Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости (СИ) - Линник Сергей

— Да Вы и здесь никому не помешаете. Я Вас помню, мы же девочке тогда швы на лоб накладывали, а Вы Володьке Беклемишеву кусок из горла выталкивали. Он на следующий день приходил, искал Вас, поблагодарить хотел. Пойдемте, я вас в ординаторскую отведу, там подождете, никого нет все равно сейчас.

Иохель вбежал в ординаторскую через час:

— Андрей, Настя, здрафствууйте! Каккая неошитанная фстречча! [1]

— Иохель, успокойся, а то ты с таким диким акцентом говоришь, что тебя и не понять почти.

— Я просто не ожидал увидеть вас, очень обрадовался. Вы какими судьбами здесь?

— Приехали со знакомым одним по делам, вот, решили подождать у тебя здесь, всё равно идти больше некуда.

— Молодцы, я очень рад вас видеть. Я часто вспоминал наш разговор тогда. Знаешь, Андрей, я ведь написал статью про тот случай с рабочим, отправил в журнал «Вестник хирургии» на прошлой неделе.

— Ну и молодец, смотришь, пригодится, займешься наукой после войны.

— Про войну не успел сказать. Я отправляюсь в армию на следующей неделе. Буду командовать медицинским взводом в медсанбате. Так что очень хорошо, что мы встретились сейчас. Давайте пить чай, пока нет вызова на скорой. Настя, как твоя рана?

— Спасибо, Иохель Моисеевич, зажила, дядя Андрей снял швы через неделю, всё в порядке теперь, почти не видно уже.

Иохель пошел распоряжаться насчет чая, а через минуту зашла медсестра из приемного покоя:

— Андрей Григорьевич, там Вас мужчина спрашивает какой-то, начальник, судя по всему. С ним женщина еще.

Настя вскочила и с криком: «Тетя Даша!» убежала из ординаторской.

— Спасибо огромное, очень хорошие известия, как видите. Я сейчас, доктора дождусь только, неудобно уходить, не прощаясь.

Пришедшему Иохелю Андрей сказал:

— Извини, дружище, не до чая, наверное, сейчас, там Настина тетя нашлась, она и убежала к ней. Пойдем, познакомлю со своим товарищем.

Иохель, которому Андрей рассказывал, куда «потерялась» Настина тетя, только улыбнулся:

— Конечно, какие вопросы, если человек нашелся, это очень хорошо. Пойдем.

На улице стоял Михаил рядом с маленькой худенькой женщиной, одетой в легкое ситцевое платье и легкую кофточку, с головой, укутанной в платок. Одежда ее, да и вся она, казалось, была покрыта слоем пыли. На женщине висела Настя и, не переставая, целовала её:

— Тетя Даша, дорогая, я же так скучала без тебя, как же ты, миленькая моя...

— Отойдем, — сказал Андрей Михаилу, — наверное, это надолго. Познакомься, Миша, это доктор Гляуберзонас, Иохель Моисеевич. Он нам с Настей очень помог тогда.

— Здравствуйте, Иохель Моисеевич, рад знакомству, — пожал Иохелю руку Михаил. — Вы уж извините, нельзя ли помочь даме помыться и почистить одежду, а то в том месте, где она до сиз пор пребывала...

— Да, конечно. Это мы сейчас быстренько организуем, — ответил Иохель. — Сей момент, и одежду какую-нибудь соберем, и покормим. После такого, конечно, надо человека в порядок привести.

— Ладно, пойдемте всё же попьем чай. Вы идите, а я пока распоряжусь о помощи нашей даме.

— Сейчас, Иохель, одну минутку, — Андрей взял Михаила за локоть и потащил в сторону. — Как всё прошло?

— Как по маслу. Они даже уголовное дело не успели завести, так что проблем никаких. Позже подробности.

— А с дедом что?

— С дедом сложнее, надо ехать на стройку, здесь рядом, но пешком такому большому начальнику не с руки ходить. Сейчас машина через часок приедет и меня какой-то Абаськин повезет туда.

— Абаськин? Часом, не лейтенант из Чебоксар? Нас с Настей тогда подвозил как раз Абаськин.

