Специалист - Грегг Гервиц

– Ладно, может, я и поверю, если правда принесешь разрешение. Кто его знает, может быть, и ты, наконец, стал нормальным парнем, Специалист! Мы ведь неплохие ребята. Просто мы устали от всей этой чепухи. Мы никогда не выходим за рамки, разве что отдерем разок-другой какую-нибудь шлюшку да стащим чего-нибудь, чтобы погонять адреналинчик.

Все еще вне себя от такой серьезной уступки Тима, Медведь выпалил:

– Отдерете, как ту автостопщицу, которую насиловали весь август и еще два месяца подряд?

– Чушь собачья, мы ее не насиловали. Просто мы на ней тренировались. Вот те парни внизу – да, они действительно устроили групповуху с Энни Наручные Часы. Но вы ведь не слышали, чтобы она жаловалась?

– Просто у нее был занят рот, – ответил Тим.

Дядюшка Пит рассмеялся:

– Ну вот, ты и сам понимаешь, что хорошая шутка никому еще не вредила. Смотри: если бы мы и правда насиловали ту девку, то почему же она не обратилась в полицию? Черт подери, да мы же ей услугу оказали, она ведь с нами не скучала. Знаешь, что я думаю? Вы, граждане, слишком завистливы. Ваши гробы на колесах никогда не подарят вам того ощущения, которое бывает у байкера: сердце не замирает, не свищет в лицо ветер. А вы, копы? Вам же платят за то, чтобы вы присматривали за нашим весельем. В моем распоряжении целая куча «мочалок», и это только здесь, а дома я могу приласкать свою любимую милашку.

– Господи, у тебя что, телевизора нет? – спросил его Медведь.

Дядюшка Пит вытянул шею, соображая, смеяться ему над этим или нет.

– У нас свой мир, со своими правилами, мы живем и умираем согласно им, как и вы, только вы живете и умираете по чужим правилам.

– Зато в ваши правила входит мочиться друг на друга и коллекционировать нашивки летчиков, чтобы потом вставлять их между ног мертвым женщинам, – сказал Медведь. – Так чьи же правила лучше?

– Да, но мы занимаемся этой дребеденью только для того, чтобы отпугивать добропорядочных граждан. Нам слюнтяев не надо. Не стоит недооценивать политику устрашения. Но мы уже не заставляем новичков сношаться с Кобельком. – Дядюшка потрепал пуделя по голове.

– Это большой прогресс, – заметил Тим.

– Теперь мы клянемся делать настоящие поступки.

Тим вспомнил слова Герреры об убийстве в качестве испытания и подумал: уж не это ли Дядюшка считает «настоящим поступком».

– Сейчас я играю по-крупному. У меня есть особняк на холме. На байке я выезжаю только во время слетов или похорон, потому что у меня есть жемчужно-голубой «лексус-купе» с автопилотом, французским литьем и интерьером цвета слоновой кости; там есть даже спутниковая навигационная система. Эта тачка колесит практически без посторонней помощи. Мы не зацикливаемся на мелочах. К черту белое братство. На нас цветные очки, и все, что мы видим вокруг, – зеленого цвета. – Он примиряюще улыбнулся Геррере. – Так мы присоединили к нам другие байкерские клубы. Мы молоды и агрессивны, мы верим только в себя и в звонкую монету.

– Вы пытаетесь присоединить и «метисов»?

– Нет, они нас не интересуют. Эти ублюдки только рисоваться горазды.

– А Чуч Миллан? Я слышал, что он больше не рисуется.

Пудель встал на все свои четыре лапы, и Дядюшка Пит почесал ему брюхо; кобель перевернулся на спину и затряс лапами от удовольствия.

– Все, разговор окончен. Если хотите продолжать, езжайте за ордером, а я позвоню адвокату, и уж тогда потанцуем.

Тим прошел к столу и выключил диктофон. Затем он взял в руки Z-образную деталь и подошел к Дядюшке Питу. Совершенно сбитые с толку Медведь и Геррера напряженно следили за ним. Пудель оскалил на Тима зубы, но это был всего лишь пудель.

– Мы с тобой оба знаем, что при нападении на конвой и при убийстве Чуча Миллана применялся пулемет AR-15. Мы оба знаем, что это, – Тим подбросил металлическую деталь, – съемный автоматический спуск, в данном случае незаконный, так как применяется только в полностью автоматическом боевом оружии. Наши эксперты не могут подтвердить, что использовалась данная модель автоматического спуска, – пули были другие. Вполне возможно, что при стрельбе использовался другой спуск. Но мы все-таки сможем сделать так, чтобы у тебя появились поклонники еще и в лице тюремных надзирателей. – Тим наклонился, чтобы проговорить это в лицо Питу: – Ты можешь и дальше соблазнять других своей грязной пропагандой, но для нас ты – обычный убийца. Меня не интересует, как будет продвигаться расследование этой истории с разборной пушкой, я просто хочу, чтобы тебе наконец-то надрали задницу.

