На пользу и славу Отечества - Геннадий Черненко

О чем же говорилось в книжке? Федоров описывал изобретенный им летательный аппарат. Простенький рисунок пояснял, как аппарат устроен. Двигателями ему служили трубы, в один конец которых подавался сжатый газ. Из другого конца газ вырывался. Короче говоря, аппарат являлся самой настоящей ракетой.

Труб-двигателей было несколько. Одни, главные, поднимали машину. Другие толкали ее вперед. Третьи служили реактивными рулями. Для полетов в космос Федоров свой аппарат не предназначал, как и Николай Кибальчич, — лишь для передвижения над землей, в воздухе. Но Циолковский увидел в этом изобретении совсем, совсем другое. Вот он, ответ — ракета! Воздух ракете не нужен. Он даже помеха ей. Ракета может прекрасно лететь и в пустоте. Она способна развить колоссальную скорость. Вот что вынесет землян в межпланетное пространство! К Луне, Марсу, Венере!

Никаких расчетов в книжке не приводилось, и Циолковский взялся за вычисления, начал создавать науку о полете космической ракеты, теорию космонавтики. Вскоре он закончил знаменитый труд

«Исследование мировых пространств реактивными приборами» — самую главную свою работу. «Предлагаю реактивный прибор, — писал ученый, — то есть род ракеты, но ракеты грандиозной и особенным образом устроенной. Мысль не новая, но вычисления, относящиеся к ней, дают столь замечательные результаты, что умолчать о них было бы недопустимым».

Прошло еще пять лет, и эта замечательная работа была напечатана в петербургском журнале «Научное обозрение». А началось все с тоненькой книжки А. П. Федорова. Недаром сам Константин Эдуардович писал: «Она толкнула меня к серьезным работам, как упавшее яблоко к открытию Ньютоном тяготения».

Как же выглядела межпланетная ракета Циолковского? В виде огромнейшей капли. В передней части ее находилась кабина космонавтов, запасы воздуха, все необходимое для нормальной жизни. Позади кабины — баки с топливом, двигатель.

Ученый пришел к выводу, что порох для космической ракеты не подходит. Пороховая ракета не сможет развить нужной скорости. Необходимо жидкое топливо. При сгорании оно выделяет значительно больше энергии. И Циолковский предлагал в качестве топлива взять смесь жидкого водорода с жидким кислородом.

Топливо сгорает. Образуются газы, которые с большой скоростью вырываются из конического раструба, сопла, позади ракеты. Газы летят назад, ракета — в противоположном направлении, вперед. Газы толкают ракету.

Много очень важного предусмотрел ученый в своем межпланетном корабле: рули для управления полетом, аппараты, снабжающие путешественников кислородом, приборы для научных исследований в космосе. И все же он давал только приблизительный «портрет» космической ракеты. Циолковский это понимал. Он считал: «Пройдут, вероятно, сотни лет, прежде чем высказанные мною мысли найдут применение и люди воспользуются ими».

Однако Циолковский ошибся. Время это наступило гораздо раньше.

Труды Циолковского о звездоплавании прочел однажды молодой авиационный инженер Сергей Королев. Ничего не скрывая, ученый писал о тех величайших препятствиях, которые встанут на пути покорителей космоса. И в то же время — с какой непреклонной уверенностью в конечную победу! «Звездоплавание, — утверждал ученый, — нельзя и сравнить с летанием в воздухе. Последнее — игрушка в сравнении с первым. Если бы знали трудности дела, то многие, работающие с энтузиазмом, отшатнулись бы с ужасом. Но зато как прекрасно будет достигнутое!»

Циолковский круто повернул судьбу Королева. У Сергея Павловича началась новая, беспокойная, нелегкая, но очень интересная жизнь. Трудности не пугали его. Он снова и снова перечитывал труды Циолковского. Книги «патриарха звездоплавания» постоянно лежали на рабочем столе Сергея Павловича. Слово «ракета» он произносил теперь гораздо чаще, чем слово самолет.

Королеву очень хотелось повидать калужского ученого, побеседовать с ним. И однажды он сел в поезд и отправился в незнакомую Калугу.

Сергею Павловичу шел тогда двадцать четвертый год. Циолковскому — семьдесят третий. Старый ученый принял гостя в своей рабочей комнате, «светелке», возвышавшейся над скромным деревянным домом. С любопытством оглядывал Королев необычный кабинет. На столе перед окнами — множество писем, листки бумаги с расчетами, рукописи. Вместо чернильницы — пузырек с чернилами. На стене — самодельные книжные полки. В углу — простая металлическая кровать. Через всю комнату, под самым потолком, тянулась проволока, на которой висела обыкновенная керосиновая лампа.

— Очень удобно, — перехватив взгляд гостя, сказал Константин Эдуардович. — Можно лампу передвинуть по проволоке куда угодно.

«Обстановка скромнейшая, — думал Королев, — и здесь, за этим столом, при свете керосиновой лампы сделаны гениальные открытия!»

У кресла стояло что-то вроде рупора из белой жести. Оказалось — слуховая труба. Константин Эдуардович взял трубу, тонким концом поднес к уху, а раструбом направил на Королева. Сказал:

— Говорите негромко, я буду вас прекрасно слышать.

«Когда я, — вспоминал Сергей Павлович, — с присущей молодости горячностью заявил, что отныне моя цель — пробиться к звездам, Циолковский улыбнулся:

— Это очень трудное дело, молодой человек, поверьте мне, старику. Оно потребует знаний, настойчивости, воли и многих лет, может, целой жизни.

Я ушел от него с одной мыслью — строить ракеты и летать на них. Всем смыслом моей жизни стало одно — пробиться к звездам».

Придет время, и под руководством Сергея Павловича Королева, Главного конструктора, будут созданы мощные ракеты, которые понесут в космос и первый искусственный спутник Земли, и первый корабль с человеком на борту, и лунные автоматические станции. Но произойдет это через много лет.

Впереди был нелегкий и долгий путь.