Развод (СИ) - Малиновская Маша

Ну как появится…

Но вслух я решаю не говорить этого. Я вообще с ней разговаривать не хочу.

— Это их дело. Они муж и жена, сами разберутся, что им делать, — отвечаю уклончиво.

— Как вы с Гордеем? — рот Риты, подведённый насыщенно-бордовой помадой, некрасиво изгибается, когда она пытается усмехнутся во время затяжки. — Только ой, вы-то уже не муж и жена.

Мне уже порядком её сарказм надоел, и я решаю прекратить эту словесную игру.

— И каким боком это всё касается тебя, Рита? — разворачиваюсь к ней и складываю руки на груди.

— Да таким, — она тоже смотрит на меня. Теперь уже не прикрываясь сарказмом, а с явно выраженной злостью. — Ты эгоистка, Ира!

— Не поняла тебя, — сдвигаю брови.

— Да что ты не поняла? — усмехается. — Думаешь, я не видела, как ты утащила Гордея? Где вы там вдвоём зависли… Думаешь, это было незаметно?

Честно — я в шоке. Даже не сразу нахожусь, что на этот выпад Рите ответить. Бред же несёт какой-то. Сущий.

— А если и заметно, то что? — пожимаю плечами, всё ещё надеясь, что в уже бывшей подруге проснётся разум и логика.

— Да тебя же задело, что он мне внимание стал уделять, да? Это задело? Только я не могу понять, какого чёрта. Вы в разводе. Всё. Точка. Гордей — свободный мужик.

Что ж…

— Рита, какое внимание? — теперь уже усмехаюсь я. Весь этот разговор выглядит настолько комичным, а точнее даже сюрреалистичным, что мне действительно становится смешно. — Или ты о том, как пыталась цепляться к нему?

— Такое, Ирочка, такое. Знаешь, ты прав на него больше не имеешь. Всё, забудь. Однажды я тебе его уже уступила. Больше такого не будет.

То ли у неё истерика, то лишнего выпила. Бред несёт какой-то.

— Рита, ты перебрала? — качаю головой. — Когда это ты мне Гордея уступить успела?

Она поворачивается ко мне всем корпусом, её брови взлетают вверх, а в глазах проскакивает вспышка.

— А разве Гордей тебе не рассказывал?

— Что он должен был мне рассказать? — в груди начинает печь. Слова Риты кажутся бредом, но они роняют в мою душу тревогу.

— Мы с Гордеем раньше были вместе.

Glava 10

Нет, эта майка не подойдёт. В офисе я часто снимаю жакет, так мне работать удобнее, а у этой шёлковой блузы без рукавов плечи узковаты и видно синяк — отметину, которую вчера в кабинке ресторана оставил на моём плече Гордей. И тут без вариантов что-то подумать, ведь чётко видно, что это укус — точки от зубов по кругу.

Поэтому я убираю безрукавку обратно в шкаф и надеваю шифоновую блузку с рукавами. Главное не прикасаться к саднящему месту, напоминающему о вчерашнем. А то я себя поймала на этом: и когда душ принимала зачем-то прикоснулась, и когда завтракала.

А ещё чувствую, что зависаю в своих мыслях. Слова Риты меня вчера зацепили. С одной стороны — ну были у них отношения и были. Это же было до того, как мы с Гордеем начали встречаться и поженились. До меня у него была жизнь, у меня тоже были отношения, пусть и не зашедшие дальше прогулок и лёгких поцелуев.

Другой вопрос, именно то, что и вызывает во мне царапающее внутреннее чувство, это почему Гордей мне более чем за десять лет так ни разу и не обмолвился, что у них с Ритой были отношения. Он ведь прекрасно знал, что мы подруги. Да и она молчала…

Это кажется странным и неприятным. Даёт тревожащий осадок.

Пью кофе и вызываю такси. Завтра, наконец, я смогу забрать свою машину из сервиса. Ужасно надоело каждый раз ждать авто.

День на работе проходит спокойно. Антон Макарович сегодня в офисе отсутствует, уехал куда-то по делам прямо с утра и сказал, что до вечера уже не приедет. Мне и хорошо, признаться. Не придётся в очередной раз придумывать, почему я не пойду на кофе, а ведь он уже раз пять предлагал.

Но я не хочу. Просто не хочу и всё.

Однако, спокойным день перестаёт быть тогда, когда мне приходит сообщение от свекрови. Бывшей уже формально, но она не перестала ведь быть бабушкой моей дочери.

