Повесть о дружных - Ирина Карнаухова

Вот появились и холмовские. Нюра и Манька выросли на пороге плечом к плечу, разные, как в сказке о рукодельнице и ленивице: Нюра чистенькая, вымытая, приглаженная, а Манька растрепанная, с новой дырой на многострадальном платье. Но почему-то у Нюры было сконфуженное и растерянное личико, а Манька смотрела задорно и вызывающе.

- Здравствуйте, Елена Павловна.

- Здравствуй, Нюра.

Нюра толкнула в бок Маньку - здороваться надо.

- Здравствуйте, Лена Павловна.

Девочки продолжали стоять на пороге, прикрывая собою вход.

- А можно,- робко спросила Нюра,- еще одно?

- Что еще?

- Дитё не будет канючить. Мне с ним некуда.

Нюра отступила в сторону. В дверях стояла круглая Тонька.

- Никто ее не берет,- сказала Нюра огорченно: - всё куда-нибудь укатится. С другими бабушка Трохова осталась, а ее не берет. Беда мне.

- Ну, пускай идет,- сказала Лена,- у нас ведь сегодня не занятия. Начнем.

Лена распределила работу. Таня, Саша и девочки Веселовы должны были подклеивать учебники, Петька - завертывать их в чистую газету, а Алеша, у которого был красивый почерк, должен был надписывать.

Нюра и Манька взялись за карты. Лена велела им подклеить две растрепанные карты, вырезая нужные куски из третьей.

- Я тебе с подружкой, Нюрочка, это поручаю, потому что ты самая аккуратная. А здесь, знаешь, как нужно тщательно. Вот отсюда вырежь, сюда наклеишь. И смотри внимательно, чтобы всё совпадало точно.

Власьевна внесла огромную кастрюлю с клейстером. Ложкой разлила его в несколько консервных банок. Кастрюлю поставила на пол в углу.

- Не хватит,- будете отсюда добавлять. Можно мне, Елена Павловна часика на три в колхоз сбегать? Потом вернусь и всё приберу.

- Пожалуйста, Власьевна, вы пока здесь не нужны.

Работа закипела.

Тане очень нравилось взять старую грязную книгу, разгладить страницы, обрезать махры, подклеить переплет и сделать из растрепы что-то приличное.

Она старалась работать как можно быстрее, чтобы не задерживать Петьку и Алешу. От усердия она высовывала язык, сопела и косилась на Сашу. Тот всё делал быстрее и как-то ловчее.

Но зато Саша вдруг застывал с торчащим вверх пальцем, намазанным клеем, и начинал читать, переворачивая страницы левой рукой. Потом спохватывался и еще быстрее брался за дело.

Петька ловко завертывал книжку в газету и каждый раз любовался своей работой. Алеша вырезал белую этикетку, наклеивал ее на переплет и тщательно выводил название учебника.

Когда Саша и Таня долго возились над книжкой, Алеша начинал разрисовывать этикетку завитушками и цветками. Некоторые учебники получались даже нарядными.

В разных углах класса ползали по полу, лязгая ножницами, Манька и Нюра. Они подклеивали карты.

Климушка и Тонька возились в углу, играя счетами. В открытые окна тянуло сладким запахом медуницы; ветерок шевелил пушистые волосы Леночки.

Ребята работали сосредоточенно. Таня не замечала, как шло время. Только вдруг стала ныть спина, слипаться от клея пальцы. Другие ребята стали тоже потягиваться, оглядываться по сторонам. Начались разговоры.

- Ты чего,- зашипел Петька на Таню,- плохо клеить стала! Вон переплет отстает. Посадят девчонок, а они всегда так, без толку. Что я тут заворачивать буду? Забирай обратно, брак делаешь. Вот выйдем из школы,- как дам тумака!

Таня только что собиралась ему ответить, как громкий вопль пронесся по классу. Все испуганно вскочили. Леночка выронила из рук стопку книг и бросилась в угол, где играли малыши. Нюра уже стояла там и горестно восклицала:

- Ну что я с ней делать буду! Куда я с ней теперь! Горюшко мое!

Круглая Тонька, визжа, сидела в кастрюле с клейстером, и густая белая масса стекала на пол по ее пухлым ногам. Климушка стоял рядом, выпучив глаза.

Ребята засмеялись, загалдели, протискивались вперед, и Тонька, довольная общим вниманием, успокоилась, милостиво улыбалась и всё глубже погружалась в клейстер.

- Она вшяла кубик. Я ее штукнул... она шела,- бормотал Климушка.

У Нюры слезы выступили на глазах.

- Ну ничего, Нюра,- сказала Леночка,- тащи ее в кухню, вымой там и платье заполощи.

Нюра рывком вытащила Тоньку из кастрюли.

- У, противная! - и с сердцем шлепнула девчонку. Брызги клея полетели во все стороны. Тоньку уволокли в кухню, сестры Веселовы вытерли пол, и все снова уселись за работу. Но теперь уже больше работали языки, чем руки.

- Ну и Тонька!

Климушка чувствовал себя героем дня.

