Кровь Ларингии - Илья Городчиков

Толстяк победно выбросил руки вверх, зарычал и бросился вперёд, не заботясь о какой-либо защите. Тех нескольких секунд передышки мне хватило, чтобы прийти в себя и встретить его подсечкой. Пьяница полетел на землю, пробороздив её массивным подбородком. К его чести, встать он попытался быстро и уже оказался на одном колене, тяжело опираясь на него рукой, когда подскочил я и попытался ударить коленом прямо в лицо, но тот только закрылся руками и смог подняться. Сил я потратил изрядно и более удачного момента для атаки могло и не появиться.

Встав в стойку, я начал методично и быстро делать ложные движения, но не бить, «раздёргивая» его оборону. Толстяк, до сих пор оглушённый от падения, не мог эффективно обороняться и раз от раза старался отогнать меня широкими ударами, что не достигали цели. Наконец, он опрометчиво открылся, пытаясь достать меня своим замахом, но тут же получил два быстрых удара. Один из них пришёлся по носу, хрустнувшему под кулаком, а второй попал по его брови, открыв рану, из которой сразу же потекла кровь, заливая глаза. Толстяк остался стоять на ногах и даже смог попасть мне по корпусу, но рёбра выдержали, и я со всей силы зарядил ему между ног. Неприемлемый и даже преступный приём в профессиональной спорте, но такой необходимый в уличной драке, согнул толстяка и тяжёлым ударом с правой отправил его в пыль.

Толпа заревела с большей силой, когда жирная туша пьяницы оказалась на земле, а я согнулся, опираясь на колени и глубоко задышал. Тело было не готова к такой драке и будь он не пьян в стельку, непонятно ещё какой был бы исход.

Кто-то в толпе разочаровано присвистнул и стал пытаться поднимать находящегося в отключке толстяка. С трудом, похлопываниям по щекам и какой-то жижей удалось всё-таки перевести его в вертикальное положение и увести внутрь, куда и потянулась большая часть посетителей. Ко мне же подошли трое: двое северян и какой-то мелкий, незнакомый мне мужичок. Он подбежал первый, выпалил какое-то поздравление и сунул мне две серебряных монеты со словами: «Твоя доля», после чего тоже засеменил в таверну.

- А ты хороший боец, Вадим. – многозначительно проговорил Боян, хлопая меня по мокрому от пота плечу, - Уж думал, что потерял нового знакомого. – северянин посмотрел на молодого товарища и усмехнулся, - А ты хотел ещё с ним подраться.

Тур что-то неразборчиво буркнул в ответ и все втроём мы отправились обратно в таверну. Там меня встретили апплодисментами, от которых до сих пор не отошедшая от удара голова неприятно загудела. Поль же всё также сидел на своём месте, потягивая пиво из кружки. Тело ныло и неожиданно захотелось спать. Пришлось распрощаться со своими новыми знакомыми и подойти к тавернщику, бесконечно протирающими и так гладкую столешницу замызганной тряпкой.

- Есть где прилечь? – спросил я у него, потирая ушибленную голову.

- Да. Для тебя найдётся. – кивнул хозяин и увидев, как я потянулся к кошелю, помотал головой, - Бесплатно. Не каждый день у меня в таверне Доната Быка избивают. И оружие оставь здесь. Никто его не тронет.

Поблагодарив его кивком головы, я поднялся на второй этаж, который был заставлен несколькими кроватями, часть из которых уже была занята спящими людьми, пропустившими столь феноменальную схватку. Добравшись до топчана и сняв ботинки, я улёгся на не самое свежее сено и подложил под голову побитое жизнью шерстяное одеяло. Было достаточно тепло и усталость быстро переборола желание провести анализа дня, потому быстро уснул.

Глава 3. Город

Пробуждение сложно было назвать добрым. Меня опять тряс за плечо Поль, но на этот раз его лицо выражало ещё большее недовольство вперемешку с серьёзным недосыпом. На момент я даже почувствовал некоторое дежавю, но в этот раз мне не всунули никакого подарка.

- Едем к Графу. Расскажешь ему всё то же, что и мне.

Откровенно хотелось послать Поля за столь резкое моё пробуждение, но удалось перебороть себя и подняться на ноги. Бывший стражник даже не дал мне нормально перекусить. К счастью, удалось хотя бы умыться из стоящей подле таверны бочки, полной дождевой воды. Это придало хоть какой-то свежести и согнало остатки сна. «Мясник» решил какие-то вопросы с хозяином ночлежки, и мы отправились в путь по городу. Копьё пришлось оставить там, и из оружия был один только нож, но даже это теперь не так меня волновало. Я рассматривал графскую столицу.

Мы шли по тесным улочкам городка, ограниченным с двух сторон сплошной стеной домов. Были они, в основном, двухэтажными, с выбеленным вторым этажом, а крыши укрыты пожухлым сеном. Нередко на первых их этажах торчали различные лавочки, из которых тянуло безумным разнообразием ароматов, переплетающихся в причудливое амбре, с непривычки щекочущее ноздри и обжигающее лёгкие. Рядом и навстречу нам шли люди в разномастной одежде, теснясь и толкаясь, уходя по каким-то своим делам. Среди них сильно выделялись графские стражники, грохочущие своим снаряжением и блестящие сталью копий, охраняя правопорядок на улицах столицы графства. На пару с Полем мы дошли до центральной площади. Меж, пока ещё пустых, но многочисленных торговых рядов, стояла церковь, поражающая своей монолитностью. Отдалённо она напоминала католический храм, но всё же являлась совсем иным сооружением. Прямоугольное строение, сложенное из тёсаного серого камня, сверху было укрыто старой, позеленевшей от дождей и времени черепицей. Вместо привычных по форме арочных окон, здесь были круглые витражи, выполненные из разноцветного стекла почти под самой крышей. Широкие ворота церкви были сделаны из добротно оструганных досок, которые внешне казались тяжёлыми и толстыми. По бокам ворот возвышались две башни, но крыши их были сплюснуты. К тому же, по всей их высоте были прямоугольные отверстия, достаточные, чтобы в них было видно треть мужской груди вместе с головой, из-за чего сильно смахивали на бойницы, да и зубцы под самой крышей добавляли «крепостной» эстетики храму. Меж башен же, на высоте метров семи, был прикреплён большой металлический круг с заключённым в него блестящим золотом квадратом.

Но самым большим и крепким строением в городе был графский замок. Построен он был по всем канонам средневековой фортификационной мысли. Графское прибежище стояло на холме, склоны которого были явно искусственно осыпаны для предания им большего угла. Холм был окружён двумя рядами стен. Первая была просто высоким, метра