Трудно Разлюбить (СИ) - "Uma"

— Черт! Зачем ты меня обманул с фоткой?! — заорала я, наверное, уже больше из упрямства, чем от обиды. Я убрала с лица волосы и нагнулась, чтобы поднять платье. — С ума сошел, Данил… Господи, как мне не хочется с тобой ругаться! Но ты же сам нарываешься…

Он стоял передо мной в белой майке и синих джинсах, смотрел на меня своими теплыми карими глазами, а между бровями пролегли две вертикальные полосы. Моё маленькое счастье мучилось чувством вины.

Я пришла около часа назад, оставила маму с детьми одних. Племянница уже достаточно взрослая, чтобы присмотреть за братом и бабушкой. Я в ее возрасте вовсю помогала матери разносить почту и мыть по вечерам полы в аптеках, магазинах, в подъездах жилых домов.

Охранник у входа в корпус 2 попросил меня назвать мои имя и фамилию. Назвавшись Жанной Ветровой, я улыбнулась ему не очень скромно, да еще подмигнула. Шкаф в черной форме со значком “НО” остался равнодушен к моим попытками расположить его к себе.

— Цель вашего визита и номер апартаментов, — сурово произнес он.

— Да как вам сказать…, вообще-то хотелось бы учинить здесь теракт, но на взрывчатку не хватило денег! — начала я, строя из себя наивную потаскуху. — У меня тут на втором уровне бойфренд живет. Цель секс…, - Я весело пожала плечами и хихикнула, — номер не запомнила почему-то…

— Имя и фамилия жильца! — оборвал мои хиханьки охранник, и его прорвало грубой насмешкой. — У кого же такой поганый вкус?

Потом он позвонил Данилу, и тот подтвердил, что ждет в гости даму. Дверь его апартаментов, как выразился охранник, была приоткрыта. Я вошла немного несмело, боясь нарваться на маму Данила или еще на кого-нибудь из его близких. Но оказалось, что он, открыв мне дверь, вернулся в душ, откуда теперь разговаривал со мной под шум воды:

— Я сейчас. Ты пока там яичницу сваргань… Денек был тяжелый, да и вечер не обещает быть томным…

Слушая его, я не спускала глаз с его красивого влажного тела, по которому текли водяные струи. И чего он подался в брокеры, и почему он не стриптизер из какого-нибудь паршивого клуба? Право, мне было бы легче. Я сняла джинсовую куртку, разулась и шагнула к нему в распахнутую душевую кабину.

— Что у нас вечером…?

Прелюдии не случилось. За неделю мы успевали соскучиться друг по другу. Парень не врал, говоря, что, кроме меня, у него никого нет. Это чувствовалось в нетерпеливых движениях его рук, ритме дыхания. Я тоже шлюхой никогда не была.

Мне не пришлось его раздевать. Ему ничего не стоило задрать подол моего платья в цветочек. Мы оба плавали в удовольствии. Оно накатывало на нас сначала сильными толчками, затем более мягкими и плавными волнами. Потом я обтерла его с ног до головы махровым полотенцем, поцеловала чуть ниже пупка и оставила стоять посреди ванной. Мой мужчина хотел есть не меньше, чем меня…

Все испортило приглашение в ресторан и подарок. Другая бы прыгала от счастья, я же понимала, что меня ведут на смотрины к Светозарову, поэтому одевают, как инстаграм — куклу и собираются накормить деликатесами, как жертвенную овцу в день заклания…

— Ты! Конечно, ты! — я кинулась Данилу на шею, — прости, малыш… Тебе очень больно? — мои губы начали искать следы пощечины. — Знаешь, как я тебя люблю? Но розовые сопли мне чужды. — Давай одеваться! Что ты наденешь, скажи, я найду и принесу…

“”” “”” “””

К “Новому Олимпу” мы подъехали вовремя. Я в сапфировом платье, в серебристых туфельках на высоких каблуках. Даниил в сером костюме, который выбрала я.

Небоскреб был похож на гигантский сталагмит, выросший из самого центра нашего города и сосавший из него силы. На парковке не меньше сотни машин. У входа два охранника проверяли документы и пропуска у желающих посмотреть на небоскреб изнутри.

Даниила и меня пропустили без заминки. И вот я оказалась внутри гигантского холла. Сверху свисал огромный сталактит, люстра из стекла и металла, освещающая пространство тысячами лампочек. Я вздернула подбородок, вцепилась в руку своего спутника, ища в нем опору и защиту.

