Лапландцы. Охотники за северными оленями - Роберто Боси

Именно в этот период один из путешественников, исследуя берега реки Торн, к северу от Северного полярного круга, посетил лагерные стоянки Тингвара и Сиггевара, которые были известны как одни из самых древних в шведской Лапландии. Эта зона была отмечена на карте, правда довольно приблизительно, Олуффом Треском в 1543 г. Согласно карте, в одном месте на реке существовал торговый пункт, где иноземцы обменивались товарами с лапландцами: для них было выбрано место, где они могли оставлять шкуры и оленьи рога. Обмен проходил так, что обе стороны непосредственно не встречались.

В 1570 г. некий Франц Хогенбург на основе рисунков Авраама Ортелия, картографа из Антверпена, сделал шестьдесят карт севера. Эти очень подробные карты стали откровением для ученых того периода. Особый интерес представляет тот факт, что Ортелий разделил верхние пределы Скандинавии на три региона. Область на Севере, ближе к Арктике, он назвал Скрикфиннией. К центру и востоку находились области (в настоящее время принадлежащие Финляндии и России), которым он дал название Лапландия. Западную область он назвал Финляндией.

В 1554 г. Ортелий посетил Франкфуртскую ярмарку, куда съехались торговцы и путешественники почти со всей Европы. Там он встретил фламандского географа Герарда Кремера – Меркатора, который в том же году закончил свою работу над картой Европы. О сколь многом, должно быть, побеседовали эти двое географов! Обнаружив свое согласие по многим вопросам важных открытий того времени, они решили отправиться путешествовать вместе.

Рис. 17. Гравюра XVII в., на которой показаны сани, запряженные северным оленем. Ясно видна типичная форма челнока саней. След проходит между ногами животного.

Северная Скандинавия у Меркатора получила два древнескандинавских названия: Финляндия и Лапландия. Последнее включает также Кольский полуостров и область вокруг озера Инари. Хотя это искусственное деление сохранилось до сих пор, страна получила на карте точную топографическую детализацию.

Торговцы из северных стран отправлялись в Лапландию на всех доступных им тогда транспортных средствах: верхом на конях и на лодках. Выгружая товары в Лулео, они искали кочевников и их меха. С завоеванием свободного города Новгорода воеводой из Москвы новгородские торговцы утратили торговую монополию вдоль северной береговой линии. Московские власти послали своих собственных купцов на торговые пункты вдоль мурманского побережья и залива Кандалакша. Можно было сказать, что началось открытие лапландцев. Путешественникам и торговцам открылся новый мир, о существовании которого Европа и не подозревала. Но в этом древнем мире ничто не умерло и не окаменело. Все было полно жизни; казалось, будто доисторические люди просто вновь появились среди снегов и болот арктических пустынь.

Знаменитая семья Строгановых, которые впервые открыли путь через Урал, позволивший России расшириться в глубь Сибири, к 1500 г. владела монастырем на Кольском полуострове. Это была сугубо лапландская внутренняя территория. Задача монахов состояла в том, чтобы обратить язычников в христианство. Строгановы владели также некоторыми горными предприятиями для добычи соли, которая продавалась за российские рубли. Рядом уживались меркантилизм и монашеское дело. Но очень скоро, соблазненные богатыми месторождениями и обилием мехов в Сибири, Строгановы ушли из Лапландии и предоставили самим себе своих бородатых монахов. Когда Строгановы уехали, были также оставлены хорошо вооруженные воины, чья миссия состояла в защите монахов от дикарей. Однако монахи поняли, что они вполне способны жить и работать без этой охраны. Никому не нанося обид, они продолжили свою миссионерскую деятельность среди людей, которые были столь же безобидны, как и они сами. Ибо лапландцы были простыми охотниками, которых, сказать по правде, всегда сбивало с толку присутствие столь устрашающе вооруженных солдат.

Рис. 18. Гравюра XVII в. с изображением лапландского охотника с большим луком азиатского типа. Его жена несет подвешенную на плечах колыбель из коры.

Рис. 19. Гравюра XVII в. с изображением лапландской пары: женщины, держащей в руках люльку с младенцем, и мужчины с топором.

В начале XVII в. в Лапландию нанес визит уполномоченный представитель короля Швеции Карла IX, Даниэл Хьорт. Он не мог не обратить внимание на то, что в одном месте, где река Торн расширяется между пологими холмами, была обнаружена большая группа лапландцев. Область, где они обитали, включала в себя два озера поразительной красоты. Это было идеальное местоположение для церкви. Олуфф Треск был на верном пути: он случайно обнаружил ключевую точку всего округа. Сначала на косе в направлении современного Паксуниеми была построена часовня. Затем по приказу, содержавшемуся в королевском послании от 26 сентября 1673 г., на небольшом полуострове была построена деревянная церковь, которая до сих пор возвышается над рекой.

