Марготта - Екатерина Шашкова

Банда наконец-то закончила думать, и вперед вышел главарь. Ну то есть самый быкообразный и, возможно, не самый тупой. Уставился на меня сверху вниз и гаркнул что-то невразумительное. Знание местного языка на меня во сне не снизошло, но смысл угадывался без труда. Ну точно, «Мальчик, дай закурить!» Мальчиком меня называли часто, даже когда я была причесанная и умытая. А уж определить половую принадлежность чумазого существа, одетого в растянутую футболку и грязные шорты… Это же натурально средневековое мировоззрение – раз в штанах, значит, пацан. Не доказывать же обратное.

Я хихикнула в такт собственным мыслям. Главарь повторил фразу, придав красной роже еще более зверское выражение.

– Отвали, собака страшная, – ответила я, показывая ему язык.

Переспрашивать в третий раз мордоворот не стал, но среагировал удивительно быстро. Подскочил вплотную одним звериным прыжком, схватил за левую руку и отработанным жестом завернул ее мне за спину. Я такого буйного наступления совершенно не ожидала, но все-таки извернулась и уцепила его свободной рукой за ворот рубашки. Рубашка была хорошая – льняная. Держаться за такую одно удовольствие, с шелковой или атласной пальцы давно бы соскользнули.

Некоторое время мы занимались перетягиванием друг друга. Громила явно действовал не в полную мощь. Захоти он надавить чуть сильнее, от моей руки осталось бы сплошное крошево костей, надежно упрятанное под кожей. Он, видимо, подумал о том же самом и усилил нажим. В запястье что-то ощутимо хрустнуло, рука до локтя взорвалась болью. Я взвизгнула, но рубашку не выпустила. Боль меня только подстегнула, я потянула изо всех сил, и ткань с треском лопнула. Бандит от неожиданности выпустил меня и попытался вернуть обратно раздираемую на лоскутки одежду, но тут уже я разжала руку, и он, не ощутив ожидаемого сопротивления, картинно плюхнулся на задницу.

И тогда я побежала. Уж бегала-то я всегда быстро, а в тот момент еще и окружающие условия были очень благоприятные. В том смысле, что если бы эти хмыри меня догнали, то условия стали бы исключительно неблагоприятными, и это подстегивало лучше любого секундомера.

Меня конечно же догнали. Было бы глупостью предположить, что я смогу скрыться в незнакомом городе от здоровых сильных парней, которые знают здесь каждый переулок. Просто в один распрекрасный момент, когда пыхтение за спиной уже стало отдаляться, я немного расслабилась. И пропустила мгновение, когда сразу два мордоворота выскочили мне наперерез из боковых закоулков. Все. Добегалась.

Я вжалась спиной в какую-то арку и мысленно настроилась на то, что дома меня уже не дождутся. Прощай, Ксанка. Прощай, Глюк. Прощайте, мама, папа и прочие родственники…

Вперед опять вышел главарь и многозначительно одернул разодранную рубашку. Остальные остались стоять на почтительном расстоянии. Наверно, никакой реальной опасности во мне не видели и только готовились насладиться потрясающим зрелищем избиения ребенка. Я поняла, что самым верным действием сейчас было бы просто сесть и зареветь. Красиво так зареветь, душевно, чтоб даже самое каменное сердце растаяло от жалости. Я даже шмыгнула носом для разминки. И вдруг поняла, что не могу. Может, запас слез закончился, а может, откуда-то вынырнула совершенно неуместная здесь гордость. Глупо, но я выпрямилась и посмотрела главарю в глаза, всем видом показывая, что он мне глубоко безразличен.

И в тот же момент резко пригнулась, пропуская над собой удар огромного кулака. Если бы такой зазвездил мне в лицо – осталась бы без носа. А так отделалась только дрожью в коленках. Зато кулак в лучших традициях дешевых комедий по инерции впаялся в стенку, и достойной наградой мне за увертливость был обиженный вопль главаря. Но надеяться на милосердие теперь уж точно не стоило. Нападающий зашипел, как закипающий чайник, и бросился на меня, распахнув объятия, в которых, наверно, и медведю пришлось бы несладко. А такому хрупкому созданию, как я, и подавно.

