Прерванный сон - Вирджиния Лавендер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ммм… Но тогда налей и мне. Ты, как я вижу, прекрасно тут ориентируешься. — Эллен попятилась, нащупала ногой стул и с облегчением на него уселась. Так проще было скрыть дрожь в коленях и учащенное дыхание.
Тилль невозмутимо пожал плечами и повернулся к плите.
— Печенье в коробке, — проинформировала она его. — Масло в масленке.
— А сахар в сахарнице, да? — поднял бровь Тилль. — Я учту, спасибо. Но вот есть ли чай в чайнике? Ах да, я же его заварил как раз перед твоим метким и беспощадным ударом… Прошу, прекрати мучить свои прекрасные волосы. Ты же их все повыдергиваешь! Момент…
Эллен смущенно отпустила очередной накрученный на палец локон, а Тилль ловко разлил заварку по смешным чашкам с мордочками зверей — лисы и лося. Девушка хранила для себя, а гостевой сервиз доставала только в крайнем случае. К тому же чашки она покупала сама, а сервиз, если честно, принадлежал ее матери. Наверное, Тилль наткнулся на эти нехитрые приспособления для питья чая в шкафу и безошибочно выбрал самые ее любимые.
— Тебя не шокируют чашки? — поинтересовалась Эллен, сморщив нос. — Мои подруги считают их странными. Любопытно, что ты сразу схватил именно эти.
— У меня, знаешь ли, есть знакомый итальянец, который заваривает чай в кастрюльке, — доверительно поведал ей Тилль. — Хочешь шоколадку?
— Хочу… Но у меня ее нет.
— А у меня есть. — И он жестом фокусника сунул руку куда-то за занавеску и достал оттуда большую коробку с великолепным пралине.
— Ох!.. — Эллен сглотнула слюнки. — Я на диете… Я и так вчера…
— Съела все пирожные? Когда я их попробовал, сразу решил, что тебе понравится. Только не говори, что не любишь шоколад.
— Это было бы бессовестной ложью, — печально призналась девушка. — Ладно, змей-искуситель, давай конфету. Но только одну.
— Так-то лучше. — Тилль улыбнулся, собираясь еще что-то сказать, но тут звонок в очередной раз оглушительно заверещал.
— Наверное, это Бриджит, принесла мою сумочку. Она же понятия не имеет, что там нет ключей, — улыбнулась Эллен. — Минуту.
— Не открывай, мало ли кто там, — неожиданно попросил Тилль. — Вдруг грабители?
— Ты же меня спасешь.
— И все равно, не открывай, — упрямо гнул свое гость, нахмурив брови. — Ты же никого не приглашала?
— Ну, вдруг что-то важное?
Она направилась к двери, беззаботно напевая. Странное помраченное состояние сознания, начавшееся вчера в магазине готовой одежды, постепенно преобразовывало унылую окружающую реальность в цветущие розовые кущи, оглашаемые трелями соловьев.
Задумавшись над сим странным фактом, Эллен распахнула дверь, машинально отметив, что та и не была заперта, и стремительно рухнула с небес на землю. На крыльце, в сером непромокаемом плаще и черном кепи, с тремя розочками в правой руке, тщательно завернутыми в гофрированную бумагу, стоял не кто иной, как ее жених Эдвард.
— Надеюсь, я не помешал? Сегодня ведь четверг… Эллен, что с тобой, ты меня слышишь?
Она проглотила комок в горле, покашляла, незаметно вздохнула. Да, все точно, по четвергам Эдвард всегда наносил ей визит, ровно в семь. Неужели уже семь часов? Вот это да! Надо же было так заболтаться…
— Конечно же, нет… то есть да. Нет, не помешал, да, рада тебя видеть.
Эллен выдавила из себя вымученную улыбку, с трудом подавляя желание захлопнуть дверь прямо перед носом своего ненаглядного жениха.
— Заходи. Я необычайно счастлива, что ты пришел. Необычайно. Какой приятный сюрприз!
— Дорогая, с тобой точно все в порядке? Ты пила?
— Как можно!
Эдвард вручил ей розочки и привычно поцеловал в щеку.
— Проходи-проходи… Очень рада… Представляешь, ко мне заглянул новый знакомый Бриджит!.. — попыталась защебетать Эллен, охваченная внезапным приступим паники.
При упоминании имени ее лучшей подруги Эдвард еле заметно поморщился.
— Он был так добр, что принес мне мои ключи. Подумать только, я опять их забыла в учительской, а Бриджит не могла прийти, и мне пришлось лезть в окно!
Ой, что же я делаю? Я же вру… И как мне теперь их познакомить?.. Лучше уж провалиться сквозь землю… Что подумает Тилль? О, Тилль!.. — проносилось в ее голове, отражая царящую там полнейшую сумятицу мыслей.
Однако попавшая в безвыходное, на ее взгляд, положение девушка продолжала без умолку болтать всякую ерунду. Она потащила Эдварда в кухню, отводя взгляд куда угодно, только бы не встретиться с зелеными, такими зелеными глазами. Только бы не видеть, как в них гаснут золотистые искорки…
— Мистер Гоффмайер, позвольте представить вам мистера Фэлькона, моего жениха, — каким-то увядшим, безжизненным голосом, наконец сказала она.
— У вас великолепный вкус, мистер Фэлькон, — услышала Эллен равнодушный, низкий баритон и похолодела. — Я искренне восхищен. Сожалею, но должен откланяться: у меня назначена еще встреча. Мистер Фэлькон, мисс Дэвис, всего доброго. Безмерно рад знакомству.
Эдвард пробормотал что-то рутинно и безупречно вежливое. Эллен же ничего не ответила, стояла, крепко стиснув руки, молясь про себя, чтобы это поскорее закончилось. Пусть она получит положенную выволочку за то, что принимала у себя незнакомого мужчину, но лишь все как-то закончилось… Она опомнилась, только когда хлопнула входная дверь.
— Дорогая, — услышала девушка над ухом знакомый холодноватый голос, в котором сквозило плохо скрытое безразличие, — тебе все-таки плохо, да? Открой глаза. Выпей воды. Прими успокоительное. И скажи на милость, откуда взялись эти осколки?
Как можно было легко предположить, мисс Дэвис ожидал весьма неприятный разговор. Впрочем, вместо того чтобы переживать и проникаться чувством вины, она только отрешенно кивала — и на упреки в дружбе с необузданной и невоспитанной Бриджит, и на замечания, что нехорошо принимать у себя дома посторонних мужчин, и на справедливые обвинения в рассеянности и неаккуратности.
Осколки главного свидетельства ее рассеянности и неаккуратности были торжественно выметены и выброшены в мусорное ведро. С надлежащей сопроводительной речью, весьма назидательной и имеющей несомненную риторическую ценность. До тошноты.
Эллен со всем соглашалась, ощущая, как в висках поселилась тупая боль, и, похоже, надолго. Успокоительное, которым ее напоил педантичный и предсказуемый, как кибернетическая машина, Эдвард Фэлькон, совершенно не помогло.
С какой стати я все это выслушиваю? — вдруг удивилась она. Мы ведь еще даже не женаты… Почему это я должна, мучаясь головной болью, еще и терпеть присутствие в доме неприятного мне человека. Да ни за что! Жалко, что не ему по голове попало вазой, — хоть какая-то польза была бы!