“Ирочка, я с электрички сразу к вам с Викулей, а потом Гордей меня ближе к восьми заберёт”

Ой-ой. Я ведь напрочь забыла, что Светлана Викторовна должна сегодня приехать. Просто из головы вылетело! А ведь нужно успеть теперь и за Викой в сад заехать, и в магазин за продуктами, и что-то хотя бы приготовить. Убраться не помешает. И на всё про всё у меня будет часа два. Негусто, скажем так.

В половину пятого я убегаю. Снова сетую про себя, что моя машина не со мной, но делать нечего. На такси заезжаю в супермаркет, покупаю овощи, курицу и пирожные к чаю. Знаю, что Светлана Викторовна и сама привезёт что-то сладкое, но как принимающая хозяйка не могу не накрыть стол.

Со свекровью мы никогда не враждовали, но и подругами нас назвать сложно. Всегда были ровные, выдержанные отношения. И хотя Светлана Викторовна ни одного замечания никогда мне не сделала, всегда хвалила и просила к её визитам относиться рутинно, я так не могла. Мне казалось, что все мои косяки и недочёты, как хозяйки, сразу выходят на передний план. Старалась убраться, приготовить что-то к встрече.

И сегодняшний вечер теперь мне кажется катастрофой, потому что я не успеваю. Я попросту забыла, что она приедет. А точнее, думала, что к нам с Викой она придёт завтра, а сегодня сразу Гордей с вокзала заберёт её к себе.

Пока еду в детский сад за Викой, пытаюсь вспомнить, когда я протирала пыль вообще в гостиной, и не под самую ли крышку грязных вещей в корзине в ванной. И обязательно надо полить фиалки, которые Светлана Викторовна мне подарила в начале лета!

После сада с Викой забегаем домой, я даже разрешаю ей сразу же увалиться с планшетом, чтобы посмотреть мультики. Хотя нет, не сразу, сначала велю убрать кукол, которых она ещё вчера оставила прямо на полу в детской. Сама же быстро обмазываю специями курицу, обкладываю картошкой и ставлю в духовку. Режу салат и красиво выкладываю на тарелку пирожные.

Точно! Фиалки же ещё!

В дверь звонят ровно через пару секунд, как духовка сообщает, что время готовки вышло.

— Бабуля! — пищит Вика, выбегая вприпрыжку из своей спальни.

— Привет, моя ясочка, привет, моя зайка хорошая, — бросив сумку и пакет у порога, Светлана Викторовна тут же крепко обнимает внучку. — Ой, соскучилась по тебе, ягодка моя!

Пока внучка и бабушка заняты бурными приветствиями, я переставляю сумки свекрови на полку, забираю у неё пальто. Она, правда, протестует, говорит, что и сама может.

Вика же заливается соловьём. Ей хочется рассказать бабушке сразу обо всём. И про садик, про стихи, которые ей нужно выучить, ведь на празднике урожая она будет играть саму Осень, и про поход с Гордеем в парк, где он покупал ей банановую вату, и про новую куклу, что подарила моя мама.

Пока они болтают, я накрываю на стол и зову свекровь. Та целует внучку в макушку и просит минут двадцать посмотреть мультики или поиграть, а сама подходит к столу.

— Ириша, ну что ты опять колотилась, — опускается на стул. — Тем более, ты же работаешь сейчас. Ну когда тебе вот это вот всё делать?

— Да мне не сложно, — опускаюсь на второй стул и понимаю, что я хоть и волновалась, но свекровь видеть действительно рада.

— Ой, кстати! — она снова встаёт и уходит к своему пакету. — Я тут кое-что нам с тобой принесла, Ириш.

Возвращается Светлана Викторовна с бутылкой красного вина. Ставит её на стол и показывает на пробку, предлагая дать ей штопор.

— Давно не болтали, Ирин, — улыбается. — Пока Гордей за мною приедет, как раз пообщаемся. А то всё бегом да бегом обычно.

Я чувствую некоторое напряжение. Мама Гордея наш развод приняла. Расстроилась, конечно, плакала даже. Но приняла, сказав, что мы взрослые люди и нам решать, когда Гордей на вопрос что же случилось, ответил коротко, что мы приняли такое решение и оно обсуждению не подлежит.

Но сейчас мне почему-то кажется, что Светлана Викторовна всё же хотела бы знать хоть что-то. Горько её материнскому сердцу. Вот и взяла вино, чтобы по душам побеседовать.