Обрекающая - Глен Кук

Снова сердитый гул, отдельные слова про глупых дикарок, у которых дурости хватает давать мужчинам оружие. Марика ощутила сильную струйку страха. Несколько сотен охотниц? Такого числа она даже не могла себе представить.

«А что сталось с остальными кочевниками?» – хотела спросить она, но на самом деле она уже знала. Ма – осторожная охотница. Она сначала хорошо разведала всю скалу Стапен, а потом стала действовать. Пока она точно не знала положения, она бы себя не выдала. А потом велела своим спутницам засыпать укрытие стрелами и копьями. То, что три охотницы Дегнанов не вернулись, говорило лишь о том, что кочевники, хоть и мужчины, к опасности были готовы.

– А вот интересно, не удрал ли из них кто? – прошептала она. И сама ответила: – Не-а. Ма тогда бы за ними гналась до сих пор.

Каблин рядом трясся. Она тоже начала дрожать. Плохие, плохие новости. Крови много. Кочевники теперь могут объявить кровную месть, и тогда им плевать, что сами они повинны в диких преступлениях. Меты Зотака думают не так, как нормальные меты.

Обстановка внизу была близка к хаосу. Каждая глава избы имела свое мнение, что нужно делать. Горячие головы рвались в бой с утра, всеми силами, чтобы ударить на кочевников раньше, чем они дошли до стойбища. Более осторожные требовали бросить все силы на укрепление ограды и оставить поиск хвороста и мелкой дичи. Остальные колебались между этими крайностями. Герьен слушала, но твердой позиции не высказывала, и быстрого решения не ожидалось.

Дорлак выкрикнула предложение вооружить мужчин внутри ограды. Такую меру никогда не применяли, только в самых крайних случаях. Мужчинам нельзя доверять оружие. Они эмоционально неустойчивы и подвержены трусости. Случись что – и они побегут от собственной тени, а стойбище потеряет драгоценное железо. А то еще обернутся в панике против охотниц. На Дорлак закричали и заглушили ее голос.

Так оно и тянулось, пока Марика не стала клевать носом. Каблин рядом с ней давно задремал. Щенята поменьше расползлись по своим лежанкам. Скилдзян в споре не участвовала, только время от времени наводила порядок в дискуссии.

Когда все доводы были уже несколько раз повторены и меты подвыдохлись, Герьен подняла взгляд от собственных лап и оглядела собрание. Когда она встала, наступило молчание.

– Мы допросим пленника.

Это было и так ясно. Зачем бы еще Скилдзян его притащила?

– И пошлем гонца в крепость к силтам.

У Марики тут же сна как не бывало. По Мудрым прошло ворчание. Пошит попыталась встать, но ее подвела слабость. Марика только услышала, как она буркнула: «Силты ведьмачьи!» Несколько голосов подхватили эти слова. Охотницы возмущались.

Марика не понимала.

Герьен настойчиво продолжала:

– Каждый год они берут дань. Иногда забирают молодых. Считается, что взамен они должны нас защищать. Мы давно платим. Пусть теперь они платят свой долг.

Кто-то заворчал. Многие невольно защелкали челюстями. Что-то происходило, что Марика не могла до конца понять. Наверное, что-то на грани какого-то взрослого таинства.

Скилдзян возвысила голос, призывая к тишине. И таково было ее присутствие духа, что она ее добилась. И сказала:

– Мне противно это признать, но Герьен права. Против нескольких сотен охотниц с вооруженными мужчинами стойбище не защита. Наши стены нас не защитят, даже вооружи мы своих мужчин и старших щенят. Это не налет мстителей, не обмен ударами, даже не кровная вражда стай. Старые способы отбить нападение нам не помогут. Мы не сможем закрыть ворота и ждать, пока они уйдут. Сотни – слишком много.

– Сначала допросите мужчину, – предложила Дорлак. – Не дадим себя одурачить. А вдруг охотницы Греве слышали ложь презренных мужчин?

К ней присоединились другие, требуя того же. Скилдзян и Герьен переглянулись, Герьен слегка наклонила голову. Скилдзян уступила:

– Хорошо. Мы не пошлем гонца, пока не допросим пленника.

У Дорлак был такой вид, будто она выиграла крупное сражение. Марика же смотрела на Пошит, которая шепталась со своими сторонниками среди Мудрых.

– Двумя путями можно пойти, – сказала Скилдзян. – Мы можем разослать гонцов по всем стойбищам Верхнего Поната и собрать все стаи в одной твердыне, как делали наши праматери в древние времена, завоевывая эту землю. Либо мы можем обратиться к помощи извне, чтобы отбить опасность, пришедшую извне. Что нам не собрать все стаи в это время года – ясно любой дуре. По дороге погибнут Мудрые и щенята. Случись во время перехода вьюга – и погибнут целые стаи. Не говоря уже о том, что собираться негде. Старая крепость в скалах Морвейн развалилась еще во времена прабабки моей прабабки. Восстановить ее в такую погоду нечего и думать, да еще когда охотницы Зотака повиснут у нас на плечах. Да и вообще восстановление – работа, которая отнимет годы, как было давным-давно. Так что единственный выход – просить силт.

Теперь Пошит вышла вперед, говоря от имени своих сторонниц среди Мудрых. Против нее выступила Саэттл, учительница в избе Скилдзян. Они схлестнулись с шаманкой. Подругами они и без того никогда не были. Марика испугалась, что сейчас полетит шерсть, и так бы оно и случилось, если бы не пленник – живое напоминание об истинной угрозе. Страх перед кочевниками оказался сильнее.

Кто такие эти силты? Ну, меты, живущие в крепости вниз по реке. Что в них такого страшного? За что их так ненавидят Мудрые? Пусть даже и не все? При одном упоминании о них Пошит так же теряла способность здраво рассуждать, как и при виде Марики.

Они что, боятся, что силты лишат их власти? Похоже, именно так оно и есть.

И тут неожиданно взвизгнула старая Зертан:

– Меж граукеном и Всесущим оказались! Я вас предупреждала. Всех вас предупреждала! Не ленитесь выполнять обряды, говорила я! Но вы не слушали.

Ба говорила в пустоту. Даже ровесницы – и те не обращали на нее внимания. Марике на секунду стало ее жалко. За это вот – и за всю жизнь. Вот так состариться, чтобы на тебя плевали в избе, где ты раньше правила.

Но Марика подавила жалость. Время Зертан прошло. У нее сейчас нет ни ума, ни силы. Ей бы лучше тихо отойти в сторону. Только среди мет ни одна никогда не отступала сама. Ее отпихивали другие. Всю жизнь мета толкалась, и ее толкали, и выживали сильные.

И что было делать здесь каблинам, умнейшим, но физически слабым? Марика знала, что, не будь Каблин на три головы умнее всех прочих щенков, его бы уже не было в живых. Ум давал ему возможность найти путь в обход многих собственных слабостей и отбрехаться почти от всех неприятностей, что грозили ему от взрослых.

А внизу все бушевали политические споры, но решение все равно было уже принято. Допросят пленника и пошлют мету гонцом в крепость. Пока она не вернется, никто не выйдет за ограду. Немедленно уменьшат расход пищи и дров, хотя и того, и другого в кладовых пока хватает. В избах вскроют тайные кладовые железного оружия и начнут его готовить. Стая постарается пересидеть налет кочевников в надежде, что либо голод погонит их за более легкой добычей, либо придет подмога из крепости. Тяжкие решения придется принимать.