Повесть о дружных - Ирина Карнаухова

- Нет, я больше про жизнь люблю, чтобы было, как вправду. Вот у меня есть такая книжка "Счастливое детство", там очень интересно всё описано, а то еще "Дальние страны"...

- А сказки любишь?

- Ну еще бы! У нас бабушка Трохова вот как интересно сказки сказывает. Мы зимой заберемся на печку, лампу прикрутим, она и станет говорить, так некоторые даже трясутся. А я ничего, я ведь понимаю - сказка.

Нюра с каждой минутой все больше нравилась Тане.

- Давай дружить, Нюра!

- Давай, только...

Нюра чуть помрачнела.

- Я ведь не одна.

- Как не одна?

- Да у меня Манька на буксире.

- Ну?

- Понимаешь, у нее двойка по русскому, дисциплина плохая, и грязнуха. Ну, мне звено смотреть за ней и поручило. И по русскому я с ней занимаюсь.

- Ну и занимайся, а играть или в лес пойти можно и без нее.

- Нет, я без нее никуда. Мне ее перевоспитывать дали.

- Как же быть, Нюрочка?

- А ты не можешь с ней тоже дружить?

Таня дернула себя за вихор, подумала.

- Ну, давай, зови ее, эту Маньку.

Нюра вскочила и закричала:

- Манька, Манька! К ручью беги!

Вскоре появилась Манька. Сразу видно, что неряха - вихры так и торчат. Познакомились.

И Нюра сразу стала Маньку перевоспитывать.:

- Опять не причесалась сегодня?

- Причесалась, вот ей-богу, причесалась!

- Не божись и не ври! В пионеры не примем, если будешь врать да божиться. А почему на платье дыра?

- Вот не знаю, не знаю, утром не было, ей-богу, не было!

- Опять? На, чини!

Нюра вытащила из блузочки иголку с длинной ниткой и дала ее Маньке.

Манька села, нелепо выставила ноги и стала большими стежками зашивать дыру.

- Безударные гласные выучила?

- Выучила! - заныла Манька.- Коза - козы, лоза - лозы!

- То-то! А теперь причешись!

Нюра протянула ей гребенку.

Но Манька взбунтовалась:

- А ну вас, надоели!

Она показала Нюре нос и отбежала в сторону.

- Буксир надоедный! - крикнула она издали.

- Ну вот, видишь, какая она? Разве я могу ее бросить!

Когда к вечеру собрались домой, Нюра с малышами пошла провожать гостей за околицу. Манька увязалась за ними.

Пропустив старших вперед, Таня остановила Нюру:

- Так дружим?

- Дружим.

- Навечно?

- Навечно.

Таня протянула руку, Нюра положила в нее свою.

Подскочила Манька.

- Клади и ты, Манька,- сказала Нюра со вздохом.- Только смотри мне!

Три девочки крепко сцепились руками.

- Дружить навечно! - сказала Таня.- Радоваться вместе и помогать в беде!

- Радоваться вместе и помогать в беде! - как эхо, повторили Нюра и Манька.

Климушка в огороде

Таня заскучала.

Который день она все одна да одна дома.

Власьевна чуть свет уходит в колхоз.

- Душа не терпит в такие дни отдыхать,- говорит она,- хоть в отпуск людям помогу.

А Лены тоже целый день дома нет. То она с Марьей Петровной составляет списки ребят, которые должны в школу идти, то к ученикам ходит. А больше всего сидит в правлении колхоза и добивается связи с районом, чтобы получить сводку о боевых делах и победах. Ведь газеты приходят только на третий день, а народ хочет знать сводку сейчас же. Шутка ли, какие дела на фронте происходят! Куда наши добрались!

Вот и поручил Леночке комсомол принимать сводку по телефону, а потом записывать ее и у дверей правления вывешивать.

Раньше, бывало, слушая сводку, горбились люди, горько стискивали зубы, а теперь слушают, читают и словно молодеют на глазах. И плечи расправили, и поглядывают друг на друга с гордостью, и улыбаются.

И летят по деревенской улице из бревенчатой избы в закопченную кузницу, в поля, где день и ночь гомонит работа, незнакомые прежде названия: Сан, Висла, Яссы... Просто говорят бабы у колодца о Румынии, о Болгарии, будто это тут, в соседнем районе.

- Ну, твой-то где теперь?

- Доподлинно не пишет, а в чужой стране.

- И как?

- Не нравится. Пишет - поглядел на их поля и рассмеялся: поле не поле, а нашей бабушки одеяло; что ни шаг, то лоскут.

- Единоличники, значит, всё бедняки?

- Ну, да. Отсталость.

Теперь уже тяжесть не в тяжесть. Ничего, что ночи не спят, что болят косточки,- лишь бы у бойцов сапоги были крепкие, в солдатском котелке щи жирные да хлеба к ним вдоволь. Заслужили бойцы заботу и ласку. Ишь, как шагают. Недолго теперь уже... Надо только и нам подружнее нажать, вместе идти победе навстречу.

Идут с поля колхозники и к крыльцу правления заворачивают: сводку прочитать. Читают и радуются.

