Мост над рекой Нум-Хет. Повесть - Кирилл Панфилов

Позавтракав сам, он отправился по магазинам и едва ли не столкнулся нос к носу с Юмиллой, спешившей с письмами на почту.

– Привет, – сказала она ему, чуть смущённо улыбнувшись. – Спасибо за вчерашние слова, было очень приятно, и совершенно ничего страшного, что в третьем часу ночи. Я всё равно сидела дома и скучала, так что было очень мило с твоей стороны.

– Как сидела дома? Привет, – сглотнув, после паузы опомнился Таус.

Девушка рассмеялась:

– Ну я не виновата, что мы с Аймари так похожи.

Таус залился краской и в полном смущении потёр лоб ладонью.

– Прости. Я думал, это ты…

– Ничего страшного, – сказала Юмилла. – Я же говорю: мне было очень приятно. Проводишь меня до почты?

– Конечно! – воскликнул Таус чуть громче, чем хотел, снова смутился, и чтобы этого не показать, крепко взял девушку за руку, и они пошли рядом.

– Дальше я сама, это надолго, – сказала Юмилла у здания почтамта и испарилась.

Таус вздохнул, зашёл в магазин, набрал еды себе, коту и ещё на всякий случай, обнаружил, что оставил деньги дома, бережно разложил продукты по местам и пошёл за деньгами. На второй раз поход оказался удачнее; наконец, ближе к обеду Таус отправился на работу. Ещё полмесяца назад он твёрдо решил уехать из городка в столицу, но добрый рок помешал этому: молодой человек встретил своего друга, Ормана, который пригласил его работать к себе в студию. Таким образом была найдена совершенно уважительная причина не терять Юмиллу из поля зрения.

Девушка отправила письма и прислушалась к себе. Организм вынужден был признаться, что уже почти здоров: Юмилла предпочитала не затягивать с болезнями, и на простуду отводила себе от силы дня три, потому что жалко было времени, приведённого в обнимку с градусником и лимонным настоями.

Она зашла в «Мелодии ветра», где её с радостью встретила вся женская часть персонала и, перебивая друг друга, начала рассказывать о первой ночи Томарии. Особое внимание, конечно, было уделено молодому человеку с велосипедом и котом.

Девушки рассказали Юмилле, что на завтрашний день планируется увеселительное мероприятие «Бал глиняных горшочков»: Джалан-руми приглашает всех официанток и работниц кафе как почётных гостей, а сам будет приносить заказы и вообще исполнять обязанности девушек.

– Надо обязательно попросить его надеть кружевной передничек, – серьёзно сказала Талина.

– А я ему ленточки в волосах заплету, – мечтательно произнесла Аймари, розовея от смеха.

– Аймари! – укоризненно сказала Эмегильда. – Ты же собиралась со своим кавалером прийти. Какие уж тут ленточки?

– Как какие, розовые, конечно, – поддержала подруг Юмилла.

…Через час она неторопливо шла по аллее Осеннего цветения, подбрасывая носком туфель обесцвеченные листья, улыбалась сама себе и думала, как здорово, когда от смеха болят щёки. Где-то в заводях мыслей пушистыми снежинками падали воспоминания о ночных посланиях, об уютном пледе; вспоминались приятные фразы на разных языках – в качестве упражнений девушке нравилось придумывать комплименты на разных языках.

Юмилла увидела фиолетовый лист, наклонилась и подняла его. Цвет был необычный, а лист – словно вырезанный из ветхой бумаги. По черенку листа полз крошечный жук с синеватой спинкой. Девушка подумала, что видела таких много раз, но до сих пор не знает, как они называются. Жук обиделся, взмахнул крылышками и исчез. Тогда Юмилла набрала целый букет разноцветных листьев, стараясь, чтобы оттенки не повторялись. Короткое пальто в разноцветную клетку, тёмно-зелёные брюки, радужный букет и символический зелёный берет – посреди океана осени девушка казалась островком хорошего настроения и радости. Хотелось улыбаться, подарить кому-то своё настроение в цветной упаковке, смотреть, как этот кто-то развязывает ленты, разворачивает хрустящую упаковочную бумагу слой за слоем, а внутри сияет что-то очень-очень радостное.

Девушка достала телефон, подумала пару мгновений и отправила Таусу сообщение: согласен ли он принять участие в празднике, который готовится завтра в «Мелодиях ветра». И если да, то она торжественно приглашает его на «Бал глиняных горшочков».

Ответ был коротким: «Да». И семнадцать восклицательных знаков.

3 ноября 2009

6

Совершенно невозможно представить себе другое место, чтобы незнакомая девушка ласково дотрагивалась пальцами до шеи, лба и ушей, приветливо разговаривала бы, ходила бы вокруг, глядя только на тебя и аккуратно причёсывала. Таус сидел в парикмахерской, облачённый в белое, и старался не заснуть. Мягкие прикосновения, мерное жужжание машинки, стрекотание ножниц мастерицы и её соседки, бормотание диктора по радио, тёплый свет и солнечная погода за окном – всё, решительно всё было направлено на то, чтобы расслабить и усыпить.

