограбление. Или еще чего похуже. И традиционное наплевательство властей. О, а это, похоже то, что надо. Максим увидел стоящее у одного из домов транспортное средство — ассенизаторскую машину. Из подъезда резво выбежал водитель, открыл дверцу кабины, но забраться внутрь не успел.

— Здорoво, дядя, — приветствовал его Максим, — не торопись. Деньги нужны?

— Нужны, — краснолицый водила проявил редкую для людей его возраста и образа жизни сообразительность и сговорчивость.

— У тебя бак полный? — спросил Максим, и краснолицый сначала закивал радостно, потом сообразил, зашепелявил в ответ:

— Нет пока, только выехал, да пропуск дома забыл, возвращаться пришлось. Часа через полтора, не раньше. Пока туда, пока пробки, пока залью… Нет, раньше не получится. Куда подъехать-то?

— А сюда и подъезжай, я подойду, — распорядился Максим. Машина завелась со второй попытки и покатила по раздолбанной колее между домов. Ждать ее пришлось дольше, чем пообещал водитель, и Максим успел основательно замерзнуть. Он уже решил, что водила передумал и прокручивал в голове другие способы дезинсекции, когда рычащее двигателем корыто показалось из-за угла дома.

— Ну, куда? — спросил через опущенное стекло водитель.

— За мной давай, — и Максим зашагал вперед. И думал на ходу, не придется ли все делать самому — уж больно ненадежным на первый взгляд показался ему алчный красномордый водила. К бараку подобрались с торцевой, «слепой» стены. У дверей подъездов и рядом — никого, но доносятся звуки дерганной лязгающей музыки, и чьи-то голоса подпевают в такт.

— Поют, сволочи. Сейчас допоетесь, — проворчал водила. Максим опасался зря: мужик сразу догадался, что к чему, и инициативу нанимателя одобрял и поддерживал. Закрывавший окно подвала металлический лист оторвали быстро. Мужик улегся на живот, вполз до половины в отверстие, но сразу вывинтился наружу.

— Не, не пойдет. У меня тут всего пять кубов, не хватит, — забраковал он первоначальную идею Максима. И завертел головой, подыскивая новую цель.

Время уходило стремительно, ждать дольше было нельзя, скоро крысы потянутся обратно в нору. И так уже две или три из них пробежали мимо, но пока ничего не заподозрили. Максим рванул к подъездам, остановился перед первым и крикнул водиле:

— Сюда давай, быстро! — а сам позаимствованной из кабины монтировкой расколотил чудом уцелевшее с незапамятных времен стекло в окне первого этажа.

Осколки брызнули вниз по стене, закрывавший изнутри окно лист фанеры упал куда-то внутрь. За спиной рыкнул двигатель, и Максим успел убраться в сторону — синяя ассенизаторская бочка подъехала к бараку почти вплотную. Водитель выскочил из машины, отцепил закрепленный на боку шланг, перекинул его в окно, повернул вентиль. Потоки нечистот полились из бочки в комнату, хлюпая и чавкая, дерьмо растекалось по дому. Первые тридцать или сорок секунд не происходило ничего — только гудел насос, откачивая содержимое синей емкости, и стучал двигатель. Потом пополз запах — густой, плотный, основательный. Он быстро перебил вонь окружавшей дом помойки, утвердился здесь всерьез и надолго. А потом началось бегство постояльцев — они, в чем придется, выскакивали из подъездов, толкались в дверях, лезли через окна, орали, визжали. В руках они волокли коробки, ящики, чье-то вонючее барахло летело из окон на снег. Кто-то выпрыгнул со второго этажа, вскочил на ноги и рванул прочь, кто-то, наоборот, кинулся к машине. Но быстро передумал вступать в прения — монтировка в руках водилы и полученный хороший удар в грудь от Максима остудили пыл переговорщика. Музыка давно оборвалась или ее заглушили крики, вой и ругань — Максиму было все равно. Он наблюдал за покидающими дом гастарбайтерами и слушал вполуха речь водителя «бочки»:

— У меня там все свежее, только сегодня септики откачивали. Свиное там, коровье, куриное — на огород бы. Я сначала так и подумал, что тебе…

— Картошку удобрять? — перебил его Максим — А откуда дровишки — свиньи, коровы, в смысле? Тут что, скотину держат?

— Не, не здесь, не в городе, — помотал головой водитель, — километрах в десяти отсюда. Там хозяйство фермерское, то ли матери мэра нашего принадлежит, то ли жене — черт их разберет. Но там у них все как надо, как раньше, в колхозе. Чтобы дояркой работать — очередь по триста человек на место.

— Ладно врать-то, — осадил мужика Максим, но тот яростно замотал головой:

— Говорю тебе — триста, значит, триста. И очереди год или больше ждать надо, люди, кто туда попал, увольняться не спешат, вцепились в места, как клещи.

— Им там что, медом намазано? — Максим лениво отпихнул от шланга очередного ретивого гостя с юга.

— Еще как намазано! У них там зарплаты по две тыщи долларов! У рабочих! У кого дети — сад бесплатный, там же, на территории. И жилье даром — живи, пока работаешь, и квартплаты нет. И премии, и отпускные, и на рождение ребенка денег дают! И на свадьбу! — завистливо перечислял мужик привилегии сотрудников удивительного сельхозпредприятия.

— Врешь, — не поверил Максим, — быть того не может. Ты сам лично хоть одного человека оттуда видел, с ним разговаривал?

— Нет, — осекся водитель, — ни разу. Только когда септики откачивать заезжаю. Там будка на воротах, в ней охранник. Он пропуск смотрит, шлагбаум поднимает. Но близко не подходит, только рукой показывает — проезжай. А на территории — никого, зато чисто.

Пропуск, ворота, молчаливый охранник в будке — ничего себе фермеры сегодня пошли! Что ж они там разводят помимо стандартного набора скотины — шиншилл, крокодилов? Хотя нет, от крокодилов столько добра не накачаешь, и шиншиллы тоже маленькие, как морские свинки… Если только от слонов.

Но об особенностях местного сельского хозяйства пришлось забыть — содержимое бочки иссякло. Мужичок резво свернул шланг, забросил его на борт, подошел к Максиму.

— Все равно все зря, — пробурчал он, пересчитывая деньги.

Да, зря. Эта свора уже сегодня найдет себе пристанище в другом месте. С законами природы не поспоришь: где-то убыло, где-то прибыло. Но хоть первое время будут потише, попрячутся по норам. Зато здесь теперь чисто. Относительно, правда. Дом превратился в общественный сортир, и зайти внутрь в ближайшие месяцы вряд ли кто-то отважится. А Маша сможет спокойно ходить в школу, гулять с подружками. И не только она. Плохо только одно: Максима и водителя ассенизаторской машины наверняка кто-то запомнил в лицо и сможет опознать при случае. Но с мужика взятки гладки — отоврется, если что. Да никто и не спросит: гастарбайтеров по документам здесь нет, они тени бесплотные, а не люди, жаловаться не пойдут.