- Я как штукну, а она как шела...

- Я же говорю, девчонки таскают с собой всякую мелюзгу. Только работать мешают.

Ребята заметно устали.

- Ну, на сегодня довольно,- сказала Елена Павловна.- Книжки сложите на подоконники, а карты надо повесить на доску,- чтобы просохли. Помоги-ка мне, Саша.

Лена подняла с пола карту, которую склеивала Манька, и при помощи Саши повесила ее на доску. Отступила на шаг, взглянула.

- Что это? - спросила она испуганно,- что это ты наделала?

Ребята гурьбой бросились к карте. Громкий хохот пронесся по классу.

- Ай да Манька!

- Ну и умница!

- Вот это здорово, весь мир перестроила!

Посредине пустыни Сахары разлеглось Черное море; Онежское озеро забралось на Памир; какие-то неведомые реки поплыли по Ледовитому океану; горный хребет, пополам перерезал Волгу...

- Как же ты это так, Маня?

Манька опустила голову и затянула плаксивым голосом:

- Тут дырки были, я их заклеила, из той карты вырезала, вы велели...

Она тянула нудно, слезливо, всё ниже опускала голову, но Таня заметила,- глаза у нее были озорные и насмешливые.

"У, противная! - подумала Таня.- Это она нарочно Леночку испытывает!"

Леночка тоже быстро взглянула на Маню, и лицо у нее стало строгое.

- Ну вот что,- сказала она строго,- вы, ребята, можете идти, завтра придете в то же время, а ты, Фролова, останешься. Пока клей не высох, отдерешь это всё осторожно, протрешь тряпочкой и сделаешь всё как следует. Я послежу.

Манька явно хотела заверещать, но Лена уже отвернулась от нее, а Саша шагнул к ней вплотную и сказал:

- Ты смотри у меня!

Манька испуганно шарахнулась.

Первые мозоли

Однажды вечером Власьевна долго ждала Лену, всё что-то ворчала себе под нос и разбирала какие-то колоски.. Она нисколько не обращала внимания на Таню и даже раз, наткнувшись на нее, крикнула: "Брысь!" Будто Таня кошка! Таня обиделась, а Власьевна дернула ее за хохолок и сказала:

- Ладно, ладно, надулась, как мышь на крупу... Власьевна о деле думает, а ты знай молчи!

Когда Лена вернулась, Власьевна напоила ее чаем, убрала со стола и сказала строго:

- Ну, Лена Павловна, надо о деле говорить.

- А что такое?

- Да вот Марья Петровна сказала, что новая заведующая позадержится, случилось у нее что-то. А ячмень на школьном участке - он не ждет. Ему всё равно, заведующий или кто. Он под косу просится. Гляди, осыпаться стал.

Власьевна взяла пучок колосков и потрясла его над столом. На белую скатерть посыпались серебряные зерна. Власьевна легонько потрогала их пальцем.

- Вот он, батюшка, яровой хлебушко. Сейчас каждое зернышко дорого, а им птицы зобы набивают. Не порядок!

Таня сразу пугается, ей представляются птицы с огромными раздутыми зобами и пустое-пустое, жалкое поле, а в лавке нет ни кусочка хлеба.

- Как же будем? - спросила Власьевна и посмотрела на Лену испытующим взглядом.

- Как будем? - говорит Лена.- Сами уберем.

- Как же это?

- Мы с ребятами,- вставила Таня.

- Погоди, Чижик... Старшие ребята сейчас заняты... Так как же, Елена Павловна, кто убирать делянку будет?

- Школьные работники: вы да я, да Мария Петровна, да вот Таня нам в помощь. Как вы думаете, справимся?

Власьевна всё так же серьезно, в упор смотрела на Лену.

- Так вы ведь не умеете, Лена Павловна?

- Научусь. Ваших ребят тоже кто-то учил. Завтра же и начнем.

Тут Власьевна улыбнулась.

- Правильная ты девушка, Лена. А я-то, старая, думала, ты скажешь: "Я учительница, мое дело ребят учить".

- А я комсомолка,- говорит Лена спокойно.- Рассказывайте, что нужно делать.

- Самим придется за голову, самим за руки. Сейчас от колхоза помощи ждать нечего. Им со своим-то едва управиться. От темна до темна стар и мал работают. И ребят трогать нельзя. Трудновато, конечно, придется, но если хорошо возьмемся, в недельку и уберем.

- Что же,- сказала Лена,- раз надо, сделаем.

* * *

На другой день Власьевна разбудила сестер на рассвете. У нее уже кипел самовар, приготовлен был узелок с завтраком. Обернутая холстинкой, стояла у стенки коса. Попили чаю и отправились.

В поле их ждала Марья Петровна. Она была в больших мужских сапогах; широкая юбка подоткнута за пояс.

На соседних полях в предрассветном легком тумане тоже виднелись люди. Ячмень звенел на тихом ветру. Ноги холодила роса. Робко зачирикала первая проснувшаяся пташка.

Власьевна пощупала пальцем лезвие косы - остра ли?