Идиллия была нарушена тем, что девушка-парикмахер (Олеана Таулис, как прочитал молодой человек на табличке рядом с зеркалом), стряхнув мягкой щёточкой остатки волос, сняла с него белую накидку. Он кинул прощальный взгляд на её тонкие руки, расплатился и вышел. Воображение, как обычно, рисовало картины продолжения знакомства. Потом он взял себя в руки, подумав, что всё-таки приглашён на праздничный обед в кафе, и приглашён девушкой, тут же приказал себе забыть имя симпатичной парикмахерши, записав его в блокнот на всякий пожарный случай.

Сначала Таус забрёл в библиотеку, взял почитать «Историю Сундари» и учебник японского языка, чтобы при случае блеснуть перед Юмиллой. Про себя он отметил, что многие серьёзные вещи у него начинались именно с того, что он хотел быть или показаться не хуже других. Именно так он научился водить машину, играть на «тэйнала» – пятиструнной гитаре, нырять в прорубь и, что важно, выныривать обратно.

На пути домой он вовремя вспомнил про кота, накупил ему еды столько, что хватило бы и на царский стол. Правда, всю сразу не отдал: пожалел животное.

Наконец, стрелки часов обнаружились уже ближе к полудню, и молодой человек отправился в кафе.

На входе красовалась табличка: «Бал глиняных горшочков». И коротенький текст пояснения для тех, кто тут первый раз: «Просим соблюдать предельную осторожность. Сильные мира сего не сильны изящно разливать вина в бокалы Арайонского стекла, будучи на грани празднества. Вход с домашними питомцами разрешён. Весь вечер на арене – Джалан Кайтано. Добро пожаловать; выход только по специальным приглашениям».

Таус почесал в затылке и, помедлив мгновение, вошёл. И Юмилла, и Талина рассказывали ему про загадочного хозяина «Мелодий ветра», но не до такой же степени.

Было ещё рано до назначенного времени, и внутри сидело совсем немного народу. Были уже Юмилла с сестрой Юниттой, верная спутница Талина, рядом с ними ещё пара девушек, у гардеробной помогал снимать плащ Аймари её молодой человек – с ними он успел познакомиться. Были два смутно знакомых немолодых мужчины, каждый в своём углу и за газетами, был едва знакомый Исфахани, который, не отрываясь от чаши «аламура», приветственно помахал Таусу рукой, и ещё сидела за соседним столиком девушка в синем поблёскивающем платье, писала что-то, изящно выпрямив спинку и склонив голову с богатыми волосами. Таус отметил про себя, какие у неё изящные пальцы, и устремился к Юмилле, чтобы засвидетельствовать своё почтение.

Девушка в этот раз была в праздничном «сурани» сдержанных сливовых оттенков, расшитом разноцветными цветами, и в элегантных сливовых же брюках-клёш, намекавших на серьёзные нравы хозяйки и на любовь к экспериментам. Она улыбнулась Таусу, встала и представила ему незнакомых девушек: Самийу и Литту, сидевших рядом, и Олеану, сидевшую в синем платье за соседним столиком. Когда Таус произносил «Очень приятно» в третий раз, фразу он не договорил: девушка оказалась утренним мастером из парикмахерского салона. Олеана улыбнулась ему и пояснила, что её смена на сегодня закончилась.

Наконец, собрались и все остальные приглашённые, и среди изысканно одетых гостей наконец появился Джалан-руми в костюме пирата с повязкой через один глаз и в огромной шляпе: он нёс в каждой руке по не менее масштабному подносу, один из которых он водрузил на стол, за которым сидел Таус. Молодой человек чувствовал себя более чем уютно: по левую руку сидела Олеана, по правую Юмилла, и он усердно начал ухаживать за обеими, накладывая им горячего и закусок и разливая лёгкого розового вина. Напротив сидела Талина, которая улыбалась ему уголками глаз, когда их взгляды встречались. Их стол был самый большой, так что за ним уместилось очень много гостей, и знакомых, и полузнакомых, и тех, с кем только что довелось познакомиться – имена слегка смешались, так что Таус предпочитал называть по имени только тех, в ком был уж совсем уверен. Он отметил, что мастерство и ловкость рук Олеаны проявляется не только в салоне: она уверенно справлялась с самыми сложными блюдами, а Джалан-руми в этот раз превзошёл сам себя: чего стоили одни только блинчики с букетом паштетов, выложенных орнаментами и перемежаемых пряными травами и неожиданной поздней клубникой. Были тут и фирменные блюда «Мелодий ветра» – и фаршированные груши, и знаменитые булочки «ламарсан» во всём многообразии, и половинки томатов, заполненные миниатюрными салатами, и поджаренные до коричневой корочки куриные грудки с лимоном и под соусом ядовитого цвета, неясного происхождения и изумительно острого вкуса; селёдочка с горчицей, нарезанная вдоль и снабжённая маслом, сахарным луком и кислыми ягодками, также присутствовала; котлетки с отверстием посреди и прозрачной освежающей подливкой в гарнире из картофельных шариков не заставили себя ждать: за хозяином следовали подозрительно европейские по рисунку лица мулаты в расшитых одеждах и уснащали столы всё новыми яствами.