Перед тем как отойти, Тим вдавил деталь автомата в мясистую грудь Дядюшки, откуда она упала ему на колени.

Дядюшка Пит одарил Тима змеиным взглядом, но затем по его широкому лицу расползлась улыбка. Он качнул бородой и захлопал в ладоши:

– Неплохо, Специалист! Мне нравится твой подход к делу.

Тим вышел, за ним Геррера и Медведь.

Дядюшка Пит крикнул им вслед:

– Я все еще настроен прокатиться без шлемов во время похорон. Вы и вправду обещаете?

– Обещаем.

– Ну смотри, Специалист! Утром передай бумагу моему адвокату. Мы выезжаем в полдень.

Женщина все еще ждала в коридоре. Она отвела их вниз. У дверей Тим, несмотря на ее протесты, снял куртку. Байкеры насторожились. Не обращая на них внимания, он подошел к девушке с подбитым глазом, сидевшей на диване. На ее тонкой руке была татуировка: «Собственность грешника. Руками не трогать». У нее тоже было четыре пальца на левой руке; и в области пятого сустава виднелись свежие швы.

– Сколько тебе?

– Девятнадцать.

– Ты в порядке?

– Я в порядке, коп. Не маячь.

– Ну ладно, – Тим встал с корточек. – Будь счастлива со своим достойным возлюбленным.

Он подошел к Геррере и Медведю, уже стоявшим у выхода, и они шагнули наружу, жмурясь от яркого света прожекторов.

6

Когда Тим вошел в дом, Дрей сидела на диване, вытянув ноги. На ней были форменные брюки заместителя шерифа, скроенные на заказ специально для беременных. В том месте, где живот Дрей округлился под тяжестью восьмимесячного плода, пуговицы на брюках были расстегнуты. Когда Тим вошел в кухню, она повернула к нему заплаканное лицо. Он бросил на стол свои бумаги и присел на краешек дивана.

– Господи, мне так нравился Фрэнки. Как же теперь Дженис без него?

– Джим сказал, что неважно.

– Вот что значит риск. – Она попыталась придать лицу строгое выражение, какому научилась у своих старших братьев и которое сохраняла на работе все эти восемь лет, исполняя обязанности единственной женщины в должности помощника шерифа Мурпарка, но ее губы продолжали дрожать, и голос прозвучал хрипло: – Мне хочется обвинять во всем самого Фрэнка. Хочется думать, что он совершил ошибку, сделал что-то неправильно. Представляю, как Дженис подняла трубку…

Она положила голову ему на колени, и Тим несколько минут гладил ее волосы. Мелисса Июэ, постоянная ведущая теленовостей канала КСОМ, окруженная циферблатом и меняющимися картинками съемок с мест происшествий, спокойным и бодрым голосом обнародовала не совсем верные подробности недавнего побега. Обычно Тим и Дрей делились новостями каждый день, поэтому Дрей знала, как все произошло на самом деле.

Простонав, она расстегнула молнию и некоторое время водила рукой по животу. Тиму было приятно смотреть на нее – так же, как и во время ее первой беременности, хотя сама Дрей не любила своей полноты.

– Поела? – спросил он.

– Да, чуть не лопаюсь. А ты?

– С самого завтрака ничего не ел.

Тим заметил, как она нахмурилась, глядя в телевизор, и тоже посмотрел на экран. Дана Лэйк, лос-анджелесская дива из категории знаменитых юристов, сидела на крутящемся офисном стуле напротив Мелиссы Йюэ и как орешки щелкала вопросы телеведущей о своих подопечных, вырвавшихся на свободу. Дана постоянно выступала перед журналистами, представляя каких-нибудь преступников, начиная от уэствудского насильника до террориста со взрывчаткой в ботинках, задержанного в Международном аэропорту. Она выглядела потрясающе: белая фарфоровая кожа, идеальные черты лица и густые каштановые волосы. Однако назвать ее красавицей мешала какая-то дисгармония в ее чертах. Несмотря на всепобеждающую женственность, в ней было что-то отталкивающее – может быть, несколько тяжеловатая нижняя челюсть, а может, слишком холодный изгиб губ. Ее лицо напоминало прекрасную маску, которая была чрезмерно отполирована мастером. Дана Лэйк оперлась локтями на стол ведущей, вытянув руки и демонстрируя безупречный покрой своего костюма.

– Ненавижу эту шлюху, – сказала Дрей. – Весь вечер паясничает, а толком ничего так и не сказала. Ларри Кинг представил ее как «ослепительную женщину-юриста, которая никогда не надевает один и тот же костюм дважды». Как будто из-за этого ею все должны восхищаться. А куда она девает однажды надетые костюмы? Обменивается ими с такими же пресыщенными стервами?