Тихая моя родина - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С.К.: Это вечный закон любого раскола: отколовшаяся от Церкви часть всегда продолжает до бесконечности внутренне дробиться на бесчисленное количество самостоятельных фрагментов, которые постепенно совершенно перестают быть похожими на «первораскольников». Во что выродилось, например, героические катакобники, восставшие против «сергианства» — без слез смотреть невозможно. Они так же раздробились на бесчисленное количество сект, порою — жалких, порою — омерзительных, но в любом случае — нисколько не напоминаютщих первые катакомбные общины. А разве лютеров раскол не постигла та же судьба? Сегодня к нам приезжают представители бесчисленного количества протестантских сект, на которые раздробилось лютеранство, и от которых в ужасе отшатнулись бы первые лютеране.
Любой раскол всегда порождаем недовольством действиями церковной иерархии, а иерархия всегда дает к этому достаточно оснований. Но дело в том, что только единая церковная иерархия может гарантировать единство церковного вероучения. Оставшись без иерархии, любые раскольники вскоре начинают петь «кто в лес, кто по дрова» и разбредаются в разные стороны, как овцы, оставшиеся без пастыря. Раскол сам по себе — не ересь, но любой раскол постепенно приобретает черты ереси, потому что у раскольников «сколько голов, столько и озарений». Мы видели уже в какую чушь верили старообрядцы, сколько у них за 200 лет накопилось диких мнений. Вот что значит остаться без иерархии.
А представьте себе, что при большевиках Церковь не пошла бы за митрополитом Сергием. Оставшись без централизованного церковного управления, Русская Церковь распалась бы на множество сект, любая из которых сейчас выглядела бы столь же жалко, как и нынешние катакомбники.
Есть только одна реальная причина для того, чтобы заявить о своём неподчинении церковной иерархии: если иерархия вся совокупно впадет в явную ересь. Пока же «наверху» не исказили ни одного догмата, всё остальное надо терпеть, иначе всем конец. Увы, и ныне не всех убеждают горькие исторические примеры того, как страшен раскол.
H.C.: Минувшим летом пять семей, усомнившиеся в правоте «старой веры» из Белослудского и Нижнетоимского приходов Сольвычедского уезда во главе с крестьянином Иваном Гулиным, представителем белослудских аароновцев, задумали съездить в Москву и там на месте посмотреть и разузнать, какая вера истинная… На родину искатели истинной веры воротились ещё в большем смущении и сильнейшем подозрении относительно правоты раскола… «Видим, — говорят некоторые из них, — что мы в расколе, да исправиться тяжело. Как мужичек, когда выпьет вина, так и на другой день не может исправиться — всё голова болит. А ведь мы-то больше 30-ти годов вино-то это старое пьем. Тут не вдруг оправишься, всё болит.»
С.К.: Видите, как трудно бывает «включить обратку»? Православным стоило бы помнить хорошее правило компьютерщиков: прежде чем совершить какое-либо действие, подумай, сможешь ли вернуться в исходное положение.
Н.С.: В последнее время одним из могучих средств для усиления раскола и влияния его на православный народ, являются участившиеся случаи оправдания на судах пропагандистов, уличенных в своём преступлении. Православным частенько приходится выслушивать от раскольников такие мысли: «По закону равны, что ваша мирская Церковь, что наша — стародревняя. Миссионеров посылают только для того, чтобы все зараз не ушли из Церкви в старую веру». Миссионеру приходиться давать ответ на вопрос начетников. «Знает ли царь-то, что ты здесь ездишь?»
С.К.: Это общая черта всех времен и народов: судить о мире по узкому кругу своего общения. Если все мои знакомые смотрят телевизор, значит все люди смотрят телевизор. Если все вокруг меня — старообрядцы, так похоже, что один только миссионер и не старообрядец. И всё же нам сегодня трудно представить себе то общество, которое не было информационным, и то до какой степени отдельные группы населения были изолированы, ничего вообще об окружающем мире не зная.
Н.С.: Никита Худяков из Тотемского уезда рассказал: «Не столь давно ушла к филиппанам моя мать. Услышал я про это после её нового крещения и спросил, зачем и как она допустила совершить это над собою и принять на душу великий гpex. «Все крестились, — твердо заявила мне мать, — и Катерина, и Марья, ну и мне время пришло». «Но ведь грешно, противно закону Божию это крещение». «Не велико и дело-то сделала. Три только раза окунулась, какой тут грех?» — отвечала мне моя простая мать».
С.К.: Думаю, многим из нас известны бесчисленные примеры подобного рода религиозной безграмотности, помноженной на религиозное безразличие и стадный инстинкт. В этом смысле ни чего не изменилось.
Н.С.: В расколе есть люди очень религиозные, старающиеся жить благочестиво, быть добрыми, отдающиеся подвигам и трудам от чистого сердца, но таких мало. Большинство же раскольников озабочены лишь точным исполнением всех мелочных правил. Ревнитель исполнения обрядов, считается ревнителем веры. Пастыри почти всех приходов, зараженных расколом, особенно, где есть федосеевцы, проповедующие свободную любовь, с печалью B сердце жалуются на господствующую в расколе распущенность, разврат с его темными сторонами.
С.К.: Поразительно, не правда ли? Суровый аскетизм раскольников, на который с немым восхищением смотрит средний православный, соседствует у них с разнузданным развратом, на который средний православный смотрит уже с немым отвращением. Но ни чего удивительного тут нет. Это соседство крайностей — характерная черта всех почти расколов и сект. Так, один из «епископов» современных катакомбников, гордящихся своей строгостью, выложил в интернете воспоминания откровенно порнографического содержания. Раскольников, оставшихся без здравого духовного руководства, вечно бросает из крайности в крайность.
Н.С.: Особенно резко дурною чертою у раскольников последнее время стала замечаться их жадность к деньгам. «Что неурядиц у нас с этими деньгами, — говорят иногда про своих заправил старообрядцы, — всех деньги смутили».
C.K.: Сколько мы последнее время наслушались про жадность православного духовенства, про «попов на мерседесах». Про сектантскую жадность почему-то никто не говорит. Между тем и сейчас безудержное корыстолюбие иных протестантских пасторов способно куда больше поражать воображение.
Н.С.: Есть в епархии местности, где закоренелый раскольник не допустит православному идти по той стороне дороги, откуда дует ветер, ибо ветер, дующий через православного, может перенести с него на раскольника что-нибудь худое. B Нижнетоимском приходе есть обыкновение мыть скобу двери, когда за неё подержался православный. Там бывает у дверей даже 3 скобы, и истинные раскольники ни когда не осквернят себя прикосновением к «мирской» скобе. Среди новленских раскольников распространено такое мнение, что если священник едет или идёт, то всячески надо стараться уклопиться от встречи с ним. Если же сделать этого ни как нельзя, лучше лечь на дорогу лицом к земле, и хотя