А Тане Власьевна не велела уходить со школьного участка.

- Ненароком заведующая приедет или из района, ты меня тогда позовешь.

Сегодня, правда, Власьевна в школе окна моет, а Таня все равно около дома сидит. Скучновато Тане.

День выдался на редкость тихий и солнечный. Таня взяла старый тулуп, расстелила его на школьном огороде у забора, уселась, поджав под себя ноги, и принялась еще раз перечитывать "Тимур и его команда". Но читать было лень. Сладко пахла белая кашка, лениво гудели шмели в пушистых меховых шубках, вспрыгивали на колени Тане озорные кузнечики,- посидят, посучат ножками и дальше запрыгают...

Таня бросила книжку, встала, потянулась и вдруг... увидела: в дальнем конце огорода чужой мальчишка рвет морковку! Да как нагло рвет! Нет того, чтобы вытащить одну морковнику, обтереть о штаны, засунуть в рот, да и бежать во все лопатки с чужого огорода. Нет, мальчишка сидел прочно, выдергивал морковку на выбор, да еще и складывал ее в круглую корзинку. Таня взвилась от негодования и помчалась к нему.

- Ты что делаешь? Как ты смеешь? Ты зачем нашу морковку рвешь?

Мальчишка вздрогнул от неожиданности, остановился... Потом взглянул на Таню и спокойно выдернул еще одну морковку.

Таня топнула ногой.

- Перестань, тебе говорят!

Мальчик, не глядя на Таню, повел плечом.

- Тю-ю! - протянул он презрительно.- Тю-ю!

- Что? - спросила Таня.

- Откуда только такие в нашей деревне завелись?

- Это ты про меня?

- Про тебя.

Таня сжала кулаки.

- Вот я тебе покажу! Сейчас Власьевну крикну! Будет тебе тогда! Не смеешь наш огород...

И Таня бросилась к школе.

- Власьевна! - кричала она.- Власьевна!

Власьевна выскочила на крыльцо с мокрой тряпкой в руках. С тряпки стекали на доски мутные струи.

- Что такое? Что ты кричишь, Таня? Что случилось? - спросила она испуганно.

- Там... в огороде... мальчишка морковку рвет... целыми пучками... всю разорил.

- Морковку?!

Власьевна взмахнула мокрой тряпкой и помчалась в огород. Таня даже испугалась: "Ну и будет этому мальчишке!"

Но вдруг Власьевна замедлила шаг, прикрыла ладонью глаза от солнца, всмотрелась, остановилась и молча стала выжимать тряпку.

Таня раскрыла рот.

- Закрой рот,- сказала Власьевна,- ворона влетит. Ишь, шуму подняла. Это же Сашка.

- Так что?

- Что "что"? Верно, дело делает.

Власьевна подошла к мальчишке.

Он поднялся с земли.

- Здравствуй, Сашка.

- Здравствуйте.

- Что, за морковь взялся?

- Ага! Мамка сказала - пора.

- Ну и хорошо, хорошо, молодец!

Таня стояла столбом и ошеломленно переводила глаза с Власьевны на мальчишку.

Власьевна поглядела на нее и рассмеялась.

- Эх ты! Вора поймала! Он ведь морковь прореживает. Он по морковным грядам ответственный.

- Как прореживает?

- И чему вас там только учат! Вот погляди,- Власьевна нагнулась к грядке и развела руками узорчатую ботву,- видишь, как она тесно сидит. Так из не ничего не выйдет, одни хвостики будут.

- А он?

- А он лишнюю выдернет, а той, что останется, и будет место, где расти, наливаться.

Таня вся заливается краской, даже уши у нее горят,- вот уж, правда, начудила.

Она сконфуженно косится на Сашу.

- А можно, я тоже буду?

- Ну что ж, помогай... Научи ее, Сашка.

И Власьевна уходит.

Саша смотрит на Таню гордо и презрительно:

- Что, съела?

И Тане приходится промолчать. Она покорно спрашивает:

- Мне где можно?

- Вот этот кусок делай. Только смотри мне: тяни, которая слабая, а хорошую оставляй.

- Эту можно тянуть?

- Можно.

- А эту?

- Ну, вот!.. она же толстая.

Поработали молча.

- Тебя как зовут?

- Таня.

- А меня Саша. Будем знакомы.

- А меня папа Чижиком прозвал..

- Да ведь это птица.

- Ну так что? Он же в шутку.

- А где твой папа?

- На фронте.

- И мой. А он кто?

- Танкист.

- Ого! Ну ладно,- можно и Чижик. Я ребятам не велю дразниться, а то, знаешь...

Поработали еще, Саша говорит задумчиво:

- Чижик... А налетела, как гусь: "наш огород, наш". Огород школьный. Все ребята сажали. А она клекочет как гусыня.

- Ну ладно, будет тебе, я ведь не знала!

- Не знала, не знала... Чудо-юдо какое!

Что оставалось делать Тане? Она только быстрее задвигала руками. Дело шло на мировую; как вдруг откуда-то раздался тоненький насмешливый голосок: "От горшка два вершка, похожа на гушя, нашумит, накричит, а я не боюшя".