— Лейтенант. Из Чебоксар. Его сюда откомандировали за каким-то чертом. Очень интересное знакомство получается, чрезвычайно интересное, знаешь ли. Поговорю с ним при случае, наверное, этот славный молодой человек захочет мне всячески помочь. Слушай, Андрей, давай так: вы здесь еще побудьте, с Гляуберзонасом пообщайтесь, тетю покормите, а я вернусь в управление, дождусь этого Абаськина и съезжу на стройку. А потом разберемся с тетей, там увлекательная история вырисовывается. Надо будет еще раз наведаться к их родне, там, оказывается, такая интересная личность живёт, ты удивишься. Всё, ждите, я постараюсь поскорее вернуться.

Дарью Андреевну Бугаеву оперативно помыли, одели в больничную пижаму на несколько размеров больше, накормили и теперь она, улыбаясь чему-то, спала на кушетке в ординаторской, укрытая больничным же одеялом.

Михаил вернулся часа через три, один.

— Ну что, Миша, какие новости? — спросил его Андрей, когда тот вышел за ним на улицу.

— Уехал. Группу тридцать с небольшим человек увезли в формирующуюся воинскую часть неделю назад. Место формирования — где-то под Куйбышевым, точнее сказать не могут, местные их с рук на руки передали военным и забыли. Узнает Абаськин, сообщит мне в Москву, до востребования. Он, знаешь ли, с удивительной теплотой вспоминает ваше маленькое путешествие. Как я его прижал в уголке и напомнил о поездке, так и потек гордый представитель чувашской государственной безопасности, как пионер какой. Стал мне лучшим другом и бегал по этой стройке с реактивной скоростью, лишь бы я поскорее оттуда уехал и не мозолил ему глаза. Так что результата практически нет.

— А что ты говорил про Настину родственницу эту местную?

— Так она в органы и настучала про Дарью Андреевну, якобы, та призывала ее хватать в руки хлеб-соль и бежать встречать Гитлера. Тварь, короче, небось, на вещи позарилась. Надо обязательно сейчас пойти провести разъяснительную работу среди отдельно взятой гниды. Очень я таких стукачей люблю, знаешь ли, аж руки чесаться начинают.

— Вдвоем сходим? — спросил Андрей, поглядывая на спящую Дарью и примостившуюся возле нее Настю.

— Пожалуй, да. Незачем нашим дамам в разборках участвовать. Мы их после о случившемся проинформируем. Далеко идти? Дорогу помнишь?

— Да ну, какое там далеко, с километр, может, или чуть больше. Рядом всё. Вон, видишь, церковь на углу? Возле нее налево, а там рядышком уже, Калинина, дом семнадцать. Пойдем, покажу. Мне эта жаба с первого раза очень понравилась.

Крашеный зеленой краской домик стоял на том же месте, наличники никуда не делись, две яблони перед домом так же радовали глаз густо усыпанными ветками плодами. Под яблонями собирала падалицу уже знакомая Андрею полноватая женщина, возможно, в том же халате, что и в прошлый раз.

Не спрашивая, Андрей толкнул калитку и та с легким поскрипыванием открылась. Андрей, а за ним и Михаил начали входить во двор. Женщина повернулась посмотреть, кто заходит, увидела Андрея и в ту же секунду завизжала:

— Ой, люди, бандиты! Бандиты напали! Зовите скорее милицию, они же меня убивать будут!!!

— Эта, что ли? — спросил Михаил в короткую паузу между воплями.

— Эта, кто же еще.

— Про милицию это она очень хорошо придумала. С милицией представление получится еще интереснее. Пойдем вон, на лавочке посидим, подождем представителя власти, — предложил Михаил. — В ногах правды нет.

— А в чем есть?

— Кто ж его знает, но точно не в ногах.

Они присели на лавочку, сняв с нее плетеную корзину с падалицей. Женщина, обескураженная их поведением, ненадолго замолчала, а после перешла в атаку:

— Чего приперлись? Давайте отсюда, вас никто не звал! Сейчас милиция придет, они вас быстро на место поставят! С тебя, белобрысый, за тот раз еще спросят, ты мне платье новое на клочки порвал, за всё заплатишь!

— Вы, гражданка, кричать перестаньте. Милицию Вы правильно вызвали. Милиция нам всем очень нужна сейчас, — сказал Михаил, доставая из кармана удостоверение НКВД.

Баба, увидев удостоверение, тут же закрыла рот, внезапно передумав что-либо говорить, побледнела и, прислонившись к стене дома, начала медленно сползать на землю.

— Гражданка, прекращайте здесь изображать умирающего лебедя. Вон, как раз милиционер пришел, Вам ему очень много рассказать придется сейчас, — сказал Михаил, кивая на входящего в калитку милиционера.