Сектант - Константин Костинов

Но и верить в то, что ты оказался в далеком прошлом, тоже не хотелось. Очень не хотелось. ОЧЕНЬ не хотелось…

Двадцать пятый год… Кто из нормальных людей помнит, что происходило в этом году? У власти в стране большевики. Сама страна называется Советский Союз. Революция была недавно… Дедушка Ленин, который хороший вождь… Кажется, уже умер… Значит, на смену ему пришел Сталин. Который устроит раскулачивание, репрессии и расстрелы. Тридцать седьмой год, точно. Еще впереди война с немцами… Ну, до нее еще шестнадцать лет. Что еще? Блин, надо было историю учить! Ну кто ж знал, что вся эта ерунда про большевиков когда-нибудь не просто пригодится — станет жизненно необходимой. Ага, еще вспомнил! Этот… который на площади стоял… Дзержинский! Кажется, основатель ЧК — что-то вроде тогдашнего («Для тебя — нынешнего», — капнул на рану внутренний голос) ФСБ. Еще из уроков смутно вспоминается товарищ с забавной фамилией Бухарин, но кто он такой и чем славен, скрывается в тумане забвения…

Телега заскрипела и наклонилась вперед — дорога спускалась в глубокий овраг. Густой кустарник, росший до сих пор в некотором отдалении от дороги, сейчас незаметно подкрался вплотную и норовил задеть ветками по лицу. Сергей насторожился. Кузьмич, до сих пор вроде бы спокойно дремавший, как-то заерзал. Правая рука потянула из-под сена коричневую рукоятку топора.

— Шалят тут… — зашептал Кузьмич, — Говорят, уркаганы какие-то. Грабят проезжих, на днях…

Что там произошло на днях Сергей не узнал.

— Стой! — раздался из кустов противный голос с ленцой.

От такого голоса сразу похолодело в животе. Уж больно он походил на голоса гопников, отбирающих мобильники…

Из зарослей выскочило непонятное существо и ухватило лошадь под уздцы. Существо было мелким, замурзанным, наряженным в сборные лохмотья и настолько лохматым, как будто последние несколько недель подрабатывало трубочистом. Пол существа не определялся.

— Стой, караси! Руки вверх! — опять раздался ленивый голос. Затрещали ветки, выползли еще два… хм, человека.

Подростки. Оба лишь чуть-чуть почище того, что вцепился как клещ в уздечку кобылы. По крайней мере, можно понять что это мальчишки. Первый, повыше, щеголял надетым на голое тощее тело темно-серым добротным пиджаком, слегка испачканным на рукаве смолой. Второй отличался отчаянной рыжиной, прямо просвечивающей сквозь слой грязи, а еще болотно-зеленой вязаной кофтой, явственно женской.

Кузьмич обреченно выпустил топор (чего вообще хватался?) и мешком сполз с телеги. Сергей полез следом. В животе бродил противный холодок страха. Малолетки, как известно, могут быть очень жестокими и, как грабители, гораздо страшнее взрослых. Те просто ограбят, а пацанам может захотеться самоутвердиться…

— Чего хорошего имеем при себе? Денюшки, табачок? — хрипло поинтересовался рыжий.

Кузьмич и Сергей молчали, находясь в ступоре жертвы.

Почему очень часто человек, которого грабят вот такие волчата, не сопротивляется? Страх? Но от страха люди иногда творят такие вещи: наткнувшись в лесу на медведя, в секунду влезают на столбы, вытаскивают из пожара неподъемные сундуки и рояли, выпрыгивают из окопа в атаку на немцев… Почему ограбляемый не кричит от страха, не пытается убежать, наконец, не пытается вступить в драку? Просто стоит, пока шустрые малолетки выворачивают ему карманы. Почему? Все дело в ступоре, вызванном отсутствием опыта нахождения в таких обстоятельствах. Разум человека, ранее не попадавшего в экстремальные условия (то есть практически девяносто процентов населения), просто не может в первые секунды сообразить, как вести себя. Ситуация-то незнакома, опыт ничего не подсказывает. А для грабителей ситуация как раз прекрасно знакома, опыт выработан десятками подобных случаев, что делать — прекрасно известно. Стоит жертва — грабь, пытается рыпаться — припугни, достает пистолет — беги. Поэтому жертва и нападающий изначально в неравных условиях.

Рыжий уже приближался к телеге, высокий стоял на холмике в позе Наполеона, чумазый болтался на уздечке — лошади не нравился запах и она мотала мордой. Еще минуту — и напавшие, очистив телегу от более-менее ценного и вывернув карманы Кузьмича и Сергея (хотя у Сергея их и не было), скрылись бы в лесной чаще. Но, видимо, Сергей показался им потенциально опасным. И грабители совершили первую ошибку.

Они достали оружие.

