Не надо, дядя Андрей! (СИ) - Зверева Марта

А мелкая дрянь начинает ржать.

Просто заливаться хохотом, сгибаясь пополам и хлопая себя по бедрам, задыхаясь от смеха, останавливаясь, чтобы набрать в легкие воздуха и снова согнуться, держась за живот.

Я стою как столб и член мой продолжает стоять как столб, будто бы ему похер, что вокруг происходит шоу Бенни Хилла.

Анжелка наконец падает на пол, подскакивает, пытаясь устоять на каблуках, ее волосы всклокочены, платье задралось и из-под него видны кружевные резинки чулок, морда в слезах и соплях, и Лиза уже просто сползает по стене, садясь на пол и продолжая только всхлипывать, глядя на это все.

У меня в голове нет ни одной мысли. В ней стоит звон, похожий на тот, что издавал лоток. И звон становится все сильнее. Я не ощущаю ни ярости, ни досады. Вообще ничего. Только противоестественное спокойствие. И звон.

Наверное, именно он мешает мне рявкнуть на этот цирк, выставить одну, отправив на второй этаж, умыть вторую, впихнуть успокоительное и усадить в машину.

Я просто стою и аккуратно заправляю член в рабочую форму, благо он немного сдулся. Обхожу кресло, поднимаю с пола лоток, ставлю обратно. Поднимаю кресло в рабочее состояние. Делаю все то, что должен был бы делать после того, как мы с Королевой отлично развлеклись бы и она уехала, а я…

БЛЯДЬ!

Я вспоминаю, что сам сказал Лизе быть готовой к вечеру!

Анжела наконец обретает равновесие, хватает свою сумку и вылетает из кабинета, прошипев мне в лицо:

— Мудак! Ты еще пожалеешь!

Я уже пожалел. Ох, как о многом я пожалел.

Но до этого мы еще дойдем.

Наклоняюсь, хватаю Лизу за локоть и вздергиваю ее вверх. Она ржет-заливается уже ненормально, истерически.

— Вернись в комнату и больше никогда не заходи в клинику.

— Ой! — она попыталась вырвать локоть, но мои пальцы сжались как клещи. — А если у меня зубик заболит, что же делать? Хотя нет, твои методы лечения мне что-то не нравится. Тебя в институте учили хуй совать пациентам вместо бормашины? Мужиков так же лечишь?

БАЦ!

Я влепил ей оплеуху, даже не успев задуматься о том, что делаю. Она отлетела к стене и застыла там, держась рукой за скулу и глядя на меня широко раскрытыми глазами, которые наливались слезами уже не от смеха.

— Да как ты… — она попыталась сказать что-то злое и ядовитое, но обида перехватила ее горло и вместо этого губы некрасиво искривились, она длинно всхлипнула и из глаз брызнули слезы, фонтанчиками, как у клоунов.

Я протянул руку, но она отшатнулась и бросилась прочь, стуча каблуками по лестнице. Дверь наверху хлопнула так, что содрогнулся весь дом.

ЛИЗА

Я проревела весь вечер, жалея себя и глядя в зеркало на то, как наливается след от оплеухи. Надо было приложить холодное, но выходить из комнаты не хотелось. К ночи у меня заплыли от слез глаза, опух нос и покраснело лицо, но никто все равно этого не увидит, так какая разница!

Я не понимала, за что мне такое? Я была плохой дочерью, но не настолько плохой!

Почему мир превратился в такой кошмар?

Между мной и жизнью всегда стояла мама и должна была стоять еще долго, но… вышло все иначе. А дяде Андрею я отомщу!

Глубокой ночью, когда он уже точно должен был спать, я потихоньку приоткрыла дверь своей комнаты и на цыпочках прокралась на кухню. Так.

Что у нас тут?

В холодильнике стояли контейнеры с недоеденной вчера моей едой. Новую привезут утром и для Андрея тоже. Так что остались только его спортивные напитки. Я набрала тех, что со вкусом шоколада и унесла к себе, спрятала под кровать.

Разрезала все фрукты на части и раскидала по столу. Но это все были детские игрища, он даже убирать не будет и закажет новые напитки. Что же сделать такого?

Я вспомнила про винный шкафчик и залезла в него. Ничего не понимаю в дорогом алкоголе, но решила ориентироваться на год, написанный на бутылке. Выгребла оттуда вино и виски, где было не меньше двадцати лет выдержки и тоже спрятала у себя в спальне. Заодно будет чем напиться.