Тем временем приходской священник из Питео Николас Андрэ вступил в отношения с торговцами лапландским мехом на реках Луле и Пите. Эти охотники спустились с самых высоких гор в Скандинавии, находящихся между Кебнекайсе и Сулитьемой. В районе, окруженном этими вершинами, зеленые пастбища чередовались с бескрайними льдами. В горном воздухе мерцали широкие озера, полные рыбы, а на их берегах лапландцы построили земляные хижины – на расстоянии одного дня пути старыми тропами. Очень часто рядом с жилищем была нъяла – ящик или небольшая деревянная хижина на столбах, где хранилось от волков мясо северного оленя. На каждом озере была своя небольшая лодка, вытащенная на берег, когда она не использовалась. От озера Вестеньяуре до великих спусков Луле, ото льдов Бламаннсисен до древнего поля битвы Юккасьярви, лапландцы создали цепь коммуникаций, поддерживавшую связи между различными семейными кланами, рассеянными по всей обширной территории, и дающую им возможность участвовать в торговле. Здесь было поле для обращения в христианскую веру, и священник из Питео не упустил эту возможность. В 1619 г. в Стокгольме он напечатал молитвенник на лапландском – это самый древний документ, которым мы обладаем, – на языке кочевников. Затраты на публикацию щедро оплатил король Густав II Адольф, оказав первую официальную помощь и поддержку миссионерам.

Одним из их числа во второй половине XVII в. был итальянский монах, несомненно, первый итальянец, который проник в Лапландию, – священник Франческо Негри из Равенны.

Знания о Скандинавии в Италии были несколько туманными даже в то просвещенное время. Спустя несколько лет Норвегия и Швеция все еще считались островом, а его северная часть – наполовину необитаемой.

В 1663 г. сорокалетний священник решил отправиться в эти неизведанные земли, и эта затея обернулась для него трехлетним путешествием. «Вся славная книга природы предстала передо мной, и если я испытывал недостаток в умении читать ее, то, по крайней мере, хотел посвятить себя одной странице… чтобы наблюдать там дивные труды Высшей Длани», – писал позднее Негри в своем труде «Viaggio Settentrionale».

Воображение его разыгралось еще больше, после того как он прочел работы Олава Магнуса.

Негри пересек Германию и Польшу и отправился в Стокгольм. Продолжая двигаться по суше, он прибыл в город Торнео (ныне он находится на современной границе между Швецией и Финляндией). Путешественник пересек реку и достиг центра горной промышленности, известного как Ваппа-Вара (почти современная Сваппавара). Начиная с этого пункта и до мыса Нордкап, которого он стремился достичь как конечной северной границы Европы, Негри столкнулся с величайшими трудностями. После многочисленных невзгод и пребывания в течение многих месяцев в сердце Лапландии он направился обратно в Стокгольм, все еще полный решимости достичь своей цели, но несколько более благоприятным маршрутом. Прошел год. Затем в октябре, в самом начале ужасной северной зимы, он покинул Эльсинор в Дании. Во время сильной бури он добрался до фьорда Берген, откуда снова отправился в Тронхейм, а затем в Центральную Швецию, поскольку это была область Эстерсунд. Вернувшись в Тронхейм, он отправился на Лофотенские острова. Здесь и вдоль норвежского побережья Финляндии, вплоть до мыса Нордкап, он наталкивался на множество лапландцев, чей образ жизни описал в своих «Письмах». Содержащиеся в них некоторые заблуждения со временем были исправлены. «Письма» были изданы посмертно в Падуе в 1700 году и имели множество читателей. Его сочинения – живое отражение того, что он видел своими собственными глазами. Их интересно читать, а их литературные достоинства завоевали им почетное место в итальянской литературе XVII в.

В 1673 г. некий Иоганн Шеффер издал во Франкфурте книгу под названием «Lapponia», которая была близка по тематике работам Олавса Граана и Иоанна Торнеуса, представлявшим собой краткие отчеты о миссионерской работе и исследованиях в Лапландии. Эти работы не были изданы. В 1672 г. Шеффер обратился к ним и создал одну из лучших книг, когда-либо написанных о лапландцах. Книга содержала кладезь свежей информации о фольклоре, нравах и религиозных обрядах этого народа. Если теперь все большее количество миссионеров отправлялось в Лапландию, то, возможно, сподвигла их на это именно книга Шеффера.