Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова

– Влад, – тихонько позвала я. – Влад!.. Скажи мне… Скажи мне хоть что-нибудь…

Ответа не последовало.

Около часа я пролежала на кровати, глядя в потолок сухими, невидящими глазами. Тело мое ныло, все кости казались переломанными, все внутренности сбились в один бесформенный ком; куском мяса – вот чем я была. Куском бесполезного мяса, куском дерьма.

Если бы я действительно решила покончить с собой – я бы сделала это именно сейчас. Но я не сделала. Такого счастья ты от меня не дождешься, мой забавный Валентин. Мой смешной, потешный, забавный Валентин.

Через час я заставила себя подняться и принять душ. Мысль о бэби вела меня под уздцы, тащила на коротком поводке, подталкивала в спину. Если мои расчеты верны (а они не могут быть неверными), то бэби уже приехала сюда. Или приедет в самое ближайшее время. Значит, есть вероятность увидеть ее сегодня в «X-files», не будет же она сычом торчать в номере. Или в крайнем случае – завтра. Либо в холле, либо у подъемника, либо на одной из трасс. Меня совершенно не беспокоило то, что я никогда не видела ее раньше.

Я узнаю ее.

В конце концов, ее… о, господи, дай мне силы это пережить!., ее любил Влад, а я чувствовала Влада как никто. И потом – духи. Чертов «Ангел». Но если и это не сработает, если и это… Дня через три-четыре сюда приедет он сам. И тогда я точно узнаю ее. Она, бэби, будет рядом с ним. И тогда в их безоблачном горнолыжном (порнолыжном, твою мать, порнолыжном!) ландшафте нарисуюсь я. Я явлюсь им как бог из машины, с пистолетом «Макаров» в руке. Можно только представить, как вытянутся их физиономии, как затрясутся их поджилки, как они наложат в штаны; кусок дерьма – не я. Куски дерьма – они. Собственно, вот для чего мне был нужен пистолет, вот зачем. Посмотреть на сладкую парочку сквозь его дуло, а дальше…

Я понятия не имела, что будет дальше. Что будет, то и будет. Пробьемся касками, как говорит Шамарина.

А сейчас я отправлюсь в «X-files».

…Я сразу узнала ее.

Хотя она вовсе не была похожа на бэби. Мое усталое, измотанное арьергардными боями за Влада воображение рисовало платиновую блондинку модельной внешности, со стертым среднестатистическом лицом карманной Клаудии Шиффер, с самовлюбленными ключицами и мозгом пересмешника. Бэби должна была обожать трахаться под Кении G, жрать шоколад под «Пет Шоп Бойз» и грустить о быстротечности времени под Дженнифер Лопес. Бэби должна была повсюду искать зеркала, подкрашивать губы, даже заходя в сортир, и задалбывать окружающих тем, какой волнительный писатель Паоло Коэльо. Бэби должна была быть женственна до состояния студенистости, но при этом мастерски превращать в желе своего любовника, как только он отказывал ей в какой-нибудь девичьей прихоти. И хотя платиновые блондинки модельной внешности бывают совершенно разными, я хотела видеть бэби именно такой.

Полной, абсолютной, восхитительной дурой, чтобы сказать (если не Владу, то хотя бы себе самой): и на эту кретинку ты меня променял?..

Я сразу узнала ее, я сразу узнала этот запах, он доминировал над всем: над карликовыми побегами «Хьюго Босс», над чахлым подлеском «Мабуссен», над поваленными стволами «Органзы», над песчаной почвой «Самарканда».

«X-files» был переполнен: множество молодых и не очень лиц, покрытых мимолетным зимним загаром, множество компаний. Бэби же сидела за столиком в углу у окна, в абсолютном одиночестве. Именно из этого угла и тащило «Ангелом». За те десять минут, что я наблюдала за ней, к бэби подкатилось не меньше четырех типов. Очевидно, с подогретой алкогольными парами жаждой познакомиться. Но всех четверых бэби каким-то образом спровадила.

Что ж, я буду пятой.

Прихватив в баре кофе и рюмку коньяка, я направилась в вонючий ангельский угол.

– Вы позволите? – спросила я, остановившись у столика. И чуть было не добавила «бэби», но вовремя спохватилась. – Вы позволите присесть?

– При условии, что вы не будете ко мне приставать, – лениво процедила бэби.

Однако!..

– Не буду.

– Тогда прошу.

Ей, действительно, было двадцать. Никак не больше, ни на день. И она была не блондинкой, а самой натуральной брюнеткой. Короткая, почти экстремальная, мальчишеская стрижка венчалась концептуальной буддистской косичкой, а в правом ухе болталась сережка в виде креста. Туда же, в правое ухо, был воткнут наушник от плейера. Сам плейер лежал на столе в компании зажигалки «Zippo», стакана с молочным коктейлем, рюмки водки и двух пачек «Мальборо». Из пепельницы уже торчало штук десять окурков: бэби выкуривала сигареты до самого фильтра. Так в двадцать лет курила я сама.

По «X-files» свободно перемещались массы сизого дыма, в нем было шумно и тепло, но не настолько, чтобы сидеть здесь в майке. А бэби сидела в майке. Уж не для того ли, чтобы каждый желающий мог по достоинству оценить ее воинственно торчащую грудь, ее провокационно выпирающие соски? Уж не для того ли, чтобы каждый желающий мог полюбоваться ее шикарными татуировками: растительный орнамент на правом предплечье и кельтский узор, опоясывающий левое. Шею бэби стягивало с полдюжины дешевых бус, которые можно купить в любом магазинчике, торгующем псевдоэтнической лабудой. И еще… еще бандана на запястье.

Бандана добила меня окончательно.

Некоторое время я рассматривала бэби, я жадно пожирала ее глазами, нисколько не стыдясь своей жадности.

– Что-то не так? – поинтересовалась наконец бэби. – У меня что, сопля из носа торчит?

– Нет. – Я смутилась. – Все в порядке. Сопля не торчит.

– О'кей.

Слово «о'кей» я ненавидела ничуть не меньше, чем междометия «йоу» и «бла-бла-бла», но слетевшее с губ бэби, оно почему-то не вызвало у меня протеста.

А самым странным оказалось то, что бэби вообще не вызвала у меня протеста.

Ее нельзя было назвать ни красивой, ни даже хорошенькой, но… Она была ослепительна.

Ослепительна. Именно так. Высокий упрямый лоб, резко очерченные скулы, широкие, почти мужские брови и глаза цвета гречишного меда. Глаза были особенно хороши. Глаза и губы по-детски пухлые, смугло-розовые. Даже крохотная болячка в правом уголке нисколько их не портила.

– Что вы слушаете? – спросила я.

– А-а… Одних мощных людей.

– Что именно? – Я проявила завидную настойчивость, я была готова на все – лишь бы бэби не сорвалась с крючка.

«Раммштайн», «Гуано Эйпс», хор балканских цыган, на худой конец – Земфира со товарищи, какая разница, что слушает бэби?

Но ее ответ меня поразил:

– Джазовые ребята. «Сингерсанлимитед».

«Singers Unlimited»! Я обожала «Сингерсанлимитед»,

я заслушала до дыр три их диска, их изощренный и прозрачный джазовый вокал заставлял мое сердце биться быстрее, а ноздри трепетать. Я почти не расставалась с ними, пока не появился Влад. А когда он появился – я рассталась не только с ними, я рассталась со всем. Без всяких сожалений.