Одну бутылку вина, моего года рождения, я даже открыла и глотнула прямо из горла. Интересно же, что в нем находят!

Но оно на вкус было такой же кислятиной, что и все это сухое красное, что я раньше пробовала. Такой облом. Хотелось-то божественного нектара. Но выливать было обидно, поэтому я пошла прямо с бутылкой по комнатам.

Как я могу ему еще отомстить?

Всякую ерунду типа измазать ручки дверей отмела сразу.

Детский сад. А что не детский?

Я подошла к окну, открывающему вид на задний двор. Подсвеченный голубым бассейн сиял в ночи как огромный драгоценный камень и манил к себе.

В бассейн, что ли, ему нассать?

Подогретой алкоголем, мне эта идея показалась просто блестящей.

Как была, в тех шмотках, в которых собиралась по магазинам и потом рыдала на полу, я спустилась вниз. Интересно, зачем оставлять на ночь подсветку? Электричество же жрет.

У богатых свои причуды?

Кстати, к вину я притерпелась, и оно перестало мне казаться мерзкой кислятиной. У него не было отвратительного послевкусия как у всех тех вин, что я пила. Вроде как скучноватый такой вкус, но без гадкого алкогольного запаха. Как сок, только несладкий.

А запах вообще прекрасный, совсем не винный.

Надо будет поискать у него еще такую же бутылку.

Ночная прохлада заставила меня поморщиться, но каждый новый глоток вина все больше разогревал кровь. Я посидела на краю шезлонга, глотая вино из горлышка, но потом поняла, что я ж не мужик, с берега ссать будет неудобно. И присаживаться как-то глупо.

И вообще сначала я поплаваю, а вот как буду выходить, тогда и…

Только ведь купальник мы так и не купили… А за футболкой идти наверх обломно.

Я постояла, глядя в сияющую голубизну и тут до меня дошло!

Ночь же, зачем мне купальник, все равно никого нет.

Ни дурацкого этого дяди, ни его гостей и пациентов. Никто ничего не скажет, если я просто разденусь догола и так поплаваю!

Я скинула одежду прямо на месте и, оставив бутылку на берегу, нырнула в бассейн в чем мать родила.

Прохладная нежная вода приняла меня в свои объятия и качнула, успокаивая и утишая жгучую боль в груди. Почему бедным недоступно такое удовольствие? Я бы плавала каждый раз, когда мне грустно и не приходилось бы бухать, курить и орать на маму.

Но хренов опекун и мудак оставил это все себе, как все они, богатенькие уродцы.

Я лениво потянулась за оставленной на краю бутылкой, выпила несколько глубоких глотков и раскинулась, позволяя воде поддерживать и качать меня, омывать со всей нежностью и спокойствием.

Может быть, она подаст мне идею, как же отомстить дяде Андрею…

АНДРЕЙ

Быть мудаком и бить маленьких девочек. Причем не тогда, когда они об этом просят, а когда они бесят. Это я, сука, молодец. Это я хорошо придумал.

Впрочем, быть мудаком мне всегда нравилось. Все то, что женщины называли мудацким поведением, было просто моей нормальной жизнью, не подстроенной ни под какую капризную бабу. Жизнью в свое удовольствие с соблюдением своих интересов. Я надеялся так и дотянуть до глубокой старости, а когда хуй перестанет стоять, а шлюхи спать даже за деньги, тогда найму сиделку, на которую заработаю, не тратя бабло на хлам в виде шуб и колечек с бриллиантами.

Но Лиза не посторонняя баба. И вообще не моя баба.

Она еще ребенок, несмотря на развитые формы и паспортное совершеннолетие. Даже если ей самой кажется иначе. Даже если окружающим кажется иначе и тем парням, с которыми она, по словам брата, зависала вечерами.

Я старшее ее больше чем в два раза и умнее должен быть вдвое.

Но терпения мне с рождения не отсыпали…

Я метался по спальне как дикий зверь, останавливаясь и прислушиваясь к ее завываниям за дверью ее комнаты. И мои мысли метались тоже: от злобного «мелкая сучка сама напросилась» до «охуеть, герой, бьешь женщин и детей». К сожалению, когда я вспоминал ее заплаканное личико, они сворачивали на боковую дорогу, ведущую в ад. Но я отгонял от себя те картинки, которые мне рисовало воображение. Моей воли на это хватало.