Мимо нас прошла охрана Светозарова, ее отличали от обычных охранников дорогая форма и удивительная внешняя одинаковость, — красивые мужчины одного роста с боссом. Самого Кирилла я пока не видела и вряд ли увижу. Такие мужики, как он, по низам редко ходят. Охрана поднялась на служебном лифте, а мы зашли в общий зеркальный лифт, в котором свободно стояло человек пятнадцать. По мере повышения уровня лифт освобождался. Мало кто поднимался на 10 уровень. Именно там, по словам Даниила, находился ресторан “Аркадия”.

— Почему так высоко? — спросила я его по дороге. — Дорого, наверное, там ужинать…? Необязательно передо мной выкладываться. Я не облезу, если поем в более дешевом месте…

— Я сам там ни разу не был, — натянуто улыбнулся Даниил, — мне интересно…

“Аркадия” это зал на двадцать столиков, с мозаичными полами и стенами, изображающими средиземноморские пейзажи, — рощи, водоемы, сады, полные обнаженных людей и кротких животных. Зал освещался хрустальными бликующими люстрами. В кадках по периметру росли оливковые деревца и пальмы. Наш столик был посреди зала, ничем не прикрытый. Я изумленным взглядом насчитала, кроме нас, еще три пары гостей. Официант, словно глухой и немой, принес нам шампанское, разлил его по бокалам и ушел.

— За тебя! — Данил поднял бокал и склонил голову набок, ожидая моего ответного жеста. — Ты очень красивая, как обычно, конечно…

— Можно подумать, ты обращаешь внимание на мою внешность, — улыбнулась я, зная, что бордовая помада на моих губах лежала ровно и пока не растекалась. — Ты лучше знаешь то, что у меня ниже пояса…

— Значит это повод познакомиться поближе, — Даниил нервничал, не знал, куда смотреть, какую позу принять, поэтому ерзал на стуле, как школьник за партой. — Тебе здесь нравится, надеюсь…? По-моему, ничего особенного… Птички и обнаженка…

Я была готова ему поддакнуть, чтобы внушить некую уверенность, которой ему явно не хватало. Однако это было бы неправдой; “Аркадия” казалось мне самым приятным местом на земле, роскошным и простым одновременно. Я расслышала свирель флейты и звон небольшого фонтанчика.

Мы не успели съесть первое блюдо, — точно не могу сказать из чего оно состояло, еда таяла во рту оставляя привкус икры и устриц, — как в зал, шелестя длинным подолом красного платья влетела юная красавица-азиатка. За ней шли два охранника. Этот вход происходил у меня на глазах, но за спиной Даниила, поэтому ему пришлось не очень ловко развернуться. За девушкой с охраной шел мужчина в смокинге. Я слегка приоткрыла рот. Не каждый день видишь представление под названием “ослепляй и властвуй”. Боже ж ты мой! Кирилл сошел со своих небес.

— Это Кирилл Светозаров, — подсказал мне Даниил, повернувшись ко мне. Он сказал это загадочным шепотом.

Я кивнула ему в ответ:

— Я знаю, кто это… Знаю, малыш, — и отвела взгляд от столика, за который сели Кирилл и его пассия. — Он тоже меня помнит, раз решился устроить этот выход…

Глаза моего возлюбленного мне не верили, смеялись, не доверяли, искали во мне признаки душевного нездоровья. Видя, что я вполне нормальна и даже способна допить шампанское, Данил спросил:

— Он помнит тебя? Но как… Жанна, ты его знаешь, откуда? — он перестал ерзать на стуле, замерев от удивления. — Жанна, я не понял…

Да, нужно было объяснить, откуда дочка уборщицы знает Кирилла Светозарова, раз уж слетело с языка такое признание. Я расслабилась, схватила свой бокал и сделала им в воздухе вертикальную линию.

— У них тут на берегу реки дедушкин дом был. Мы с мамой вытирали за ними пыльку и выносили мусор, — ответила я, злясь не догадливость Данила. — Работка ничего себе. Дед добрый был старикан, без понтов… Кирилл в него был… Ну мама так считала, теперь вижу, она ошибалась…

Глава 8

Вскружить мне голову могли люди, их поступки, слова, может даже внешность, но не деньги. Когда у меня появлялись деньги, я тратила их на племянников без жалости. В дни скудности я умела зажимать себя в такие узкие рамки, что забывала поесть. Маме и детям еда была нужнее, считала я. От меня на этом свете мало толку, я не подарила свету ни ребенка, ни доброй мысли. Мои должники знали, что мне было стыдно требовать назад долги, поэтому занимать ко мне ходили соседи, знакомые, редкие подруги. Над дурочкой Жанной смеялись даже пьяницы, мол, она дает и не только деньги…