Манкая (СИ) - Шубникова Лариса

Сначала Юленька умилялась, потом, заметив, что муж разглядывает исподволь на улице ярких девушек, расстроилась. Попыталась даже приодеться, но случился первый и единственный в их семейной жизни скандал. Кира все выкинул и Юля, не смея возразить, снова принялась носить на себе безразмерные вещи. А вот роскошное нижнее белье, маникюр, педикюр, эпиляцию и массаж для упругости кожи Кира приветствовал. Даже сам возил жену в салон. И на йогу. Впрочем, за йогу Юля и сама сказала Кире спасибо, поскольку на занятиях не была такой уж…несчастной? Ох, она и сама себя не понимала!

— А Вы куда, Ириночка Леонидовна? — На вопрос Юли дама не ответила, закатила глаза и повествовала.

— К Фире.

— Опять «помирать» собралась?!

История старая и забавная. Ирина и обе сестрицы Собакевич друг друга недолюбливали, мягко говоря. И все из-за одной безделушки. Сестры хранили у себя (или еще где?!) баснословной стоимости и красоты коллекцию драгоценных украшений. И вот одно из них просто «до трясучки» (со слов старшего Гойцмана) понравилось Ирине. Браслет с рубинами. Тогда участникам драматических событий было лет немного. Ирине лет двадцать, бабушкам Собакевич тридцать примерно. Ирочка просила продать, те ни в какую. Ирочка сердилась, те в ответ. Вот и прогремела фраза владелицы браслета, Фиры: «Только тогда, когда помирать буду!»

С возрастом Фира, оно и понятно, стала чувствовать себя не так хорошо, как в тридцать лет, потому и «помирала» часто. Не более чем хандра, но в преклонном возрасте об этом думается чаще, чем в юном, согласитесь. И вот всякий раз при таком стечении обстоятельств, Дора бегала к Ирине и звала ее наверх в огромную квартиру. Ирина приходила, говорила с Фирой «за жизнь». Та обещала отдать браслет, они мирились, а потом «помирать» откладывалось и все возвращалось на круги своя.

— Врача вызывали? Я могу посмотреть. Все же, Фирочке Рауфовне за семьдесят. Мало ли что? — забеспокоилась Юленька.

— Дорогая, эти попугаи-неразлучники нас с тобой переживут.

— Вы очень добрая. Вы ведь ходите к ним вовсе не из-за браслета. Просто Вам жаль Фиру. И Дору. И любите Вы их. Мы все так давно вместе, что стали семьей.

— Фу, Юля. Эти твои сантименты совершенно ни к чему, — Ирина Леонидовна поцеловала Юлю в лоб и отправилась на исповедь.

А Юля отправилась по делам. У подъезда встретился ей новый сосед.

— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — он повернулся к Юле и посмотрел прямо в глаза.

Юлька еще в первую встречу отметила, что глаза у нового соседа очень красивые. Такие внимательные что ли. И сам сосед мужчина видный. Даже, парень. Что такое тридцать два? Да ничего. Расцвет молодости.

— Доброе утро. Юля, а есть возможность не выкать мне? Честно, будто я дедуля или господин в бобровой шапке, — заулыбался, она в ответ.

И вот, что странно, так приятно стало. Улыбка у него теплая, не заискивающая, открытая. И лицо очень симпатичное. Если бы можно было употребить такое слово, то Юля назвала бы это лицо «необабленым». Высокий, широкоплечий. Ему бы военный мундир и получился бы прекрасный кавалергард! По крайней мере, именно так Юля себе их и представляла. Императрица Екатерина Вторая лично отбирала самых рослых, сильных и красивых офицеров для собственного охранного полка, а новый сосед таким и был.

— Я очень постараюсь. Знаете, у меня с этим проблемы. Всех на «вы». Простите. — В ответ он только головой покачал.

— Куда ты так рано? Что? У меня нет проблем с «вы».

— Я в Пассаж. Оттуда в «Глобус», — а сама подумала, что вряд ли уроженец Ярославля знает все эти места и принялась объяснять, — И Пассаж, и «Глобус» — магазины.

— Спасибо, я знаю, — он улыбнулся. — Это далеко.

— Что вы, совсем нет, если знать, как пройти дворами. Вот вы где работаете? — он назвал улицу, — Это ровно двадцать минут отсюда неспешным шагом.

Дмитрий удивился и очень сильно, а Юлька засмеялась. Ну, смешно было видеть на его лице, мужественном и уверенном, такое выражение.