Я уже мысленно приготовилась к тому, что со всем моим телом сейчас произойдет то же самое, что несколькими минутами раньше с рукой, но из-за спины бандита вдруг раздался резкий окрик. Он обернулся и непонимающе уставился на одного из своих же ребят. Окрикнувший практически не уступал главарю по физическим данным, разве что выглядел чуть-чуть младше и немного умнее. Он размахивал руками и отчаянно пытался что-то объяснить главарю. Так как из всех здешних фраз я понимала только паузы, то за достоверность цитат не поручусь, но звучало все это примерно так:

«Да отпусти ты мальчишку, с него и взять-то нечего!» – усиленно доказывал парнишка.

«Не твое дело, Кьяло! Он меня оскорбил!»

«Ну и что? Убивать его теперь, что ли?»

«Отвали. Что хочу, то и делаю!» – прикрикнул главарь, уже начиная терять остатки терпения.

«Действительно, Кьяло, успокойся. Тебе-то какая разница?» – вмешался еще один бандит.

«А большая разница! – разъярился Кьяло. – Я, может, не хочу, чтобы люди за просто так помирали!»

«Где ты людей видишь? Ты на уши его посмотри!»

Ну и дальше в том же духе. Я стояла и наслаждалась неожиданной передышкой, а голоса спорящих тем временем становились все злее. В моей непутевой голове даже мелькнула мысль: если разговор будет продолжаться таким же образом, они вполне могут передраться между собой, а я благополучно убегу, и никто не хватится. По крайней мере, хватится, но не сразу. О том, что бежать мне попросту некуда, думать как-то не хотелось.

«Не дорос еще, чтобы мне указывать!» – вопил тем временем главарь.

«А может, перерос? Это ты ведешь себя как ребенок, у которого отнимают игрушку!»

«Оба вы дети», – снова влез тот, который до этого пытался успокоить Кьяло.

«Я тебе покажу ребенка! Да я тебе сейчас за ребенка… Да ты у меня прощения на коленях просить будешь за такое…»

«Никогда ни у кого ничего не просил и не собираюсь!»

«Ты вообще понимаешь, против кого прешь?»

«Да уж получше тебя…»

«Да тихо вы…»

Оба спорщика мгновенно замолчали и напряженно замерли. Кажется, я единственная не поняла, что произошло, но на всякий случай тоже затаила дыхание и прислушалась. И услышала.

Где-то недалеко по булыжной мостовой цокали копыта. Определять количество лошадей я по звуку конечно же не умела. Более того, даже не была уверена, что это лошади, а не какие-нибудь ослы. Хотя подкованные ослы на улицах ночного города представлялись с трудом, поэтому я для себя сделала выбор в пользу коней. И не ошиблась, потому что спустя всего несколько необычайно долгих секунд из-за поворота показались всадники.

Их было четверо, все в кольчугах и с мечами на поясе, у двоих в руках факелы. Я первый раз в жизни увидела настоящий факел и глазела на него, забыв про все. Ну что тут поделать, меня всегда интересовало, почему тряпка, которая горит, не сгорает через пару минут. И даже через полчаса иногда не сгорает. Впрочем, никаких секретов я не рассмотрела, загадка так и осталась загадкой. Зато выяснилось, что факелы не только светят, но и немилосердно воняют. Интересно, как сами всадники-то эту вонь выносят?! И тут, словно в подтверждение моих мыслей, один из них оглушительно чихнул. В ответ раздалось нестройное «Будь здоров!», после чего внимание наездников переключилось на нас, замерших в ожидании. Мужчины в кольчугах с интересом рассматривали меня, вжавшуюся в стенку, главаря и Кьяло, застывших друг против друга со стиснутыми кулаками, остальных членов банды, дружно пытающихся сделать честные лица.