Я – первый - Сергей Зверев

– Ну что ж, желаю успеха! За командировочными зайдешь завтра, а послезавтра выезд. Поедешь с нашим СОБРом, он как раз смену везет в Грозный. Там доберешься до Ханкалы, в штаб группировки, найдешь полковника Литовченко, он занимается милицейскими вопросами… Ну, все, будь здоров тогда! – Михалыч пожал мне руку, помедлил, хотел еще что-то сказать, но передумал.

Когда я уже шел к двери, мой шеф добавил мне в спину:

– А Иваницкий все равно бы никуда не поехал… И не в моей пенсии дело, ты правильно все сейчас понял. У него папа в городской Думе сидит. Сам понимаешь, ну и… – Здесь он энергично выругался, голосом и интонацией особо выделив нашу милицейскую жизнь, которая напрямую зависит от прихотей вышестоящего руководства, а также от их многочисленных знакомых и «нужных людей». Я выслушал все это, не оборачиваясь, и аккуратно потянул на себя массивную ручку двери.

Ущелье было красивым. Впрочем, как и все природные ландшафты, почти не тронутые человеком. Невысокие живописные скалы розоватого и желтого цвета тянулись по левую сторону дороги, а справа, в небольшом обрыве, глухо шумела речка. Водители машин торопились, но развить приличную скорость у них не получалось, так как встречались повороты, угол которых иногда превышал девяносто градусов.

– Давай, капитан, собирайся! – Такими словами началось для меня вчерашнее утро в Ханкале. Впрочем, я сам виноват. Правильно говорят, что инициатива снизу всегда наказуема. По прибытии в Чечню я развил никому не нужную и раздражающую всех активность. И, как назло, начальник нашего СОГа был в хороших отношениях с заместителем командующего группировкой по оперативным вопросам, что в большей части и решило дело.

Я, осмотревшись на месте и съездив несколько раз в Грозный, сразу удивился неимоверному количеству машин на улицах с самыми различными российскими номерами. Складывалось впечатление, что толпы туристов со всех регионов нашей необъятной страны приехали сюда в отпуск. Общую картину портило только наличие вооруженных людей на улицах и ощущение опасности, которое не исчезало ни на минуту.

Поразмышляв некоторое время, я выложил свою идею начальству. И мне дали добро. И еще добавили в помощь якутский СОБР с двумя бэтээрами. А вот компьютера, правда, не дали. Пришлось выбивать у руководства спутниковый телефон. Но результаты работы нашей группы за одну неделю оправдали все денежные затраты, в которые обходилось содержание такой дорогой аппаратуры.

Мы останавливали на улице любую машину, на которой были не чеченские номерные знаки (а попробуй не остановись, якуты стреляли на поражение сразу, ничуть не колеблясь при этом), и начинали проверять ее на угон. Я звонил по телефону в Ханкалу, и там быстро «пробивали» транспортное средство по базе данных.

Все шло замечательно, но вскоре возник естественный вопрос: а что делать с арестованными машинами? Их прежние хозяева как-то не особо торопились приехать за ними. Можно было бы работать и дальше, но после нескольких мягких намеков нашу активность пришлось понизить, а после и вообще сократить. В общем, произошло то, что и на целине, – время уборки рекордного урожая. Убрать-то его убрали, проявляя мужество и героизм, но вот вывезти как-то не получилось.

Поэтому, когда вся штрафная стоянка оказалась забитой угнанными автомобилями и постепенно стало понятно, что это навсегда, мне посоветовали сменить профиль. Работы для оперов всегда хватало, и в один прекрасный день я выехал из Ханкалы в горы.

– Будешь налаживать оперативную работу в… – полковник Литовченко запнулся, надел очки и всмотрелся в карту, разостланную у него на столе, – …в Мах-ки-ты… – по слогам прочитал он и затем произнес в полный голос: – Село Махкиты. Маленькая горная деревня, Крохалев, но и там должна быть российская власть… придадим тебе еще трех человек, и принимай командование. Там ты будешь и уголовный розыск, и участковый, и… Ну, в общем, ты понял… и швец, и жнец, и… как там? – поднял глаза на меня начальник.

– На дуде игрец… – хмуро ответил я, сразу представляя себе все прелести подобной командировки.

– Правильно, капитан!.. Задачу ты усвоил, я вижу, колонна сформируется через дня два-три, держи связь с моим заместителем, он тебя оповестит… Вопросы?

Вопросов у меня не было, и полковник, отпустив меня, сразу же занялся другими делами.

Для человека, который находится на войне (словосочетание «контртеррористическая операция» и в трезвом виде не всегда выговоришь без запинки, поэтому мы называли вещи своими именами, а как еще иначе назовешь занятие, когда люди стреляют друг в друга и убивают, не учениями же!), все делится на удобно и неудобно.

