Десятое Правило Волшебника, или Призрак - Терри Гудкайнд

Кроме того, для Кэлен это было единственным шансом узнать хоть что-то о себе самой. Возможностью выяснить, кем она была на самом деле, а может быть, даже и почему она способна вспомнить лишь самые недавние отрезки собственной жизни. Этот человек, без всякого сомнения, узнал ее. Он вполне мог оказаться тем самым ключиком, что откроет ее потерянное прошлое. Она решила не упускать этот шанс – даже рискуя вызвать гнев сестер Тьмы.

И прежде чем сестры успели еще хоть что-то сказать, Кэлен обратилась к мужчине:

– Пожалуйста, гостеприимный хозяин Орлан, послушайте хоть минуту. Мы ищем старшую нашу подругу, женщину по имени Тови. Она должна встретиться здесь с этими тремя женщинами. Мы задержались в пути, так что она должна уже быть здесь и поджидать нас. Пожалуйста, прошу вас, ответьте на вопросы относительно их подруги. Все может разрешиться очень быстро, если вы подниметесь наверх и приведете к ним Тови. Затем, подобно этой грозе за окном, мы очень скоро исчезнем из вашей жизни.

Мужчина почтительно склонил голову, будто его просила о помощи королева. Кэлен была не просто удивлена, но совершенно озадачена проявлением такого уважения.

– У нас нет гостьи по имени Тови, Мать…

Помещение озарилось слепящей вспышкой – молнией, способной посоперничать с теми, что порождала бушующая стихия снаружи. Извивающаяся нить плавящего жара и света, вспыхнувшая между руками сестры Улисии, ударила Орлана поперек груди, прежде чем он смог полностью произнести слово, которое намеревался использовать в обращении. Кэлен ощутила грудью глухой удар от взрыва энергии столь чудовищной силы, словно от удара тяжелого молота. Орлана с чудовищной силой отбросило, он пронесся по залу, сокрушив по пути и стол, и обе скамьи, и со стуком врезался в стену. Смертоносное применение подобной мощи едва не разорвало его пополам. Завитки дыма поднимались от остатков его рубашки. Блестящее красное пятно запекшейся крови отметило то место, где он ударился о стену, прежде чем свалился вниз.

После оглушающего грохота для Кэлен наступила звенящая тишина.

Эмми, с округлившимися глазами от шока, вызванного событием, которое в одно мгновение навсегда изменило всю ее жизнь, с воплем исторгла лишь одно слово:

– Нет!

Кэлен зажала ладонью и рот, и нос – не столько от отвращения, сколько из желания хоть как-то ослабить запах крови и смрад обгоревшей плоти. Лампа, стоявшая до того на столе, теперь оказалась сброшена на пол и погасла, оставив большую часть зала наполненной колеблющимися тенями от языков пламени в очаге и вспышками молний, проникающими через небольшие окна.

Не будь эта ночь и без того наполнена громом и молниями, такой грохот мог бы разбудить целый город.

Деревянные миски высыпались из рук Эмми, разлетелись по полу и укатились, криво покачиваясь, в разные стороны. Она в ужасе закричала и бросилась к Орлану.

Сестра Улисия недолго пребывала в замешательстве. Она с яростью перехватила Эмми, прежде чем та смогла добраться до мертвого мужа, и с силой швырнула женщину к стене.

– Где Тови? Я хочу получить ответ, и получить немедленно!

Кэлен увидела, что в руке у сестры дакра. Это простое оружие было похоже на нож, у которого из рукоятки вместо лезвия торчал заостренный металлический стержень. Такое оружие было у каждой из сестер. Кэлен видела, как они пользовались этим оружием, когда неожиданно натолкнулись на разведчиков Имперского Ордена. Она знала, что стоит этому оружию лишь пронзить свою жертву, неважно, насколько глубоко, то для убийства достаточно лишь мысленного усилия со стороны сестры. При использовании дакры убивала не полученная от нее рана, а скорее сама сестра, которая через дакру гасила искру жизни. Если сестра сама не выдергивала оружие, изымая его вместе с собственным намерением убить, то никакой защиты от него не существовало и шанса на спасение не было.

Приводящая в замешательство, мерцающая вспышка молнии осветила общий зал через узкие окна, расположенные рядом с дверью, отбрасывая длинные остроконечные тени на пол и стены, в то время как две сестры вместе схватили обезумевшую от паники женщину, стараясь изо всех сил удержать ее. Едва лишь вспышка молнии угасла и на зал вновь спустилась темнота, третья из сестер стремительно метнулась к лестничному проему.

Кэлен бросилась к девочке. Едва та кинулась к матери, Кэлен перехватила ее и, обняв рукой за талию, старалась вернуть ее назад. Глаза девочки округлились от страха. Ее разум был не в состоянии сохранять память о том, что она видела Кэлен, достаточно долго, чтобы осознавать, кто или что ее удерживает. Удерживало словно бы неизвестно что, схватившее прямо из прозрачного воздуха. И все же гораздо хуже было то, что она только что видела, как убили ее отца. Кэлен понимала, что эта девочка никогда не сможет забыть столь ужасающее зрелище.

Сквозь равномерный барабанный бой дождя и завывание ветра Кэлен слышала звуки шагов сестры на верхнем этаже, торопящейся по коридору. Время от времени она останавливалась, задерживаясь у каждой комнаты, чтобы распахнуть дверь. Любой из гостей (будь они здесь), кто, разбуженный шумом и криком, отважился бы выйти из своей комнаты в темный коридор, оказался бы лицом к лицу с охваченной яростью одной из сестер Тьмы. А продолжавшие спать за своими дверями тем не менее тоже с нею встретились бы.

Эмми вскрикивала от боли. И Кэлен знала, из-за чего.

– Где она? – кричала сестра Улисия. – Где Тови?

Эмми издавала пронзительные крики, умоляя не причинять вреда ее дочери.

Кэлен понимала, что это серьезная тактическая ошибка: выдавать врагу, чего ты больше всего боишься.

Однако она полагала, в данном случае подобная информация бесполезна: было не только вполне очевидно, что мать будет бояться, но и не вызывало сомнений, что сестрам и не требовался такой рычаг. Вид матери в состоянии крайнего ужаса вызывал еще больший страх в ребенке. Она вырывалась изо всех сил. Но, несмотря на неистовость ее попыток, хрупкая девочка не могла сравниться силами с Кэлен.

Поэтому, крепко удерживая, Кэлен потащила ее назад, через дверной проем, мимо лестницы, в темневшую за ней комнату. При вспышках молний, проникавших сюда через дальнее окно, Кэлен поняла, что это кухня и одновременно кладовая для припасов.

Девочка кричала в диком страхе, и то же самое делала ее мать.

– Все в порядке, – прошептала Кэлен ей на ухо, продолжая крепко держать ее, пытаясь успокоить. – Я буду защищать тебя, и все будет хорошо.

Кэлен знала, что это ложь, но сердце не позволяло ей сказать правду.

Слабое маленькое существо продолжало рваться из рук Кэлен. Должно быть, девочке казалось, будто ее удерживает какой-то дух или призрак, вцепившийся в нее прямо из преисподней. Даже если она и видела Кэлен, то забывала о ней прежде, чем разум успевал трансформировать зрительное ощущение в опознание. Из-за этого же утешительные слова Кэлен испарятся из детского сознания прежде, чем получат шанс быть осмысленными. Любой человек уже через мгновение после того, как видел Кэлен, забывал о ее существовании.