Из кармана рыжего извлеклась черная полукилограммовая гирька на засаленном шнуре, высокий вынул из за пояса здоровенный тускло блестящий тесак (штык от австрийской винтовки, но Сергей этого не знал).

Этим они перевели ситуацию в совершенно понятную и стопроцентно знакомую Сергею! Противник с кинжалом, противник с кистенем. Да бой с ними не раз проводился в клубе! Сразу стало ясно, что делать. Сергей резко крутанулся, отбросил подол рубахи со свертка, меч со свистом покинул ножны и, блеснув на солнце, уставился острием на грабителей. Вот тут зависли нападающие. Ситуация стала незнакомой им, опыт не подсказывал ничего. Проявился порок рефлексов, заработанных тренировками: при резкой трансформации ситуации любой человек обычно продолжает выполнять ранее начатую программу, не пытаясь приспособиться к изменениям. Поэтому гопники повели себя так, как привыкли поступать при сопротивлении жертвы: бросились на Сергея. Это была последняя ошибка.

— Арцы! — крикнул длинный.

Рыжий привычно, но неграмотно махнул самодельным кистенем снизу вверх. Свистнул меч, рыжий едва успел отпрянуть, перерубленный ремень щелкнул его по плечу, гирька взмыла вверх по крутой параболе и с треском упала за спиной Сергея. Полуоборот, меч лязгнул, парируя удар ножом в живот, и с размаха ударил в шею длинного. В тренировочном бою или на турнире длинный заработал был серьезный синяк, если бы не успел увернуться. Он не успел. Отточенный до тончайшей остроты меч рассек шею до середины и остановился на позвоночнике. Кровь плеснула широким веером. Длинный захрипел и, хватаясь за рану, рухнул в траву. Рыжий наконец осознал, что ситуация вышла из-под контроля и замер в том самом ступоре, в какой привык вгонять жертв. Не помогло. Сергей, выплескивая адреналин страха, выполнил упражнение до конца. Прыгнул вперед, рыжий шарахнулся, искривив лицо, и рухнул на спину. Сергей вонзил клинок в грудь…

— А-а-а!!!

Сзади подлетал чумазый, отчаянно визжа, и выставив вперед острия зажатых в обеих руках шил. Прыгнул на Сергея… И удивленно захрипел, наткнувшись на выставленное вперед лезвие клинка. Упал на колени, сжался в комок и затрясся. Потом затих. Из-под него потекла черная кровь.

Тяжело дыша Сергей остановил свое смертоносное движение и оглянулся. На холмике лежал на спине длинный с разрубленной шеей. Мертвый. Рядом с темнеющей на груди кофтой распластался рыжий. Мертвый. У ног скорчился чумазик. Мертвый.

Сознание начало медленно абстрагироваться от реальности…

— Парень…

Подойди Кузьмич немного раньше, когда Сергей был еще в запале схватки… Одним покойником стало бы больше.

— Парень, а ты кто?

— Кузьмич… давай я тебе потом объясню…

Ноги наполнились ватой, Сергей стал опускаться на землю…

— Эй, погоди-погоди, — подхватил его Кузьмич, — снацала давай-ка энтих поглыбже затащим. Потом мужицков с дяревни кликну, похороним по-целовечески, чтоб звярье не объело…

…Сергей отпустил воротник пиджака длинного и голова того с глухим стуком упала на землю. Рядом Кузьмич уронил рыжего. Чумазик уже лежал здесь. Все три неудачливых налетчика были стащены в яму за кустами. Черта с два кто найдет. А потом еще и закопают…

«Я убил. Трех человек. Подростков. Судя по книгам, меня должно тошнить и трясти от ужаса содеянного. А вместо этого я чувствую вялое любопытство. Мол, будут ли меня судить или все обойдется? Судя по спокойствию Кузьмича, ничего не всплывет. Черт его знает, двадцать пятый год… Как тут к человеческой жизни относились? И все-таки почему я такой спокойный? Может все дело в том, что люди нашего времени слишком привыкли к крови и убийствам благодаря ужастикам, боевикам и компьютерным играм? Моральная очерствелость, что ли…»

— Не… — неправильно понял его размышления над телами Кузьмич, — Что с них взять-то? Шпана. Ницего путного с собой нет, нябось пропивали все… Разве цто, нож… Так я яго уже подобрал…

— Ага, — протянул Сергей и наклонился, привлеченный странным предметом.

Из-под длинного торчал уголок светлой кожи, Сергею показалось, книга. Оказалось, нет, здоровенный кошелек (действительно, «лопатник»!) из новенькой желто-песочной кожи. Щелкнул конопочкой. Ого!

Внутри были деньги («Удивительно! — съязвил внутренний голос, — „В кошельке — и деньги! Кто бы мог подумать“). Много денег.

Похоже, совсем недавно ребята урвали солидный куш. Или длинный, явно вожак, не доверял сотоварищам и всю казну таскал с собой.