Удобно спать, не раздеваясь, чтобы в случае внезапного нападения сразу хватать автомат, а не штаны. Неудобно подходить к подозрительной машине, которую проверяешь, слева, спереди и со стороны водителя. Так ему удобней застрелить тебя, слегка лишь приоткрыв дверцу. Но ему будет неудобно целиться, когда ты подходишь со стороны пассажира…

Эта нехитрая наука выживания на войне уже давно была реанимирована и вовсю использовалась теми солдатами и офицерами, у которых хватило ума понять, что не надо изобретать велосипед, который уже давно и успешно придумали их деды и прадеды на Великой войне.

Сборы были недолгими. Сформировавшаяся колонна, фырча дизелями и выбрасывая черный вонючий дым, выдвинулась из Ханкалы, минуя тройное кольцо охранения.

На дорогах республики передвигалась масса боевой техники, начиная от всевозможных машин обеспечения и заканчивая древними танками, снятыми с консервации. Все это ревело, гремело, разбивало асфальт и совершенно не соблюдало никаких правил дорожного движения. Светофоров и гаишников в Чечне в это время давно уже не было, кто будет на войне следить за тем, чтобы колонна на марше не пересекала двойную сплошную?..

На каждом крупном перекрестке стоял блокпост, создавая ненужные помехи. Гражданские машины старались держаться подальше от военных, так как из них очень легко было получить автоматную очередь в лобовое стекло или в борт. За что? Да хотя бы за то, что «со злым умыслом вклинился в боевую колонну, создавая помехи движению». Этого вполне было достаточно, чтобы расстрелять любую подозрительную машину. Или просто ту, в которой не понравились пассажиры. Как правило, никто из командиров не тратил время на такие бесполезные вещи, как розыск стрелявшего. Чеченцы за рулем попросту боялись солдат, которые управляли своей техникой.

Мы проехали Шали и свернули на юг, на узкую асфальтированную разбитую дорогу, которая сразу запетляла среди невысоких холмов и пока еще пологих длинных горок. Был конец мая. Сочная трава уже вовсю цвела на их вершинах, мягко стелясь под порывами свежего ветра. В светлой облачной дымке на очень далеком расстоянии угадывались крупные горы.

Я сидел на броне бэтээра, глотая пыль от передних машин и крутя головой по сторонам. Рядом со мной сидели еще несколько человек в форме и с оружием. Все они ехали по служебным делам в военные комендатуры, расположенные в Шалинском ущелье.

Офицеры курили и оживленно обменивались мнениями, выкрикивая друг другу слова прямо в ухо, так как натужный рев дизельного двигателя не давал им спокойно разговаривать.

На окраине Агишты (жестяной дорожный указатель с названием населенного пункта был прострелен во многих местах, и я с трудом прочел это слово) несколько мальчишек играли возле дороги в футбол. Заметив наши машины, они бросили свое занятие и столпились возле разбитого асфальта, молча глядя на медленно идущие груженые машины.

Один из них вдруг показал мне вытянутый средний палец и что-то начал исступленно выкрикивать, подпрыгивая на месте от возбуждения. Я присмотрелся. Мальчишка как мальчишка, худой, черноволосый, лет тринадцать-четырнадцать, не больше, одет в грязные стираные джинсы и майку. Ничего необычного, кроме его глаз. А в них полыхала ненависть. Открытая и ничем не сдерживаемая. Вот он нагнулся, схватил камень и бросил. Камень не долетел и на излете попал в колеса бэтээра. Краем глаза я уловил рядом движение и повернул голову.

Парень, сидевший со мной (погон видно не было из-за закрывающей его плечи разгрузки), вскинул автомат и повел стволом в направлении чеченцев. Его сосед вовремя среагировал (все, кто сидел на «броне», тоже заметили этих пацанов и смотрели на них) и быстро поднял левой рукой оружие вверх. И тут же воздух разорвала короткая очередь. Я невольно пригнулся и мигнул. В правом ухе зазвенело. Подростки бросились за сваленную возле крайнего дома кучу строительного песка. Кто-то из офицеров громко засмеялся.

– Ты сдурел, парень?!! – долетели до меня слова. – Это же дети!

– Ты сам дурак! – так же зло прокричал ему в ответ стрелявший – Это чеченцы!

Парень в камуфляже внимательно посмотрел на стрелка, покачал головой и отвернулся. Я посмотрел на него. Кавказец, что ли?.. Поэтому он, видимо, и «впрягся» за пацанят. Скорей всего… ну да и хрен с ним.