Десятое Правило Волшебника, или Призрак - Терри Гудкайнд

Кара, сидевшая неподалеку от него и так же занимавшаяся чтением, тоже поднялась с обитого коричневой кожей мягкого стула. Она внимательно ждала, но ничего не говорила.

Ричард попросил ее просмотреть несколько найденных им исторических фолиантов. Все, что удастся найти относительно тех древних времен, когда была написана книга «Огненная Цепь», может оказаться полезным. Она не возражала против подобной задачи. Кара вообще очень редко возражала против чего-либо, при условии что это не мешало ей обеспечивать его защиту. А поскольку при этом она могла оставаться с ним в одной комнате, то и не возражала против чтения тех книг, которые он предлагал. Еще одна девушка из морд-ситов, по имени Бердина, тоже могла читать на древнед’харианском и в прошлом бывала очень полезна в чтении записей на этом древнем языке, который нередко встречается в старых книгах, но Бердина сейчас далеко, в Народном Дворце. Поэтому бесчленное множество книг, написанных на их родном языке, предстояло просмотреть Каре.

Она наблюдала за Ричардом, в то время как он вглядывался в забранные панелями стены комнаты, и его пристальный взгляд методично перемещался по произведениям искусства, расположенным на полках: лакированным ларцам, инкрустированным серебряными узорами, маленьким резным фигуркам танцоров, гладким камням, лежащим в отделанных бархатом коробочках, и декоративным стеклянным вазам.

– Лорд Рал, – наконец спросила она, – что-то не так?

Ричард оглянулся через плечо.

– Да. Что-то не так с воздухом.

Он осознал уже после, заметив напряженное беспокойство на ее лице, что, должно быть, его суждение по поводу воздуха прозвучало абсурдно.

Однако, по мнению Кары, неважно, сколь абсурдно это прозвучало, потому что реально имела значение лишь его мысль о некоторой тревоге, а тревога эта означала потенциальную угрозу. Ее кожаная одежда слегка скрипнула, когда она ухватила свой эйджил и крепко зажала его в руке. С оружием наготове оглядела маленькую комнату, внимательно исследуя даже тени, будто из-за деревянной обшивки могли внезапно напасть призраки. Выражение ее лица было напряженным.

– Думаешь, это зверь?

Ричард эту возможность во внимание не принимал. Зверь, которого по приказу Джеганя захваченные в плен сестры Тьмы околдовали и отправили охотиться на Ричарда, представлял потенциальную угрозу. В прошлом уже было несколько случаев, когда он появлялся словно бы из воздуха.

При всем желании Ричард не мог сказать точно, что именно показалось ему несоответствующим. Но хотя он и не мог указать источник своих ощущений, источник этот казался ему чем-то знакомым, чем-то таким, что следовало бы помнить, чем-то таким, что ему следовало знать и, несомненно, распознать. Но он так и не понял, было ли это ощущение реальностью или всего лишь игрой воображения.

Ричард покачал головой.

– Нет… Не думаю, что это зверь. Его я точно узнал бы.

– Лорд Рал, вы провели большую часть ночи за чтением. Возможно, всего лишь переутомление.

Бывало, что он, лишь начав дремать, вдруг просыпался – с затуманенным рассудком, потеряв ориентацию, – от внезапного падения в порочные объятия ночных кошмаров, которых, проснувшись, никогда не помнил. Но теперешнее впечатление оказалось иным; оно не было рождено общим притуплением, вызванным наплывом сонливости. Напротив, несмотря на все утомление и усталость, его не клонило в сон; он был слишком озабочен, чтобы заснуть.

Только лишь вчера ему наконец-то удалось убедить остальных, что Кэлен – реальность, что она существовала и не плод его фантазий или галлюцинация, вызванная увечьем. Теперь они убедились, что Кэлен – не результат его больного воображения. Сейчас, когда он наконец получил некоторую помощь, ощущение крайней необходимости отыскать ее подталкивало его вперед и не давало спать. Он не мог позволить себе тратить время на какой-то там отдых – во всяком случае, теперь, когда уже получил несколько фрагментов головоломки.

Возле Народного Дворца, допрашивая Тови прямо перед ее смертью, Никки выяснила ужасные подробности о том, как эти четыре женщины – сестры Улисия, Цецилия, Эрминия и Тови – запустили Огненную Цепь. Когда они высвободили силы, на протяжении тысячелетий тайно скрывавшиеся в древних книгах, каждый, сохранявший хоть какую-то память о Кэлен, мгновенно забыл ее – за исключением Ричарда. Каким-то образом его меч защитил его разум. Но, сохраняя память о Кэлен, в попытках отыскать ее он утратил свой меч.

Теория запуска Огненной Цепи возникла у волшебников в очень древние времена. Они искали способ пробираться среди врагов, оставаясь невидимыми, не привлекающими к себе внимания, моментально забываемыми. Они придумали метод изменения памяти людей с помощью магии Ущерба. Теоретически предполагалось, что действие этого метода таково, что разобщенные части воспоминаний отдельной личности самопроизвольно перестраиваются и соединяются друг с другом, но в совокупности теперь представляют ложную память, созданную с целью заполнить пробелы, появившиеся в момент, когда объект этой магии оказывается «стерт» из памяти.

Волшебники, разработавшие теорию этого процесса, пришли в итоге к убеждению, что порождение подобных явлений способно вызвать целый каскад непредсказуемых и неконтролируемых эффектов. Они сделали вывод о том, что, подобно блуждающему огню, эта магия будет продолжать выжигать косвенные связи и у других людей, чья память изначально не нуждалась в изменении. И в конце концов они осознали, что при таких непредсказуемых, стремительных и пагубных последствиях Огненная Цепь способна преобразить все царство жизни, и потому не осмелились даже проверить свои предположения.

Но эти самые четыре сестры Тьмы осмелились – проверить на Кэлен. Их не беспокоило, что при этом все царство жизни может погибнуть. Фактически в этом и была их конечная цель.

У Ричарда не было времени на сон. Теперь, когда он окончательно убедил Никки, Зедда, Кару, Натана и Энн, что он не сумасшедший и что Кэлен существует на самом деле, даже если больше не присутствует в их памяти, они дали слово помогать ему. Он же крайне нуждался в помощи. Ему необходимо отыскать Кэлен. В ней – вся его жизнь. Она полностью занимала его мыслями. Для него она была всем. Ее необыкновенный ум пленил его с первой минуты, как они встретились. Воспоминания о зеленых глазах, улыбке, прикосновениях постоянно преследовали его. Каждое пробуждение оказывалось настоящим кошмаром, подстегивающим настоятельную необходимость что-нибудь сделать.

В то время как никто больше не мог вспомнить Кэлен, Ричард же, казалось, ни о чем другом не мог и думать. Ему частенько казалось, что только он ее единственная связь с этим миром и если он перестанет помнить о ней, прекратит думать о ней, то она в конце концов действительно перестанет существовать.