— Ты серьезно? Я в пробках стою по часу.

— Могу показать путь. Вы только скажите когда, и я провожу вас.

— Я могу сейчас.

— Тогда идемте. Мне по пути, — Дмитрий закрыл машину, и они отправились дворами и проходами, арками и переулками.

Болтали легко. Редко, когда такое бывает, особенно с незнакомыми людьми. По дороге Юля рассказывала о домах. Кто где жил. Дмитрий слушал во все уши и подолгу «застревал» у того или иного двора, здания.

— Тут и жил?!

— Именно так. И Наташу свою Ростову писал со свояченицы, Татьяны Берс. Кстати, вон там и улица ваша.

— С ума сойти! Двадцать минут спокойным шагом! — сосед снова удивился, а Юля снова засмеялась, — А там, чуть левее, мой ресторан. Зайдешь? За такую экскурсию я просто обязан угостить тебя.

— Что вы, Митя. Я сама была рада прогуляться. Давно мне не приходилось рассказывать о таких вещах. Тем более, благодарному слушателю.

Он смотрел на Юльку внимательно и долго.

— «Митя», это хорошо. Еще один «Алексеевич» и я бы принялся кланяться тебе при встрече.

— За что же мне кланяться? Не велика птица, — она хотела пошутить, а он не понял.

Взгляд его, вдумчивый и внимательный, слегка напугал Юльку. Он чудесным образом понял это, взгляд погасил и ответил:

— Ростом, правда, не вышла, — и как понять слова его?

Юлька задумалась и приняла высказывание, как комплимент. Она всегда видела в людях только хорошее.

— До свидания, Митя. Хорошего дня!

— До свидания, Юля.

Она пошла, куда собиралась. Правда, чувствовала, что сосед на месте стоит и смотрит ей вслед. Потому, и поскользнулась, наверно. Хорошо, что не упала.

Глава 5

— Доброе утро, Дмитрий Алексеевич. Рано вы сегодня. Пробок нет? У нас столики заказаны с первого по восьмой. За пятым воскресный обед и семейство из шести человек. Хотят солянки. Настаивают, — Женя Федорук, су-шеф второй смены, докладывал обстоятельно.

— Ага, — вот и все, что пришло на ум Широкову.

Да что, в самом деле, случилось? Ничего такого особенного. Ну, прогулялся с приятной барышней по улице. Ну, поболтали. Ну, улыбнулись друг другу. Ей Богу, у него, Митьки, бывали прогулки и попикантнее, чем эта. Барышня замужем. Счастлива, вероятно. И совсем не за чем лезть ему, Широкову, во всю эту историю.

Только вот Юленька очень красивая. Да нет, ничего такого в ней нет, но все равно есть. Широков воспринял это, как опасное нечто, прояснив лично для себя ситуацию, и принял решение видеть приятную соседку как можно реже.

— Давай, Жень, посмотрим, что там за солянка такая, — и кухня ожила, запыхтела, заскворчала.

Работа всегда помогала Мите. Чем? Да всем. Помогала жить, особенно после смерти мамы. Помогала творить, ведь поварское дело — искусство. Помогала зарабатывать и это закономерно. Не помогала только от мыслей отключаться. Вот и сейчас Митя жил, творил, зарабатывал, а думал о Юленьке. В итоге решил, что давно не был на свидании, и позвонил одной своей старой знакомице — Насте Шустовой.

Она встретились в Мурманске в то время, когда Митя проходил военную службу. Москвичка Настя оказалась там волею случая и таким же случайным образом молодые люди пересеклись, познакомились и понравились друг другу. Любви не случилось меж ними, но теплые отношения они сохранили. Да и в постели прекрасно совпали. Вот сами и считайте, как долго длилась их связь — не постоянная, но приятная.

— Привет! — оживленный голос барышни в трубке. — Пропал совсем!

— Прости, работы много. Ты чем занята сегодня?

На том конце провода без запинки повествовали:

— Тобой, конечно! Я еду с Юго-Запада. Заскочу к тебе. Накормишь?

— Как всегда? Белые грибы и кедровые орешки?

— Все-то ты знаешь, Дим. Уже еду!

Ну и прекрасно! Давно пора было позвонить. Живой же мужик: молодой, здоровый. А Настя то, что нужно и рада ему. Симпатичная девушка без претензий и комплексов и уж точно без всякого там дополнительного сияния и ауры ангельской, как у некоторых.